Страница 78 из 101
Когда я накопила достаточно продовольствия и наметила день побега, случилось непредвиденное. К Магруру приехал какой-то мужчина, и они долго торговались, мне посчастливилось подслушать их разговор. Оказалось, что мой хозяин решил продать крепость и город туркам. Сошлись на двадцати тысячах туманов. Я сразу же убежала в комнату, собрала нехитрые наши пожитки, и спряталась вместе с Валентиной в подземелье. Надеялась, что когда иранские солдаты уйдут, у нас будет время выйти на поверхность и сбежать. Наивная. Через небольшое отверстие на выходе из подземелья я наблюдала, как крепость покидали иранские войска, а возле ворот уже стояла турецкая конница и пехота. Смена гарнизона прошла мирно, без единого выстрела.
Думала, что прошла все круги ада, но то, что стало происходить в Батунасе, передать словами невозможно. Турки перебили всех мужчин в городе, трупы долгое время валялись на улицах, разлагались. Смрад был такой, что невозможно было дышать. Потом турки согнали несколько сот женщин, и те свозили трупы в огромную яму. Многие узнавали своих мужей, братьев и детей. Вой и плачь над городом стоял несколько дней.
Мы с Валентиной продолжали прятаться в подземелье. Запаса продуктов нам хватило всего на две недели, а потом я стала выходить и, хорошо зная крепость, воровала продукты у солдат гарнизона. Спустя несколько месяцев я осмелела настолько, что могла ходить по городу. На жалкие два тумана накупила еды, перенесла в подземелье по частям. А потом я стала прятать в подземелье девушек по просьбе их матерей. Нам помогали, кто чем мог, оставляя припасы в определенном месте, я никому не говорила, где прячу девушек. Естественно, о побеге не могло быть и речи, вокруг крепости постоянно вертелись кавалеристы турок, и я не знала, как далеко пролегает оккупированная территория. Да и куда пойдешь такой толпой. Пребывание в подземелье очень плохо сказывалось на здоровье девушек, я боялась, что они все умрут. Девушка Феруз потеряла рассудок от сидения взаперти, и разбила себе голову камнем. Пришлось ее похоронить в самом дальнем ответвлении, опыт копания у меня был огромный. Примерно через полгода, я стала ночью выводить по очереди девушек на свежий воздух. В таких условиях прожили до прихода ваших войск.
- Да, мадам, тяжкая досталась вам доля, я под огромным впечатлением от вашего мужественного поведения и очень сожалею, что вам довелось встретить на своем пути недостойных, подлых жителей нашей замечательной страны. У нас запрещена работорговля, но преступники имеются во всех странах, хотя, впрочем, вам от этого не легче. Я приношу вам извинения и заявляю, что все виновные будут наказаны по строгому закону Ирана - сказал я, пытаясь сохранить невозмутимое лицо, хотя это давалось мне с трудом. – Господин генерал окажет вам всестороннюю помощь, а я напишу письмо отцу, чтобы он помог вам быстрее попасть в Россию и, насколько это возможно, компенсировать нахождение в рабстве материально..
- Спасибо, Ваше Высочество, - проронила баронесса, и попыталась поцеловать мне руку.
Я оказался быстрее, отдернул руку.
Оставив генерала Воронова разбираться с баронессой, пошел контролировать подготовку армии к дальнейшим боям.
После обеда занялись разработкой плана по освобождению остальных городков. От практики высылки к турецким гарнизонам парламентеров я решил отказаться, по словам пленных, туркам дан неоднозначный приказ, держаться любыми силами и не вступать в переговоры с нами. Ну, и ладно, сами подписали себе смертные приговоры.
Городки: Файсан, Требитун и Саид-мечеть, планировали освободить в ближайшую неделю. Приведем в порядок войска первой дивизии, пополним боезапасы и выступим. Мой штаб трудился, не поднимая головы, обрабатывая новые сведения, полученные от разведывательных групп. Кавалеристы и вторая пехотная дивизия сообщали, что через перевалы полностью парализовано снабжение турецких войск, захвачено несколько больших обозов с боеприпасами и продовольствием. Пехотинцы основательно закрепились, и уверенно отвечали на несколько попыток турок прорваться на территорию Ирана. Замечательно, одной проблемой меньше.
К обеду следующего дня наконец-то прибыла четвертая дивизия.
- Я смотрю, вы здесь славно повоевали принц, - заявил полковник Гулшащ, после приветствия, - надеюсь, вы мне выделите триста рабов для наведения порядка на моих землях.
- Полковник, потрудитесь объяснить, где столько времени вы пропадали? И где ваш начальник штаба? Кажется, у вас начальником штаба назначен русский офицер.
- А я всех русских велел арестовать, они мешали мне управлять войсками.
- Это русские помешали вам прибыть вовремя к месту ведения боевых действий? Это русские не дали вам возможность исполнить волю шаха Ирана?
- Не горячитесь, принц, куда спешить, турки никуда не денутся. А сейчас такая отличная охота. Степные козы нагуляли за лето жирок. Когда их запекаешь на углях, мясо становится сочным и вкусным.
- Полковник, вы не осознаете, что нарушили воинскую присягу и не выполнили приказ?
- Войска я привел, а днем раньше или днем позже, какая разница, главное они теперь в вашем распоряжении.
- Начальник штаба, - подозвал я генерал-полковника Воронова, - пишите приказ. – За невыполнение приказа шаха в боевой обстановке полковника Гулшаща разжаловать в рядовые. Определить рядовым солдатом в первую роту первого батальона первого полка первой пехотной дивизии.
- Да как ты смеешь, мальчишка? – покраснел от негодования Гулшащ. – Что ты себе позволяешь?
- Радуйтесь, Гулшащ, что я не привлекаю вас к ответственности за сдачу Батунаса без боя, и заработанные на этой сделке грязные деньги. Вы своей трусостью обрекли на гибель большинство мирных жителей этого городка.
- Ты кого собрался привлечь, щенок? – гневно произнес бывший полковник, пытаясь извлечь саблю из ножен.
Я был быстрее. Сократив расстояние, нанес несколько мощных акцентирующих ударов в голову. Не понравился Гулшащу мой радушный прием, опал под стол, словно осенний лист в беспамятстве.
- Ибрагим, - позвал я телохранителя, - эту мразь, лишив погон, повесить на центральной площади Батунаса.
- Начальник штаба, - повернулся я к отцу, - подготовить приказ, в котором указать, что за попытку нападения на наследника престола рядовой Гулшащ был подвергнут казни через повешение.
- Приказ довести личному составу первой армии. Арестованных русских офицеров освободить, командиром четвертой дивизии назначьте начальника штаба этой дивизии.
- Генерал, а приведите сюда освобожденную баронессу, она что-то там говорила о бывшем полковнике, - приказал я.
Посыльный привел баронессу Суздалову. Несмотря на худобу и слабость Серафима Потаповна мгновенно набросилась с кулаками на пришедшего в себя Гулшаща. С большим трудом удалось оттащить ее от избиваемого перса. Потом я попросил Суздалову повторить рассказ, услышанный мной ранее. Серафима Потаповна успокоилась, и монотонным голосом начала повествование.
- Теперь всем понятно, почему я поступил так, а не иначе? - обвел я взглядом всех офицеров штаба после рассказа баронессы.
В помещении была абсолютная тишина. Никто и слова лишнего сказать не пытался, просто офицерам армии ранее не доводилось видеть меня в гневе. Жестко я поступил, но иного пути поддержания железной дисциплины я не видел. Если так посудить, то бывший полковник совершил воинское преступление, своевременно не исполнив приказ о выдвижении в район сосредоточения. А еще он встал на путь предательства. Издевательства над женщинами в своем личном гареме, никто во внимание не примет, здесь это в порядке вещей. Можно было заняться судебными делами и тому подобное, но я пошел по пути наименьшего сопротивления, имея почти неограниченную ничем и никем власть, поступил так, как поступил. Надеюсь, дед и шах одобрят мое решение, тем более, что Гулшащ не принадлежит к влиятельным родам страны.