Невозможно в это поверить, но…

Глава 18

Осень 1929 года. Оккупированные Турцией территории Ирана, параллельная реальность.

К городку Тегриз я отправился в компании десятка головорезов, приставленных ко мне дедом для обеспечения безопасности. Но, после известного сна, в мою голову навечно вселилась мысль: не только для охраны, но и что-бы прирезать, если что не так пойдет. Не забываю об этом постоянно. Одеты охранники, ни дать, ни взять подобно боевикам из Сирии, только вместо камуфляжа местная одежда. Оружием охранники обвешаны с ног до головы, даже пара ручных пулеметов Звонарева с запасными дисками имелась. На их фоне я выглядел безоружным. Обычный мундир пехотного офицера без знаков различия, подпоясан хорошим кожаным ремнем, на котором подвешена сабля и две кобуры с револьверами. За спиной новый немецкий карабин «Маузер». Пришлось с карабином повозиться, пока привел к нормальному бою, отстреляв три десятка патронов. Ехать предстояло двое суток, поэтому мои сопровождающие взяли заводных лошадей, нагруженных полезными в походе вещами, в том числе имелся большой шатер, могущий вместить всех нас. На привалах горячую пищу не готовили, обходились сушеным мясом, лепешками и простой водой, сдобренной лимонными дольками. Первую ночь провели на лоне природы, не стали заходить в маленькое поселение. Старший моей охраны, неразговорчивый Ибрагим, изучил населенный пункт в бинокль, и сказал, что он совершенно пуст, нам там делать нечего, не исключено, что люди покинули жилища из-за болезней. По его словам три-четыре месяца назад в этих местах свирепствовал настоящий мор. Умерших людей не хоронили по мусульманскому обычаю, а сжигали на кострах, видно болезнь приключилась очень заразная. Если это так, то Ибрагим поступил правильно. Ничего страшного, переночуем на свежем воздухе, хотя осень о себе уже давала знать, днем было тепло, а ночи стали прохладными.

На второй день пути нас попытались попробовать на зуб конные разбойнички. Атаковали прямо в лоб с обнаженными саблями. Охрана натренирована отлично. Моментально спешились, пулеметы установили на флангах, открыли дружный огонь. Я успел выстрелить всего два раза, четко видел два попадания. Бандитов перестреляли быстро. Ибрагим приказал охранникам переловить целых лошадей, раненых людей и животных добить, собрать трофеи. Внимательно рассматривая лица убитых бандитов, Ибрагим предположил, что это были местные дехкане-таджики, доведенные до отчаяния нищетой. Убирать трупы людей и лошадей с дороги не стали. Правда, одну лошадь освежевали, прихватив с собой несколько кусков свежего мяса.

К вечеру без происшествий прибыли в Тегриз. Не стал искать себе свободный дом, приказал развернуть шатер, и готовить ужин. Сам же отправился разыскивать полковника Махваша, исполняющего обязанности командующего 1-й армией. Впустую потратил время, в городок прибыли только две кавалерийские роты, остальные войска должны подойти дня через два.

Свежеприготовленная на костре конина мне понравилась. Мясо жестковатое, но довольно питательное. Подчиненные Ибрагима даже похлебку с травами успели приготовить. Насытившись, улегся спать в шатре, устал я за эти два дня.

Утром следующего дня обошел городок, и выбрал под штаб армии самый большой дом, принадлежащий местному купцу Хуршиду. Несговорчивым оказался купец. Предложенную сумму за постой посчитал недостаточной, и наотрез отказался освобождать дом от своего присутствия вместе с родными. Я, не афишируя своего титула, купцу вежливо и доходчиво объяснил, что жилье мы занимаем временно, и постараемся не нанести ущерба. Уперся безмозглый ишак. Не хотел по доброму, тогда я приказал Ибрагиму очистить дом от посторонних. Чем мне нравятся восточные люди, так это желанием выполнить волю повелителя. Не прошло и полчаса, а мы уже занимали помещения. Бесплатно. Ибрагим выставил караул.

Первой прибыла кавалерийская дивизия. Полковник Джавед доложил, что люди и животные в полном порядке, и готовы выполнить любой приказ. Недолго думая, дав сутки на отдых, отправил кавалеристов на разведку трех перевалов, соединяющих Иран и Турцию, через них происходило снабжение турецких подразделений на нашей территории. Особенно меня интересовал высокогорный перевал Утреш, там имелась широкая дорога, по которой легко могли перемещаться повозки, автомобили и тяжелое вооружение. Приказал в стычки с противником не вступать, задача: вести разведку. На обратном пути кавалеристы должны собрать информацию по гарнизонам захваченных городков. Больше всего меня интересовал городок Батунас, там располагалась довольно хорошая крепость с гарнизоном около трех-четырех тысяч солдат. В свое время в крепости стояли иранские войска, однако, из-за трусости коменданта крепости полковника Гулшаща, её сдали неприятелю без боя.

1-я армия прибыла в Тегриз к исходу третьего дня моего здесь пребывания, не в полном составе. 4-я дивизия под командованием полковника Гулшаща где-то потерялась, хотя приказ о выступлении все получили одновременно. Что-то мне подсказывает, что полковник в этой должности будет находиться недолго, до первой нашей встречи. Мало того, что он Батунас сдал противнику, так и сейчас шляется с войсками неизвестно где.

Полковник Махваш представил мне всех командиров дивизий и полков, в том числе начальника штаба армии. Я, знакомясь с офицерами, выпал в осадок: начальником штаба армии назначен русский генерал-полковник граф Воронов Василий Михайлович, мой родной отец. Общался я со всеми исключительно на фарси через переводчика, чем похоже ввел родителя в некоторое заблуждение, хотя я видел его удивленный взгляд.

Полковника Махваша я назначил своим заместителем, и поставил задачу готовиться к боям. Первым пунктом было взятие крепости Батунас. Уяснив задачу, старшие офицеры стали покидать мой кабинет. Я поинтересовался через переводчика, владеет ли английским языком мой начальник штаба. Получив утвердительный ответ, попросил русского остаться для уточнения некоторых деталей предстоящей операции.

- Здравствуй отец, - произнес я шепотом по-русски, проверив закрытие двери. – Давно не виделись.

- Сынок, - крепко обняв меня, также шепотом сказал отец. – Как же так, ты же погиб в горах?

- Как видишь, я жив и здоров, слава Богу и Аллаху.

- Я, как только увидел иранского принца, то подумал, что он очень похож на моего покойного сына. Борода сбивает меня с толку и язык. Ты же фарси никогда не знал. Расскажи мне все подробно, не томи.

Естественно, все рассказал, с момента расставания в Симферополе и до сегодняшнего дня. Отец слушал очень внимательно, заметил, что у него даже повлажнели глаза. Да, пусть я ему в свое время принес много неприятностей, но беспокойство за сына, с потерей которого он смирился, сказалась.

- Теперь мне понятна перемена настроения Анастасии Станиславовны, - улыбаясь, сказал отец. – Уезжала в Москву почерневшая от горя, а приехала обратно, святящаяся радостью и счастьем. И, заметь, чертовка, никому даже не намекнула, что ты жив. Мать твоя вся извелась, Тамара рыдала вместе с Анастасией неделю. Нельзя так, сынок, поступать с родными людьми.

- О моем «воскрешении» знают всего шестеро вместе с тобой, для всех остальных, я погиб при выполнении важного задания. Пусть все остается без изменений. Это не моя прихоть, так нужно для нашей Отчизны, так нужно правящему шаху.

- А дальше как все будет?

- Победим всех наших недругов, и будем нормально жить. Возьму в жены Анастасию Станиславовну, нарожаем внуков и внучек.

- В этом я не сомневаюсь. Кем будешь ты?

- Тем, кем есть сегодня - Искандером Пехлевани, сыном шаха Рустема, наследником престола, а в перспективе стану шахом Ирана. Рустем и Джахан Пехлевани признали меня своим сыном и внуком, сами обо всем меня попросили, правда, не без определенных намеков, поэтому и пришлось согласиться. Следовательно, путь к трону у меня открыт. Моя мать Гюльзар и сестры приняли меня, несмотря на долгое отсутствие с любовью, я им стараюсь отвечать взаимностью. Являть миру молодого графа Воронова не вижу смысла, пусть он спокойно лежит в крымской земле.