Страница 36 из 101
- Александр, объясни нам, пожалуйста, что это сейчас здесь произошло? – возмущенно произнес отец.
- Звучали слова правды отец, настоящей правды, - повернулся я лицом к отцу.
- Ты, сынок, довел всех до слез, - растроганно сказала мама, утирая глаза. – Я не знала, что в твоем репертуаре есть такая трогательная песня. Ты девочку просто придавил своим признанием, да еще в нашем присутствии.
- Дорогие мои родители, что хотите, думайте обо мне, но пел я душой и сердцем, в котором помимо вас, моей семьи, нашлось достойное место для Анастасии Станиславовны.
Я поднялся и в крайнем волнении торопливо вышел на террасу, резко, со скрипом, отодвинув стул. Нервно закурил папиросу. Мне нужно было успокоиться, а то разволновался, как малолетка, после первого поцелуя с одноклассницей.
Рядом со мной задымил папиросой отец.
- Что намерен предпринять? – не меняя позы, спросил отец.
- В смысле?
- В смысле: в смысле? Что будешь с Анастасией делать?
- Ничего плохого. Просто любить.
- И как долго?
- Пока буду жив, да и на том свете постараюсь.
- Все так серьезно?
- Для меня - да. Она для меня единственная и неповторимая.
- Вот так сразу, за неделю знакомства определился?
- Ты за мамой ухаживал три дня. Она мне все рассказала. Живете вместе уже четверть века и не разочаровались друг в друге, любовь не угасла.
- А если Анастасия даст тебе отставку?
- Даже если такое случится, то для другой девушки в моем сердце места нет. Я буду любить ее всю оставшуюся жизнь.
- А наследник графского титула? Он из воздуха не появится.
- Дети в семье рождаются от любви между супругами, а обзавестись наследником можно затащив в постель более-менее подходящую для этого особу из нашего сословия.
- Жестко сказал, Александр, но правдиво. Не разлюбишь Анастасию?
- Два месяца назад, я бы не задумывался ни на минуту, постарался бы быстрее ее затащить в постель. А потом будь, что будет. А сейчас я окружающий мир воспринимаю по-иному.
- Александр, я сейчас скажу страшные слова, не прими их превратно. Я благодарен тому, турецкому, осколку, угодившему тебе в голову. Он смог встряхнуть мозги в твоей буйной головушке и поставить их на правильное место. Это не только я заметил, но и твоя мать и сестра. А профессор Санаев, вообще хотел тебя исследовать, но я запретил.
- Представляю себя на месте подопытной белой крысы.
- Еще хочу сказать, тебе сын, что выбрать спутницу жизни очень нелегко, это делается один раз и навсегда.
- Как у тебя с мамой?
- О, это интересная и романтическая история. Разве мама тебе не все рассказала?
- Хотел бы услышать историю от тебя.
- Ну, о моем участии в войне с турками ты все знаешь, я тебе неоднократно все подробнейшим образом излагал, а вот обстоятельства нашего с мамой знакомства услышишь впервые.
Я - молодой полковник, командир артиллерийского полка, был призван ко двору по случаю награждения орденом Екатерины І степени. Если откровенно говорить, то даже не предполагал, что буду удостоен такой чести, ведь я тогда в горах Кавказа очень прямо указал мужу императрицы направление, по которому ему следует удалиться подальше из театра боевых действий. Подумать только, этот нелюдь, не блиставший умом, заставил командующего армией генерал-лейтенанта Григорьева бросить в атаку несколько пехотных полков на укрепленные позиции турок, даже не озаботившись артиллерийской поддержкой. Григорьев не смог противиться воле мужа императрицы, честно говоря, испугался за свою дальнейшую карьеру. Наших солдат турки расстреливали на все лады. Я самовольно сменил огневые позиции полка и организовал артиллерийскую завесу, нанеся мощный налет на позиции турок. Благодаря этому жалкие остатки полков смогли вернуться на исходные позиции, потеряв при этом две трети личного состава. Потом еще сутки я прикрывал огнем наших санитаров, выносивших с поля боя наших раненых и убитых.
Генерал Григорьев провел в штабе разбор данного происшествия в присутствии мужа императрицы, отметил, что я правильно действовал в сложной обстановке. Собственно, благодаря мне многие солдаты и офицеры брошенных на убой пехотных полков остались живы. Сергееву слова Григорьева очень не понравились, он с такой пренебрежительной улыбочкой заявил, что солдаты нашей страны должны умирать во славу Отечества. Я не удержался, вспылил, и четко объяснил, какие ошибки были допущены Сергеевым. Прямо в глаза сказал ему, что с его унтер-офицерским мышлением в войсках делать нечего, а потом послал его по-матушке, прямиком в столицу. Надо было видеть лицо Сергеева, оно сделалось красным и очень злобным, но он не посмел мне перечить, так как видел, что все офицеры штаба на моей стороне, и осложнять ситуацию он не стал. Хлопнув дверью, убрался из войск.
Еще два месяца мы успешно громили турецкие части, захватили обширные территории. Когда, казалось бы, еще одно усилие и мы разгромим всю кавказскую группировку турок, последовал приказ прекратить боевые действия, поскольку султан запросил мира, и наша императрица Маргарита ІІ подписала мирный договор. Все радовались окончанию войны и я в том числе, ведь на всех участников посыпались заслуженные награды. Григорьев написал на меня представление на Екатерину І степени, предыдущие две у меня уже были, и тоже за эту кампанию. Первую степень ордена Екатерины обычно вручала лично императрица, потому меня вызвали в столицу.
В Москве надо мной взяла шефство молоденькая фрейлина императрицы баронесса Суздалова Серафима Потаповна, получив в Генеральном штабе данные на полного кавалера ордена Екатерины. Ведь ранее я в свете не бывал и к тамошним манерам не привычен. Большую часть жизни я провел в войсках и походах, а здесь палаты, пышно разодетые придворные. Надо соответствовать. Вот поэтому посильную помощь мне оказывала Серафима Потаповна. Она помогла мне найти нормального портного, который пошил мне отличный парадный мундир.
В этом мундире и при всех орденах, а их у меня было предостаточно, поскольку никогда труса не праздновал, я прибыл на церемонию награждения. Очаровательная Маргарита ІІ приколола мне орден и неожиданно вручила погоны
генерал-майора. О повышении в чине мне никто не говорил. Я как положено, громко рявкнул – служу престолу и Отечеству, вызвав добрую улыбку у императрицы. Надо сказать, ее муж стоял среди придворных и не пытался сопровождать супругу, хотя по статусу был обязан это делать. Церемония награждения продлилась почти час, а потом императрица давала бал в честь победы над Турцией.
Вот на балу Серафима Потаповна представила мне свою подругу, графиню Ирину Анатольевну Яковлеву, которой перепоручила меня, в виду личной занятости. Скажу честно, от одного взгляда на твою маму, мое сердце заколотилось в невероятном ритме, и ушло в пятки. Такого совершенства я никогда не встречал в своей жизни. Сказав какой-то дежурный комплимент, я понял, что сражен красотой прекрасной девушки наповал, похлеще, чем стомиллиметровым снарядом.
Девушка рассказала мне, что с началом войны, несмотря на то, что окончила математический факультет Московского университета, хотела поступить в госпиталь сестрой милосердия, но ей отсоветовали заниматься этим делом, а рекомендовали заняться сбором добровольных пожертвований на нужды госпиталей. Благодаря стараниям Ирины Анатольевны в действующую армию отправили несколько вагонов с медикаментами, а в госпитали столицы и крупных губернских городов помощь отправлялась ежедневно.