Убийца из заповедника

– Это ты его надоумил, Мэтт?

– О чем ты, приятель? Как твой разговор с барменом? – Мэтт быстро сменил тему.

Стив поджал губы и покачал головой.

Когда они попрощались на парковке с Тео и Джеем, Стив заметил, как Мэтт с серьезным лицом подмигнул его сыну, а Крис в ответ улыбнулся.

Глава седьмая

Внутри дом Мэтта и Роуз был таким же, как и снаружи – становилось понятно, что о нем заботились, берегли его, как дорогого человека, как пожилого члена семьи, немощного, но не утратившего с годами особенную стать. Мэтт как-то сказал, что дом был построен еще в двадцатых годах и что не одно поколение Куперов выросло в этих стенах. У него было сердце, сотканное из воспоминаний. И хотя за все эти годы дом претерпел немало изменений, в нем оставалась душа: в старых трюмо, в резных изголовьях кровати, в медной кухонной утвари, в окнах, видевших сотню раз, как в саду увядают и расцветают вновь розы…

Дом был достоянием, наследием, реликвией семьи Куперов, но он не был похож на музей, потому что в центре всего этого была Рози, как сама жизнь, как сердце. Однако Стив все равно боялся лишний раз дотрагиваться до хрупких предметов, ваз и бокалов, которые, вероятно, были втрое старше его самого.

На ужин в честь Дня благодарения Стив пришел с Крисом. Когда Мэтт открыл перед ними дверь, в нос практически сразу ударил запах шафрана. Рози пекла свой фирменный пирог с терном и патокой. Пахло индейкой, клюквенным соусом и беконом. Стива с порога окружил семейный уют, ему стало тепло на душе. После смерти Дебры Стив уже и не думал, что когда-то снова ощутит это давно забытое чувство. Его вдруг больно укололо где-то за грудиной: он думал, что люди вроде него не заслуживают чего-то подобного, он думал об этом с каким-то мазохистским желанием сублимировать боль.

Мэтт обнял Криса, пригласил его в дом, а сам, босой и в легкой домашней одежде, вышел на крыльцо. Он взглянул на Стива снизу вверх, хотя они были одного роста, взял предложенную им сигарету, потому что своих не осталось – пепельница была забита окурками, и признался, шумно выдыхая дым:

– Рози беременна.

– Поздравляю, – Стив искренне улыбнулся, пожал ладонь друга и похлопал его по плечу.

– Я не справлюсь. Это так… я не успел подготовиться. Я ничего не знаю о детях, – в голосе Мэтта чувствовалась плохо скрываемая паника.

– Никто не бывает к этому готов, Мэтт. Думаешь, я был? – Стив улыбнулся и сел в плетеное кресло, намокшее под дождем. – Мне было двадцать шесть, и я ходил по пустыне с винтовкой наперевес.

– Как это сделать? Как не облажаться? – напарник был на грани нервного срыва. Стив чувствовал, что он был совершенно не готов к такой ответственности. Мэтт просто еще не совсем понимал, что на осознание отцовства понадобится какое-то время. Время, чтобы трезво оценить ситуацию и взять себя в руки. Он понимал, что с этого момента все кардинально изменится, что эгоистом уже быть не получится: теперь все внимание и забота Рози будут отданы ребенку.

– Ты меня об этом спрашиваешь? – Стив удивленно взглянул на друга.

– Да, Крис хороший ребенок, – прошептал Мэтт.

– Ну, это уж точно не моя заслуга. Он просто… такой. Послушай, если бы я мог вернуться назад, я бы сказал себе: будь рядом с ним. Не пропускай его школьные выступления, не подкупай его подарками. Просто будь рядом. Будь, черт возьми, ему хорошим отцом. Потому что это единственное, что ты можешь сделать – просто быть, – Стив пожал плечами и покачал головой. – А что Рози?

– Она вроде счастлива.

– Тогда не подведи ее, друг. Тебе с ней очень повезло. Рози чудесная женщина.

На следующий день, когда у Стива вдруг случился незапланированный выходной, он понял, насколько сильно устал. До беспамятства, до дрожи в коленях. Уже несколько месяцев он жил в режиме нон-стоп: ел на ходу, приходил домой только для того, чтобы поспать пару часов, пил кофе литрами. А наутро все начиналось по новой: работа, ночные дежурства, забота о сыне, а теперь еще и это новое дело, в котором так некстати случился затык. Это раздражало. Стив бы отдал его кому-то другому, позорно признавая, что проиграл, что не справился, что он тоже не железный. Но сержант не мог подвести напарника, которому сейчас крайне необходимо было чувствовать под ногами твердую почву. Да и Кимберли уже слишком много сил вложила в это дело.

Эмоционально он был измотан, и уже не мог думать ни о чем другом, кроме подушки и матраса. Он проспал восемь часов подряд и даже не слышал, как Крис собирался в школу.

Проснувшись, Стив глубоко вздохнул, чувствуя, как сердце глухо и тяжело стучит в глотке, и резко сел в постели. В доме было прохладно. «Пора бы, наконец, починить термостат», – напомнил он себе, закутался в тонкое одеяло и встал с кровати.

Медленно, словно в полусне, он вышел из спальни, в полумраке, опираясь на стену, добрел до ванной и принял душ, каждой клеточкой тела ощутив, насколько сильно он истощен. Вода, тягучая и теплая, немного притупляла это ощущение. Она окутывала, обволакивала тело и мысли. Заглушала шум дождевых капель по крыше, избавляла от тяжести нелегкого бремени и усталости, и каждый новый вздох давался легче предыдущего. Постояв пару минут под душем, Стив закрутил кран: такое расслабленное состояние его немного пугало, он чувствовал себя уязвимым.

Мужчина провел ладонью по запотевшему зеркалу, а потом по своим заросшим щетиной щекам. Хотел было побриться, но не нашел станка – наверное, его снова утащил Крис. Данн как-то упустил момент, когда его ребенок вдруг начал бриться. Наверное, нужно купить ему собственную бритву.

Едва не оступившись на лестнице, мужчина спустился на первый этаж и увидел на круглом кухонном столе тарелку с кукурузными хлопьями и молоко. Так Крис проявлял заботу об отце.

Их небольшой таунхоум стал идеальным решением. С тех пор как они остались вдвоем, Стив не мог больше ни минуты находиться в том доме, где они были счастливы с Деброй, где каждая деталь напоминала о ней. Но многие вещи перекочевали с ними в их нынешнее жилье.

Стивен провел ладонью по крупной вязке серого пледа, которым обычно укрывался Крис, когда по вечерам читал в кресле или пил какао, объедаясь сладостями. Плед был весь пропитан воспоминаниями. Лет восемнадцать назад, в тот год, когда Дебра стала его женой, они проводили рождественские каникулы в Орегоне, в загородном доме ее родителей. Дебра вдруг решила, что за выходные непременно должна научиться вязать. Как итог – бесформенный серый плед с нелепым узором, напоминавший рыболовную сеть. Неказистый вязаный уродец с запахом орегонской хвои, с запахом ее волос и упрямых слез, которые она роняла на нитки каждый раз, когда что-то не получалось или шло не так. Примерно в это же время они зачали Криса. Дебра как-то сказала ему, смеясь, что надеется, что с ребенком у нее получится лучше. Стив был уверен, что получилось.

– Перестань, – смеялась Дебра, когда Стив обнимал ее со спины, опустив ладони на живот, и целовал в загривок, щекоча кожу отросшей щетиной. – Стив! – последний звук его имени она всегда произносила, как «ф». Это звучало несколько по-британски и, если честно, заводило его.

– Он такой твердый, – шепнул Стив и улыбнулся.

Дебра обернулась к нему и удивленно спросила:

– Ты флиртуешь со мной?

– Я вообще-то говорил о тебе, а не о себе, – рассмеялся Стив. – Но ход твоих мыслей мне нравится. Я думал, что ты будешь мягкой.

– Ох, Стив, там нет места для мягкости. Там твой сын. И прямо сейчас он пинает меня изнутри, – Дебра схватила его за руку и прижала к торчащему пупку.

Она была для него всем, но она ушла.

Возможно, чтобы избавиться от воспоминаний, нужно было поменять город, страну, планету, но Стив уже однажды сбежал. И не хотел бежать снова. К тому же Крису безумно нравился их руфтоп на крыше. Так что это был хороший дом для них.