Коконы

Нашей службой прорабатывался вопрос силового решения данной проблемы. В настоящее время, подготовка к военной операции завершена, но шансы на успех ничтожны. Разведки ведущих стран мира, весьма активно ведут разработку комбината, но по нашим сведеньям, продвинулись вперед много меньше нас. Мое предложение. Продолжать активную работу по данному направлению и использовать производство в интересах России.

Закончив выступление, Калинин отключил микрофон и слегка отогнул его от себя.

Президент поглядел на Калинина, ничего не выражавшим взглядом и произнес:

– Слово имеет министр обороны.

Министр обороны, единственный из присутствующих, был одет в тяжелый маршальский мундир. Седовласый и статный, он откашлялся и резким движением нажал кнопку микрофона.

– Господин Президент! Что мы тут слышим? Над нашей Родиной нависла опасность. Кучка отщепенцев, предателей, узурпировала территорию и производит спасительные коконы для всяких миллионеров. Неужели мы, великая страна, будем продолжать смотреть на это безобразие? Мое ведомство тоже ведет разработку военной операции, и в отличии от Павла Леонидовича у нас совсем другие оценки. Я предлагаю немедленно утвердить план войсковой операции и силами специальных подразделений уничтожить мятежников. На случай если это не удастся, предусмотрен план «Б», по тотальному разрушению Череповца с применением самого современного оружия.

Маршал резко нажал кнопку микрофона и откинулся на спинку стула.

Присутствующие зашевелились, по залу пробежал легкий гул. Кое-кто перекинулся парой фраз с соседом. Калинин усмехнулся, Сварог же, наоборот, потупил глаза и стал перебирать бумаги перед собой. Президент приподнял руку и поправил микрофон. В зале мгновенно смолкли.

– Господа. Как вам известно, время катастрофы не установлено точно. Если взять среднее арифметическое, то это получится примерно пятьдесят лет. Для того что бы обеспечить всех граждан страны коконами нам понадобится сто пятьдесят триллионов долларов. Это не реально даже для соединенных штатов. Вместе с тем, приняв поправки к бюджету, мы, конечно, смогли бы выделять значительные суммы на государственные закупки в объеме не более десяти миллиардов в год. Другими словами, мы сможем обеспечить сохранение генофонда страны темпами около десяти тысяч человек в год. Через пятьдесят лет в безопасности окажутся около полумиллиона человек. С одной стороны, цифры ужасны, но с другой…

Президент сделал паузу и еще раз оглядел собравшихся.

– Еще никогда, за всю историю государства российского у нас не было такого инструмента для того, чтобы сделать жизнь в нашей стране лучше. Перед нами открываются небывалые перспективы. Отныне, жизнь наших граждан наполняется новым смыслом. Теперь работать нужно не только за деньги, но и за идею. Очень простую и понятную многим идею – спасти свою семью и себя. Уверен, осуществляя правильную политику в отношении комбината, мы добьемся преимуществ. Деньги, поступающие на комбинат, со временем, будут использованы на инвестиции. Люди, будут стремиться выделиться из общей массы, что бы их старания были замечены, вырастет производительность труда. Паническим настроениям запада, мы противопоставим энтузиазм миллионов. Национальный валовый продукт вырастет на порядок. И все это на фоне жесточайшей дисциплины управления. А военные операции, господин маршал, я предлагаю отложить на неопределенный срок. Что конечно же не снимает ответственности с силовых министерств за работу по комбинату.

Президент отодвинулся от микрофона и посмотрел на загомонивших министров.

«Кажется вовремя я им все это подкинул», подумал он и сказал.

– А теперь, Господа, если нет принципиальных возражений, прошу высказываться конкретно и с предложениями.

Совещание у президента продлилось до 14 часов. Выезжая из Кремля, Павел Леонидович вопросительно посмотрел на помощника.

– Звонил два раза, находится в посольстве, ждет встречи.

– Соединяй.

Через минуту помощник передал трубку.

– Прилетел вражина?

– Прилетел, Паша, прилетел.

– Ну давай подъезжай. Или машину прислать?

– Не надо. Буду через десять минут.

Калинин, выключил трубку и откинулся назад. Он прикрыл ладонью глаза и еще раз прокрутил разговор с президентом. После совещания, его пригласили к главе администрации по пустяковому делу. Ровно через минуту туда зашел и президент. Они расселись в глубоких кожаных креслах и минут двадцать поговорили. Беседа была легкой. Уже давно эти трое понимали друг друга с полуслова.

– Ты Петя берешь на себя всю идеологию. Сутками сиди, ничем больше не занимайся, но заставь, слышишь, заставь страну возбудиться. Уламывай, угрожай, запугивай. Но что б вся страна в едином порыве уже через месяц. Понял? Вот Паша тебе поможет.

Тебе Паша комбинат. Внедряй, оттяпывай куски, наша задача, что бы комбинат только коконы продавал, а все остальное мы. Аэропорт, гостиницы, инфраструктура. В общем обложить их надо, как медведя в берлоге. Только нежно. Гладь, целуй, обнимай. А там глядишь и задушим в объятьях. Что с америкосами?

– Вовка подонок прилетел сегодня. Уже дожидается. Он у них теперь главный по коконам, с особыми полномочиями. Вот указ подготовил о помиловании.

Президент усмехнулся, взял из рук Калинина указ, пробежал глазами и подписал.

– И какие планы?

– Думаю, что прилетел согласовывать войсковую операцию на нашей территории.

– И?

– Да пускай проводят, Владимир Владимирович. Мои аналитики нам дали 0,3–0,5 %, а им и того меньше. Пускай обделаются. Я вот тут о другом думаю. Не объявить ли после этого США агрессором? Бучу поднять в ООН ну и так далее?

– Сложный вопрос. С одной стороны заманчиво. Но рановато. Думаю, так сделаем. Они, конечно, под американским флагом выступать не будут. Замаскируются под какой ни будь Гринпис или талибан. Наша задача мировому сообществу доказать, что это америкосы. Конечно, не мы будем доказывать, а комбинатовцы. Вот этим и займись. Проходя по коридорам лубянки, Калинин уже четко знал, что будет говорить.

Глава третья. Былое

Дверь в небольшую комнату, примыкающую к кабинету, открылась и Калинин увидел своего помощника. Лицо у него было суровое. Калинин усмехнулся.

– Давай, заводи предателя Родины.

В кабинет, тесня помощника, уже врывался импозантный мужчина лет шестидесяти пяти, со щегольской бородкой, золотыми очками на веревочке. Внешне он напоминал преуспевающего профессора престижного университета. Только глаза, карие, бездонные с вихрями черной бездны, как-то не сочетались с внешностью. Профессор на ходу протянул руки к сидящему в удобном кресле Калинину, не заметив ответного жеста, развел руки в сторону, как бы открывая объятие и затараторил.

– Ну здравствуй Паша. Здравствуй друг мой закадычный. Вот это прием, вот это по-нашему. Что это у тебя? Огурчики соленые? Салатики, рыбка? Ай да Павел! Ну спасибо, уважил.

Гость присел, потянулся к графину, стоящему в ведерке со льдом, и налил две рюмки.

– Давай Паша выпьем за наше чекистское братство! Ты не смотри на меня так. Ты ведь сам разведчик и все понимаешь. В нашей профессии никогда черное не бывает только черным, а белое только белым. Это у сапогов все просто. Вот враг, а вот я. У нас так никогда не получалось, за всю многовековую историю разведки. Так что не серчай Леонидыч, когда ни будь, я тебе все это в подробностях расскажу.

– А куда торопиться? У тебя ведь пожизненное, времени много, рассказывай.

Калинин чокнулся с гостем, и тот рассмеялся удивительно молодым детским смехом. Выпили, захрустели огурчиками, вторую выпили стоя, не чокаясь и без тоста. Просто встали, посмотрели друг другу в глаза и выпили до дна. После третьей, Калинин достал из ящичка трубку, поелозил внутри ершиком, не спеша вставил фильтр. Не глядя на собеседника, стал аккуратно набивать табаком, утрамбовывая после каждой щепотки специальной металлической «топталкой». Затем взял красивую зажигалку и приступил к раскуриванию. Владимир Александрович Волгин, полковник службы внешней разведки федеральной службы безопасности России, бывший резидент СВР в Мексике, кавалер множества орденов, герой СССР, заочно приговоренный к пожизненному заключению, сбежавший к американцам, сдавший сети русской разведки в Латинской Америке, ненавидимый всеми бывшими сослуживцами, трескал салат оливье и поглядывал на Калинина. Раскурив трубку, внимательно осмотрев и оставшийся довольным тем, что в меру влажный табак раскурился должным образом, Калинин вопросительно посмотрел на гостя. Тот отложил вилку, откинулся в кресле, и начал.