Страница 3 из 15
Все в этом месте казалось застрявшим в СССР. Будто поселок не смог вырваться в двадцать первый век и увяз в давно ушедшей эпохе. А его бедные и не ухоженные люди давно смирились с положением вещей, не пытались покинуть свой населенный пункт просто для того, чтобы посмотреть на иную жизнь. Они увязли в своей не освещенности и глупости, и поэтому теперь с восхищением, завистью, удивлением и даже неприязнью разглядывали Анатолия Ивановича.
— Извините, что отвлекаю вас от дела, но не могли бы вы мне подсказать, в каком направлении находилась деревня Загрибеньково? — прервал странно повисшую паузу искусствовед.
Женщина нахмурила брови, задумавшись над таким неожиданно вежливым обращением.
— А, так это… вам уже и не скажет никто. Вы лучше у деда Кузьмича спросите. Его дом последний возле леса. Он один из старожил остался. Может че-то и расскажет, если не пьяный. — выпалила она, уставившись светло карими глазами на Анатолия Ивановича.
— Спасибо.— ответил он и поспешил сесть в машину, чтобы направиться к деду Кузьмичу.
День уже доходил до своей кульминации, на улице вечерело, и искусствовед с сожалением отметил, что до конечного пункта назначения он доберется в любом случае к ночи. Не успев, однако, поразмышлять о своем не осмотрительном поступке, и пожалеть, что не отложил поездку до завтра, он увидел маленькую покосившую лачугу, которую было трудно назвать домом. Она стояла у самого леса, из-за чего казалось будто темный, мрачный и угрожающий массив хочет проглотить обветшалое жилище. Не большая территория вокруг дома была обнесена давно покосившимся низеньким забором, с которого облезли все остатки краски. Участок совсем зарос бурьянами, из которых кое-где торчали какие-то ржавые детали. Складывалось впечатление, что место было давно не жилым, если бы из-за дома не вышел его обитатель. Крепкий старичок с полностью седыми волосами и бородой, одетый в белую рубаху из льняного сукна и такие же просто сшитые штаны, неся в руках топор. Мужчину насторожило это обстоятельство, однако, увидев удивленного городского человека, дед воткнул топор в маленький пенек около дома и направился к искусствоведу. Он просто рубил дрова, где-то на заднем дворе.
— Здравствуйте, я ищу деда Кузьмича.
— А что вам от него надо? — не подтверждая его догадку, спросил дед.
— Дело в том, что я ищу дорогу к селу Загрибеньково, и усадьбе Иволгово. Мне сказали, что он сможет мне в этом помочь.
— Уууууу… Дорогу я-то знаю. Да, только не советую ехать тебе туда. Гиблое место. — ответил он, подтвердив тем самым, что искусствовед не ошибся с домом и человеком.
Словосочетание «гиблое место» заставило мужчину только с большим интересом отнестись к пункту, куда он направлялся. А старик, явно знал, что-то большее, чем эта простая формулировка. Словно прочитав мысли искусствоведа, он произнес:
— Ну, что пойдем, расскажу, что знаю, если интересно.
Анатолий Иванович поспешил за дедом Кузьмичом в дом. Внутри жилище оказалось гораздо опрятнее и приветливее, чем снаружи. Он усадил гостя за стол и сел напротив него.
— Меня тут одни почитают, как старца, другие считают чудаком, однако все называют дедом Кузьмичом, — начал он свой рассказ и улыбнулся собственной шутке. На губах искусствоведа тоже растянулась добрая ухмылка.
— Загрибенково лет двадцать, как покинули люди. Там в лесу природа стала забирать старые селения себе. Скоро и от нашего Грибового останутся одни развалины. Но гораздо страшнее то, что было чуть дальше. Об усадьбе Иволгово уже давно никто ничего не знает, даже во времена моей молодости о ней единицы слышали. Дорога к усадьбе и к селу одна. Она проходит прямо перед моим домом. Видимо заросла она уже очень сильно, что ты ее и не заметил. Так вот. Загрибеньково стало пустеть не только потому что люди поразъехались в города, но и потому что странности там стали твориться, в деревне стали появляться люди в старинной одежде и все о помощи просили. Чтобы пошли в усадьбу и уничтожили тайну остановленных часов. Никто не понимал о чем они, да и откуда взялись. Об усадьбе никто не знал. Но проследили как-то, откуда они приходят. Пошло несколько человек смельчаков, да и не вернулись. Подождали несколько дней, а их и след простыл. Решили еще пару человек пойти, да и те пропали. Тогда всем селом народ собрался и пошел на неведомую усадьбу. Пришли, говорят, а там усадьба царских времен, и двор, и слуги есть и хозяйка. Девица в белоснежном платье увидела их, посмотрела испуганно и все пропало. Поняли люди, что стоят они посреди леса, а дороги той и след простыл. Еле вернулись они назад в деревню. С тех пор тревожно и мрачно стало там. У меня друг жил в деревне, так говорил он, что все сны стали плохие видеть. И люди стали болеть, все думали, что потревожили они дух белой дамы, поэтому несчастья обрушились на их голову. Вот и поразбежались кто куда. А в деревне уже очень давно не было ни одной живой души. — закончил свой рассказ старик.
Искусствоведа эта история заинтересовала, однако он не очень верил в мистику и отнесся к ней скептически. Но и совсем отнести ее в раздел больной фантазии он не мог, ведь к нему тоже приходил человек в старинной одежде, просивший уничтожить тайну остановленных часов. Все это казалось странным, и дед Кузьмич все твердил, что «место гиблое» и ехать туда не стоит. Но ничего из рассказа старика не могло остановить уже твердо наметившего свое путешествие искусствоведа и он, поблагодарив рассказчика, направился в лес.
Дорога до Загрибенькового представляла собой узкую полосу без деревьев, густо поросшую кустарником. В лесу мертвым грузом лежала темнота. Она расползалась по всем углам, окутывала стволы деревьев и кусты. А лес смыкался наверху сросшимся покрывалом, за которым практически не просматривалось небо. Узкая полоска света от фар кислотой растворяла ночь. Становилось холодно и сыро. Анатолий Иванович не чувствовал этого в машине, но находиться в чаще ночью ему не хотелось, какой-то неприятной таинственностью ложилась атмосфера ночного леса на плечи.
Неожиданно искусствовед увидел в свете фар, что упавшее дерево преграждало ему дальнейший путь. Он остановился, несколько секунд размышляя, что же ему делать дальше, но вдруг понял, если пройти несколько метров по дороге и повернуть немного левее, там можно найти пространство, как будто без деревьев. Анатолий Иванович вышел из машины, взяв с собой фонарик, легко перелез, через дерево и оказался на поляне густо заросшей высокой травой. Луч света от фонарика упал на несколько полуразрушенных домов. Искусствовед аккуратно пошел по заброшенному селу. Многие дома совсем вросли в землю, так что от земли до окон оставались считанные сантиметры, другие смотрели мрачными черными окнами без стекол, у третьих провалились крыши и из темных тел с облупившейся краской торчали иглами балки и доски. Все здесь, в уходящих где-то за горизонтом желтых лучах, было серо и мертво, брошено и оставлено на съедение природе и она, как полноправная хозяйка забирала свои владенья назад. В одном доме, словно подчеркивая свою установленную здесь власть, проросло дерево. Оно росло ни то из пола, ни то из земли под ним, и своим могучим и толстым стволом пробило крышу, и поднималось над зданием свежими зелеными ветками.
Вечер все больше ложился на лес и брошенное поселение, и Анатолий Иванович решил вернуться к машине, чтобы попытаться убрать дерево с дороги. Около самой дороги он увидел поржавевшую и запутанную в траве табличку, сообщавшую о том, что данный населенный пункт был Загрибеньковым.
С упавшим деревом трос и внедорожник справились, как нельзя лучше и минут через пятнадцать дорога была уже свободна. Охотник за древностями отправился дальше, проехав мимо мертвой деревни.
Дальнейший путь был еще более заросшим, а на лес тихо и незаметно, но уже полностью опустилась ночь. Через какое-то время искусствовед подъехал к усадьбе. Это был длинный, красивый, двухэтажный дом, в котором были тускло освещены окна. Перед ним было место вытоптанное людьми и лошадьми, где-то по углам копошились слуги, а по двору провели лошадь. Анатолию Ивановичу казалось, что он попал в девятнадцатый век, все здесь было не современным и странным.