Любвеобильные Бонапарты

Наполеон запретил Жозефине видеться с любой женщиной, чья репутация не слыла идеально безупречной; визитерша была обязана предъявить овальный билетик, подписанный секретарем Бурьеном по приказу Первого консула. В покоях Жозефины уже тогда подлежало неукоснительному соблюдению правило, сформулированное Наполеоном несколько позднее, при установлении этикета императорского двора: «В своих внутренних апартаментах императрица принимает лишь тех мужчин, которые состоят в ее штате». Ее текущий распорядок дня включал днем занятия благотворительностью в сопровождении дочери Гортензии, после ужина в пять часов – игра в карты с двумя другими консулами. Он пожелал, чтобы Жозефина ввела в моду лионские шелка и бархаты – «дабы освободить нас от дани, выплачиваемой англичанам», ибо столь любимый Жозефиной муслин импортировался из Великобритании. Когда Наполеон узнавал, что его жена и падчерица собираются нарядиться в муслин, он просто-напросто разрывал платья сверху донизу.

В 1800 году Бонапарты переехали в королевский дворец Тюильри, где в коридорах еще можно было наткнуться на следы засохшей крови сторонников Людовика ХVI и швейцарских гвардейцев, мужественно защищавших августейшее семейство в августе 1792 года. Наполеон занял комнаты короля, Жозефина – Марии-Антуанетты. Муж каждую ночь проводил в постели с ней, она чувствовала, что ее физиологическое притяжение оставалось еще очень сильным, но теперь стала безумно бояться его внезапных приступов гнева, регулярной кошмарной повинности признания своих огромных долгов[4] и более всего – развода.

Жозефина немного успокоилась, когда узнала, что Полина Фурэ – «Нильская Клеопатра» – вернулась, наконец, из Египта, но Наполеон не пожелал принять ее, хотя передал ей деньги, подарил особняк под Парижем и нашел подходящего мужа в лице некого Анри де Раншу. Надо полагать, он был военным, весьма вероятно, сложившим голову в наполеоновских войнах, ибо в 1816 году Полина вновь вышла замуж за отставного гвардейского офицера[5]. Конечно, теперь Жозефина даже в мыслях не могла позволить себе не только бросить заинтересованный взгляд на постороннего мужчину, но даже и допустить греховного помысла. Она, которая не могла переломить себя написать несколько строк мужу во время итальянского похода, теперь садилась за стол, как только последний всадник свиты мужа скрывался за дворцовыми воротами. Ее писем мужу почти не сохранилось, но можно привести для примера одно, написанное в 1804 году, когда тот инспектировал побережье Ла-Манша, проверяя готовность своего воинства к вторжению в Англию.

«Вся моя печаль улетучилась, когда я прочла твое трогательное письмо и излияние твоих чувств ко мне. Как я благодарна тебе за то, что ты уделил время дабы написать столь подробно своей Жозефине. Ты не можешь представить, сколько радости ты дал женщине, которую любишь… Я всегда буду хранить твое письмо, которое прижимаю к сердцу. Оно будет утешать меня в твое отсутствие и направлять, когда я пребываю подле тебя, ибо я всегда хочу присутствовать в твоих глазах, как того желаешь и ты, чтобы я существовала, твоя милая и нежная Жозефина, со своей жизнью, посвященной только твоему счастью.

Когда ты счастлив или на мгновение печален, смоги излить свою радость или свое горе на груди твоей преданной жены; да не посетят тебя чувства, которые я не разделяю. Все мои желания сводятся лишь к тому, чтобы угодить тебе и сделать тебя счастливым… Прощай, Бонапарт, я никогда не забуду последнее предложение твоего письма. Я запечатлела его в своем сердце. Как глубоко оно отпечаталось там и с каким исступленным восторгом мое собственное сердце ответило ему! Да, о да, сие есть также мое желание – угодить тебе и любить тебя – или, скорее, обожать тебя…»

Театральные романы

Как бы ни уверяла Жозефина мужа в том, что любовь к нему составляет все счастье ее бытия, ей уже не было суждено знать покоя, ибо на жизненном пути ее супруга одна за другой возникали новые соперницы. Началось все вроде бы с несерьезных интрижек с легкомысленными служительницами подмостков сцены, каковые испокон веков увивались вокруг известных личностей и особой опасности их семейному счастью не представляли.

Первой стала известная итальянская певица Джузеппина Грассини (1773–1850), обладавшая чувственным контральто, глубоким, с бархатистым тембром, проникавшим до самого сердца, и, вдобавок, ярко выраженным актерским даром и броской внешностью. Диапазон ее голоса был очень широк, причем она с равным успехом выступала как в комических, так и в драматических ролях. Родилась Джузеппина в Варезе, в бедной итальянской семье, единственный соловей из 18 отпрысков. Получив азы певческого образования у церковного органиста, она по его рекомендации отправилась продолжать обучение в Милан. Там 14-летняя девочка нашла своего первого покровителя в лице графа Альберико Бельджойзо, способствовавшего не только совершенствованию ее природных данных, но и первым шагам на сцене. Она с большим успехом дебютировала в 16 лет в Парме и с тех пор делила свои ангажементы между двумя лучшими театрами Северной Италии – миланским «Ла Скала» и венецианским «Ла Фениче».

Перед знаменитой победой в битве при Маренго Наполеон, любивший оперу, посетил в Милане спектакль с ее участием. Хитрая певица решила пойти ва-банк и спела «Марсельезу», после чего была удостоена аудиенции. Там она откровенно напомнила Наполеону:

– Во время вашего первого пребывания в Милане, когда вся Италия была у моих ног и я пребывала в самом расцвете моих красоты и таланта, услаждая все взоры и воспламеняя все сердца, когда не утихали разговоры о моем выступлении в «Деве солнца»[6], лишь вы остались холодны! Но теперь, когда я недостойна вас[7], вы снизошли бросить взгляд на меня.

Певица сделала верный ход и стала его любовницей. По воспоминаниям Бурьена, «Наполеон был околдован восхитительным голосом мадам Грассини и, если бы его обязанности повелителя позволяли, он бы в экстазе часами слушал ее пение». Певица последовала за Бонапартом в Париж, где он поселил ее в небольшом доме наподалеку от улицы Победы, известной тем, что когда-то на ней находился особняк Жозефины, и снабдил денежным довольствием в размере 15 тысяч франков в месяц. Она с огромным успехом выступала в театре и на концертах во дворце.

Наполеон навещал ее лишь на короткое время и в обстановке большой секретности. Грассини, женщине бурных страстей, это быстро надоело, она изменила своему высокому покровителю со скрипачом Пьером Родом и отправилась гастролировать по Европе, время от времени возвращаясь в Париж. В 1806 году Наполеон призвал ее в столицу, даровав звание «Первой певицы его императорского величества». Она пела вместе со своим учителем, кастратом Джиролами Крешентини, получала жалованье 36 тысяч франков, 15 тысяч пенсии и доход от ежегодного бенефиса. Как-то в 1810 году пара пела в спектакле «Ромео и Джульетта» в Тюильри. Наполеон пришел в такой восторг от исполнителей, что пожаловал певцу высокий орден Железной короны, а Грассини послал клочок бумаги, на котором было написан приказ казначейству: «Выдать 20 000 франков. Наполеон».

Во время реставрации Бурбонов Джузеппина стала любовницей герцога Веллингтона, победителя Наполеона при Ватерлоо, назначенного послом Великобритании в Париже. Он настолько выставлял напоказ свое увлечение Грассини, что его бедная жена буквально сгорала от стыда. В 1823 году певица покинула сцену и делила свое время между Миланом и Парижем, где у нее был свой салон, в котором певица принимала музыкальных знаменитостей. Одетая пестро, как тропическая птичка, она на забавной смеси итальянского с французским откровенно потчевала посетителей историями своих успехов, подкрепляя их наглядными свидетельствами:

4

Наполеон всегда принципиально уплачивал лишь половину ее долгов поставщикам.

5

В более зрелом возрасте Полина открыла в Париже свое дело: импортировала и продавала ценные сорта дерева из Бразилии. Полина прожила довольно долго и оказалась одним из последних ветеранов Египетского похода Бонапарта – последним был француз Жан-Батист Савен, попавший в плен в России и затем преподававший французский язык в гимназии Саратова, где и скончался 29.11.1894 года, сильно перевалив в возрасте за 100 лет.

6

Опера чрезвычайно популярного итальянского композитора Д. Чимарозы, написанная им по заказу Екатерины II и исполненная впервые в 1791 году в Санкт-Петербурге.

7

В то время женщина в ее возрасте, 27 лет, считалась пожилой.