Змей Горыныч

Не выпроводил колдун Красена, и то хорошо. Приготовился боярыч слушать, а старик не торопится, словно раздумывает. Ворона ручного снял с плеча костлявого, посадил перед собой на стол и глазами невидящими впился в птицу. И пока смотрел он на нее, росла за Веданом тень ворона, на стены лезла, в углах ломалась. Вот-вот доползет до Красена, к носкам сапог уже подобралась, но ворон захлопал крыльями огромными, защелкал клювом изогнутым, и тень пугливо уменьшилась, рассеялась как предрассветный туман. Не по себе сделалось боярычу, но колдун еще своего слова не сказал.

– Слушай, Красен, сын боярский, и запоминай. Надобно тебе изловить дочь хозяина озерного и поменять местами с зазнобой своей. Времени у тебя мало осталось для исполнения задуманного. Последняя ночь.

Растерялся Красен, смотрит на колдуна, силясь понять, не насмехается ли он над ним. С малых лет детям вбивали в головы, что лучше не связываться с русальим народом, особенно на купальской седмице. Заманят, завлекут девы озерные красотою своей колдовской, захороводят в плясках диких, а потом утянут на дно глубокое, прижмут камнем тяжелым и будешь лежать там, пока косточки не истлеют и в ил не превратятся.

– Как же мне поймать ту, что соткана из лунного света и в жилах которой, вместо крови горячей, течет водица холодная?

– А ты согрей ее, – колдун усмехнулся. – Кусок льда, можно растопить горячим дыханием, руду железную расплавить в кузнице жаркой, и полено оживает в руках резчика искусного. По закону мироздания – живое становится мертвым, но и из нави бывают, возвращаются в явь. Я все тебе сказал, Красен, сын боярский, и даже боле. А теперь ступай, устал я.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «