Контролируемая авария

КВС Стеклов представился, извинился за причиненные задержкой рейса неудобства, коротко поведал о текущих параметрах за бортом и сердечно пожелал пассажирам приятного полета. Табло погасло, жизнь вошла в свое рутинное русло, и не успела я расстегнуть ремни, как мои любимые пассажиры мигом взяли меня в оборот. В частности, претенциозная леди не обманула даже самых смелых ожиданий.

– Девушка, будьте любезны, скажите мне, зачем я взяла место рядом с иллюминатором? – не сулящим ничего хорошего тоном осведомилась дама, и я сразу догадалась, что вопрос этот в большей степени риторический, а значит, подавать голос мне пока не положено.

– Я рассчитывала весь полет наблюдать ландшафт, а у вас тут облачность! – продолжила леди и обличительно ткнула указательным пальцем в окно, – сами посмотрите!

– Увы, но повлиять на небесную канцелярию не в нашей компетенции, – честно призналась я, не забывая про неизменную улыбку, – зато прохладительные напитки я начну разносить в ближайшее время, и вы будете первая в очереди.

– Хоть шерсти клок, – буркнула леди, поправила залакированный шпиль на голове и многозначительно уточнила, – я надеюсь, соки у вас свежевыжатые?

Ну как с такими феноменами прикажете разговаривать? Ну что вы, милостивая госпожа, естественно, да, ведь мы всей бригадой сидим и выжимаем фрукты в тетрапаки! А если бортпроводникам силенок не хватает, так еще летчики подключаются, помните же, им в полете делать нечего!

– Замечательные соки, причем в ассортименте, – клятвенно заверила я и мелкими шажками попятилась в сторону кухни, пока у пассажирки не вызрели еще более каверзные вопросы. Но в этот момент ожил притихший на период взлета аэрофоб. Мужик встал с места и поволокся за мной на пищеблок.

– Девушка, Дора, войдите в мое положение, – жарко забормотал аэрофоб мне ухо, плотно зажав меня в ближайшей нише, – позвольте покурить, поймите, плохо мне, сейчас на стенку полезу, если не покурю. Дора, я заплачу, сколько скажете, пожалуйста! Никто и не узнает, я аккуратно!

– Поверьте, я вам очень сочувствую, но правилами безопасности курение на борту строго запрещено, -заученно отчеканила я, – прошу прощения, мне нужно работать.

– Дора! – сдавленно взвыл аэрофоб и еще больше позеленел не то от злости, не то от страха,– умоляю вас, просто назовите сумму! У всего есть своя цена!

–Уважаемый, послушайте меня внимательно, – попросила я, – видимо, вы не в курсе, но в среднем самолет полностью выгорает за две минуты, а для экстренного снижения нужно минимум двадцать минут, да и то, если есть куда садиться. Не знаю, как для вас, но для меня человеческие жизни бесценны. А теперь, вернитесь, пожалуйста, в салон.

Никотинозависимый аэрофоб судорожно вздохнул и несолоно хлебавши поплелся на свое место, но я прекрасно знала, что так быстро он не успокоится. Неровен час, этот кадр попрется в эконом и примется там окучивать Катю и Семена. Не скажу про Семена, а вот за Катей водился грешок: как-то мы вместе летели на Дальний Восток, так один товарищ семь тысяч предложил, и моя коллега не удержалась от соблазна, даже подсказала, как все правильно обставить, чтобы комар носа не подточил. Оставалось лишь уповать, что Ирина вовремя пресечет бардак, а то мало ли чего, у меня и так на этот рейс предчувствия плохие.

– Дора, как там у тебя? – спросила Ира, когда я закончила с разогревом контейнеров и собралась выкатывать тележку в салон, – все в порядке?

– Как обычно, – махнула рукой я, – один товарищ без сигарет помирает, другая при всем честном народе кормит ребенка грудью, третья потребовала добавить в гранатовый сок две ложки сахару… Короче, пока ничего экстраординарного…

– Ну и хорошо, – кивнула СБЭ, – Дора, слушай, у нас в экономе парочка неадекватов, Катька совсем зашивается с ними, пришлось Семена тоже на раздачу поставить. Давай я твоих паксов сама обслужу, а ты иди летчиков покорми, я тут уже всё подготовила, только отнести нужно. Вот это Стеклову, а вот это Лахту, поняла?

– Да, всё ясно, сейчас отнесу, – с воодушевлением согласилась я, даже и не зная, что меня радует в большей мере: предстоящее «свидание» с Урмасом или возможность переложить на Ирину дискуссии с капризными пассажирами бизнес-класса.

ГЛАВА VI

К визитам в кабину пилотов я всегда относилась как к посещению своего рода святой святых на борту самолета. Для меня это место выглядело непостижимо загадочным, словно здесь творилось удивительное волшебство, слишком сложное и многогранное для моего дилетантского понимания. Нет, инструктора на курсах подробно объясняли нам, для чего предназначены все эти кнопочки, рычажки и дисплеи, но одно дело самозабвенно вызубрить теорию и совсем другое – научиться подчинять себе гравитацию и поднимать в воздух железную громадину, напичканную людьми, как соты медом. Даже на четвертый год в гражданской авиации я не переставала неизменно взирать на внутреннюю обстановку кокпита с благоговейным трепетом, всякий раз замирая в восхищении, когда на моих глазах вершилось торжество человеческого гения над законами природы. И если на земле пилоты моментально превращались в простых смертных, с лихвой наделенных недостатками и подверженных порокам, то на высоте в десять тысяч метров они были практически богами, держащими в своих всемогущих руках жизни сотен пассажиров. Чувство сопричастности к чему-то великому ничуть не притуплялось даже по прошествии длительного промежутка времени, и сейчас, стоя с разносом напротив камеры видеонаблюдения, я по-прежнему ощущала подспудное волнение, будто после того, как КВС откроет дверь, меня ждет неизведанная территория, населенная существами высшего порядка.

Карьеру бортпроводника я начинала на 737-ом «Бобике» и, переквалифицировавшись на «Арбузы», сразу отметила, до какой степени отличается в этих двух самолетах устройство кабины пилотов. По сравнению с «Аэробусом», кокпит «Боинга» представлял собой слегка облагороженную версию аналогичного отсека на военном бомбардировщике: непонятные кресла клепаной конструкции с различными барабанчиками и рукоятками по бокам, великолепно дополнялись отсутствием откидного столика, на место которого американцы воткнули большой штурвал. В «Арбузе» штурвалов не было как таковых, а их функцию успешно выполняли две замечательные штуки под названием «сайдстик», внешне приблизительно напоминающие ручку переключения скорости в автомобиле, а кресла пилотов радовали эргономичной и плавной формой с минимумом острых и выступающих углов и регулируемыми поясничными подпорами. Лично у меня сложилось впечатление, что создатели «Боинга» делали основной упор на комфортабельность перелета для пассажиров, а производители «Аэробуса» уделяли больше внимания удобству пилотирования. Да и просто на вид кокпит «Арбуза» казался гораздо симпатичнее: никаких тебе торчащих кнопок и выступающих поверхностей – всё красиво, аккуратно и рационально, а уж как органично вписывался в эту технологическую эстетику второй пилот Урмас Лахт…

До Штутгарта оставалось чуть больше часа, полет проходил довольно ровно, воздушные ямы на пути следования лайнера почти не попадались, и в кокпите предсказуемо царила спокойная рабочая атмосфера. Самолет летел в режиме автопилота где-то над Польшей, а периодически сверяющийся с показаниями приборов КВС Стеклов в своем привычном репертуаре травил байки. Второй пилот весьма, на мой взгляд, натянуто смеялся в ответ, но в его серо-зеленых глазах по-прежнему отражалась напряженная задумчивость, как если бы он параллельно просчитывал одному ему ведомую схему, а голос капитана при этом служил лишь досадной фоновой помехой непрерывному ходу мыслей.

– Значит, представь, ИЛ-96, восемьдесят девятый год, взлетели мы из столицы, поднимаемся на эшелон, наш КВС тянется к микрофону, проникновенно так откашливается и вдруг спрашивает: «Товарищи пассажиры, а есть здесь летчики?». Ну, в салоне, естественно, паника, у народа глаза по пять копеек, кому-то вообще плохо стало, даже стюардессы и те, перепугались. А КВС помолчал с пару минут, и весело так заявляет: «Да не бойтесь вы, товарищи пассажиры, конечно же есть летчики! Вас приветствует командир воздушного суда Епифанцев! Температура за бортом минус 60 градусов Цельсия, высота такая-то такая-то, и т.д., и т.п.! Я думал до пенсии он теперь точно не долетает, ан нет, обошлось благополучно. Недавно, кстати, видел его, аж сердце защемило. Ехал он на какую-то конференцию, так ты не поверишь, приличного пиджака ему было не на что купить, и он со старого форменного кителя погоны отпорол, пуговицы пластмассовые взамен металлических пришил, вот тебе и парадно-выходной костюм. И так ведь со всеми получилось, кто при Союзе летал: государство до нитки обобрало, пенсии нищенские понасчитало и выживай, как хочешь. Попробуй списанному летчику на земле нормальную работу найди! Я, например, только одну такую профессию знаю, где также, как в небе, платят за то, что ты постоянно борешься с земным притяжением! Угадай, Урмас, о чем речь?