На пороге перерождения

Закрыв глаза и уйдя максимально глубоко в себя, я начал пытаться представить листок. Простой оторванный листок, уже совсем не живой, но всё ещё зелёный, после пребывания на дереве. Некоторое время я бессмысленно блуждал по подсознанию, пытаясь восстановить примерное описание предмета. Но всё это было лишь приближённой копией, никак не затрагивающей тонкостей настоящего предмета. И вдруг, в какой-то момент подсознание будто оживилось, и перед внутренним взором стали рисоваться чёткие очертания — неровности краёв, тонкие прожилки, ворсинки на поверхности и даже капельки оставшейся влаги.

Представив всё это на столько отчётливо, на сколько я ещё ни разу не видел, я напрягся, вкладывая все силы в попытке породить нечто похожее на картинку, нарисованную внутри воображения.

Внезапно заболела голова. Дикая, ноющая боль, начавшаяся с головы, потекла по всему телу. Тут же захотелось прервать это мучение. Но я держался, понимая, что только так у меня получится сделать хоть что-нибудь.

Мучения продолжились даже тогда, когда я, не выдержав, открыл глаза. Мир вокруг потерял привычные очертания. Всё стало каким-то размазанным, как картина очень плохого художника. Торговые палатки превратились в кляксы, а пейзаж позади и вовсе смешался в однородной разноцветной массе, с преобладающим оттенком голубоватых цветов.

Я моргнул, надеясь на то, что это всего лишь игра воображения. Секунда, вторая, и размазня перед глазами резко встала на место, превратившись в уже знакомый мне мир. Люди снова стали людьми, а не бесформенными длинными мазками, торговые палатки превратились обратно в палатки, на прилавках которых можно было увидеть вполне конкретной формы рыбу.

Повернувшись к мужчине, я было собирался спросить, что это вообще такое, но в какой-то момент заметил, что в моей раскрытой ладони что-то лежит. Это был тот самый лист, который я так усердно пытался представить каких-то несколько секунд назад, но за одним лишь небольшим исключением — он был недоделан. Скорее, это было что-то вроде наброска — чётки границы с неокрашенными внутренностями. Будто кто-то только начал его закрашивать, но его резко прервали. Прервали так же резко, как я прервал…

Количество ЕЭ сокращено до 50.

— Вот ведь! — не выдержав, вслух выругался я. — Почему так много? Я ведь даже не закончил!

— Но энергия потрачена. То, что вы прервали процесс создания, не значит, что вы выкладывались не на всю. Со временем и с ростом уровня навыка затраты будут падать, в то время как создаваемые предметы станут сложнее. Но сейчас… это определённо успех.

— Успех?! — не унимался я. — Да я чуть с ума не сошёл, пока пытался вымучить этот жалкий лист!

— Для создания предмета, вам пришлось взаимодействовать с миром. Всё в мире состоит из материи. Вы же, пытаясь что-то создать или уничтожить, нарушаете устоявшуюся целостность мира. Вы вмешиваетесь в привычное течение жизни, отчего ваш мир реагирует на вас, как на некий вирус, стараясь избавится от губительного воздействия. В его планы ведь не входило, чтобы у вас в руке из ниоткуда появился целый лист. Откуда он здесь? Упал с дерева? Но почему ни одно из деревьев, стоящих в этот момент рядом, не потеряло ни одного листка? Где та сила, которая заставила его появиться в вашей руке? И когда мир понимаете, что сила в вас, он пытается ограничить это.

— То есть, так будет всегда?

— Нет, конечно нет. Рано или поздно материя, окружающая вас, начнёт мириться с новым производным в уравнении, и станет подстраиваться под новые условия, но до этого самого момента вам придётся сильно постараться, чтобы доказать, что вы достойны воздействовать на окружение так кардинально.

— Но ведь я уже даже не человек. Как это возможно? Как вообще всё это происходит?

— Я ведь уже объяснил вам, что не имеет никакого значения, человек вы или нет — вы производное мира, которое пытается этот мир поменять. На атомном уровне, и уж тем более на уровне кварков, между вами и, скажем, той же собакой нет никаких различий. Разное сочетание химических элементов, представленных в каждом предмете по- разному и делает нас тем, кем мы являемся — стол столом, а дерево деревом. Но на уровне частиц… всё это одно и то же, но только собранно по-разному.

— А моё новое тело, значит, — задумчиво произнёс я, — создано по такой технологии, что может менять состояние этих частиц в пространстве, делая листья из воздуха и дома из земли…

Не буду строить из себя идиота и говорить, что не знаю, откуда подобные знания появились в моей голове. Как говориться — новое тело, новые возможности… Ага, ну и кто так говорит вообще? Как будто люди так часто меняют тела, что уже давно взяли в привычку использовать эту поговорку, придуманную буквально только что…

— Верно, — подтвердил собеседник. — Вы способны менять структуру элементарных частиц, создавая из них что-то совершенно иное.

— Звучит намного страшнее, чем простое: вы можете создать лист из ничего.

— Говорят, что, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. И, по сути, это очень верное выражение. Но некоторым всё же приходится взять эту бессонную ношу на себя, ради великой миссии.

Смысл которой — стать свиньями на свиноферме великих существ…

Получена награда!

За успешное создание своего первого предмета вы единоразово получаете 500 ЕЭ.

Вот уж спасибо…

Закончив на напутствиях, мы наконец смогли распрощаться. Напоследок мужчина всё же соизволил представится, назвавшись Адиу. Странное имя, — подумал я, но не мне было решать, что в этом мире странно, а что нет.

К нам медленно подкатила повозка. Хоть и крытая, но на этот раз обошлось без решёток. Обычная повозка для долгих переездов по стране, каким обычно и путешествуют жители полисов. Забравшись внутрь на пару с Ми, мы отправились прямиком в главный штаб революционного сообщества Ли, находившегося неподалёку от Токио. По словам Ми, как всегда проведшей какой-то там анализ, дорога должна была занять около двух часов. За эти два часа мне просто необходимо было придумать, что я скажу своим друзьям, как только явлюсь перед ними в новом обличии. Хотя, не уверен, что знал бы, что сказать, даже если бы явился в своём старом обличии…

Удивительно, но два часа довольно быстро остались позади. Мы уже вот-вот подъезжали к месту назначения… Погодите-ка, серьёзно? Заметив знакомые пейзажи, я высунулся из бокового окна. Не скажу, что у меня отличная память на разные природные виды, но в этот раз я понял, что место знакомое. И уже высунувшись наружу, до конца понял, что моё чутьё и моя память не подвели. Как бы странно это не было, мы подъезжали к воротам уже знакомой печальным образом Кливонской крепости. Довольно символично: переродившись в новом теле, я возвращался в то самое место, в котором когда-то чуть не умер. Обычно говорят по-другому, но в моём случае можно выразиться так: всё начинается там, где когда-то всё чуть ли не закончилось.

Подъехав к воротам, повозка остановилась. Постучав по корпусу повозки, извозчик сообщил, что можно выходить. Мы с Ми аккуратно вылезли наружу.

Не успел я как следует насладиться видом, придавшись воспоминаниям, как вмешалась девушка:

— Позволь, говорить буду я.

— Это ещё почему?

— Как минимум, потому что ты совершенно не в том обличии.

Хоть мотивы девушки я понимал не до конца, но спорить не стал. Согласен, пытаться наладить диалог со старыми знакомыми, находясь при этом в новом теле, довольно непростая задача.

— Кто такие, — охрана на стене не заставила себя долго ждать.

— Мы хотели бы присоединиться к повстанческому движению.

Охраннику это явно не понравилось.

— Вы что, сбрендили? Откуда мне знать, что вы не какие-нибудь поганые вражеские разведчики. А ну проваливайте, пока я не пристрелил вас.

Подойдя чуть ближе к девушке, я шепнул той в полголоса:

— Не слишком дружелюбно. Кажется, у тебя не получилось наладить диалог.