Страница 84 из 105
Шварц оказался прав. Французы попытались атаковать наши позиции перед самым рассветом, когда вездесущие солнечные лучи только собирались обшарить наши недремлющие позиции. Не знаю, сколько их вышло из замка, но после восхода солнца, мы насчитали сорок три трупа. Всех положили пушки картечью, и может быть, нескольких наемников сразили меткие стрелки. Сколько раненых у противника — тоже неизвестно. Зато я, как лекарь, доподлинно знаю, что с нашей стороны ни невосполнимых потерь, ни раненых не было. Всегда бы так происходил огневой контакт с неприятелем.
Поскольку противник отверг условия сдачи замка, Шварц после завтрака возобновил обстрел осажденной крепости пушками всех калибров, а после обеда швейцарцы взяли ее штурмом. Не мог я понять французов: им предлагали живыми покинуть замок, а они уперлись и пытались еще и нам пустить кровь. Да, три десятка швейцарцев сложили головы во время яростного скоротечного боя с защитниками осажденного замка, и столько же раненых, пятеро из которых, не сегодня-завтра встретятся с родственниками на небесах. Я всех раненых успел качественно обработать. Была всего одна ампутация: я не волшебник, из кусков кожи и остатков костей руки отращивать не умею. На тяжелораненых я практиковался в проведении полосных операций. В принципе сделал, что мог, но без антибиотиков они, скорей всего, не выживут. Будет просто чудо, если кто-то выкарабкается.
После взятия замка швейцарцы качественно его почистили: выгребли все ценное, в том числе покои патриция освободили от ценных вещей. Самого Гваделини мастер Шварц приказал заковать в цепи, а жену с детьми посадил в клетку. В таком виде их повезут в Венецию. Правда, этот путь Гваделини проделает пешком. Следом за патрицием будут топать двадцать семь французов — это все оставшиеся в живых наемники, теперь их судьбу будут решать в столице.
До утра швейцарцы занимались дележом трофеев, меня в числе соискателей не было, наверное, решили, что мне жалования достаточно, а то, что я многих от смерти спас, не считается. Пусть даже так, я себе «честно» «скрысятничал» очень-очень солидный трофей. Мне не стыдно, я считаю этот трофей справедливой платой за разоблачение продавшихся швейцарцев и перехват продовольствия, контрабандой направлявшегося в замок. Поначалу еще какие-то сомнения и терзания моей совести имели место быть и, возможно, они бы усилились, надели меня швейцарцы какой-то долей трофеев. Ну, а раз они так, то переживать я перестал теперь на законных, так сказать, основаниях. Одна проблема имела место и тревожила мою голову: теперь бы уже свой клад забрать без проблем.
С рассветом побывал в замке. Из прежних обитателей удалось найти только повара плененного патриция. Он мне показал склад, где хранились запасы лекаря замка. К несчастью, старик — лекарь подвернулся под горячую руку швейцарским солдатам. Не пережил он этой встречи. Много там не набрал — так, сделал небольшой запас сушеных трав и перевязочного материала. А вот Лука нашел десяток рулонов совершенно белого полотна. Отличная находка: и на бинты можно пустить, и постельное белье пошить. А если я постараюсь нарисовать, то можно заказать у портного и привычные для меня трусы.
Небольшой возок с войлочным верхом нагрузили прилично, теперь мне есть чем прикрыть мешочки с монетами.
Пока Швейцарцы усиленно праздновали победу, я ночью перенес свое богатство в возок, и надежно спрятал.
Мы уходили обратно в столицу, а за нашей спиной пылал замок, Шварц принял решение сжечь родовое гнездо мятежника дотла.
Глава 15
Месяц после похода я не разгибаю спину. Весь в трудах праведных, лекарских. Наемники мне оказали большую услугу: разнесли по городу информацию о моем искусстве врачевания. Кстати, из пятерых тяжелораненных, трое, как ни странно, выжили. Народ повалил толпами. Я радовался. Радовался и работал. Работал и зарабатывал. Хорошо зарабатывал.
Жизнь поменялась к лучшему. Мой военный поход оказался удачным решением с подачи моего покровителя — судьи. Во-первых, я теперь практиковал каждый день, а во-вторых собирал приличную денежку, ведь когда разберусь с Папой, буду отправляться к любимой жене, а с пустыми руками, вернее карманами, из дальних странствий возвращаться некрасиво, даже неприлично — так описано во всех приключенческих книгах. Кстати, о деньгах. В замке я поживился на двенадцать тысяч сто сорок золотых цехина. Сколько стоят, присвоенные мной камни, я не знаю, не ходил к ювелиру, вдруг он эти камни знает, светиться мне не с руки в этих государствах. Потом разберусь. В Южном королевстве тоже специалисты по самоцветам имеются, и не хуже венецианских.
— Молодец, Васент, налоги платишь вовремя и полностью, — похвалил меня судья Бруни, пригласив на обед. — Эмилио тебя нахваливает, говорит, что с твоим появлением город получил отличного и грамотного лекаря. Но ты не зазнавайся, работай также честно.
— И в мыслях не было задирать нос, — с улыбкой ответил я судье, — стараюсь всем помочь, кто ко мне обращается. — А кому помощь уже не нужна, и он стоит одной ногой в могиле, говорю правду.
— Недавно у меня побывал наш начальник тайной полиции. Так вот он говорил, что тобой очень недовольны коллеги по цеху, снизился у некоторых доход, да я и сам вижу по платежам. Трое лекарей решили тебя проучить, наняли нескольких мерзавцев, чтобы тебя избили. К сожалению, ни имен нанимателей, ни имен исполнителей тайная полиция не знает. Ты поостерегись, на всякий случай, не ходи по городу ночью. Кстати, сегодня ночуешь у нас, а завтра утром отправишься к себе.
— Если вы считаете угрозу серьезной, то не стану покидать ваш дом ночью.
— Васент, а почему ты оказываешь помощь только мужчинам? — спросила Кьяра, щеки которой, внезапно налились румянцем, — женщины тоже иногда нуждаются в помощи лекаря.
— Видите ли, сеньорита Кьяра, у меня бывают больные мужчины с разными болячками, и чтобы их обнаружить и рассмотреть, иногда они полностью обнажаются. Представьте, если это будет делать женщина в моем присутствии, я тогда не смогу работать, каждый день у меня будет по несколько дуэлей.
— Если осмотр проводить в присутствии мужа или матери больной, то повода для дуэлей не будет, — заявила Кьяра, — я уже у папы интересовалась.
Я повернул голову в сторону судьи, и тот кивком подтвердил сказанное.
— Извините, Кьяра, а вас что-то беспокоит, вы не здоровы?
— Я здорова, просто о женщинах не следует забывать, — отчеканила девушка, и ее щеки покраснели сильнее.
— Обязательно подумаю над вашими словами, сеньорита.
— Скажите, сеньор Васент, а зачем вы заставляете больных мыться в ваших термах? — сверля меня серыми глазами, спросила сеньора Мартина. — Отец Бенедикт на воскресной мессе говорил, что излишняя забота о бренном теле есть проявление ереси.
— Большинство болезней случается у людей от невежества и грязи. Многие говорят, что от хорошего человека грязь сама отвалится. Смею вас заверить, это не всегда так. Покрываясь многомесячной грязью, тело человека источает неприятные запахи, становится уязвимым для проникновения разного рода болячек. Вот, к примеру, на давно немытой коже получается маленькая царапина, и сразу же в ранку попадает большое количество грязи. Если вовремя не принять меры, то через несколько дней ранка воспалится, а спустя неделю, на этом месте может появиться нарыв и тому подобное. Если же тело чистое, то возможность получить неприятную болячку снижается.
— Извините, сеньор Васент, а вы сами часто посещаете свои термы? — продолжала допытываться сеньора Мартина.
— Ежедневно, а еще после приема больного обязательно тщательно вымываю руки с мылом.
— Настоящее расточительство, — крепко сжав губы, заметила сеньора Мартина.
— Потратившись на мыло и дрова, я сохраняю здоровье, ведь его не купишь, если болезнь уже запущена, даже самый искусный лекарь будет бессилен.
— Да-да, дорогая, все правильно говорит Васент, — перебил жену судья, — он в походе заставил мыться даже знаменитых швейцарских грязнуль — об этом ходят веселые рассказы. — Потерь среди солдат от болезней не было, хотя, предпосылки к этому однажды возникли. Насколько мне известно, именно благодаря решительному вмешательству Васента и паре добрых оплеух, отвешенных им незадачливому бездельнику — кашевару, чистота, порядок и здоровье в войсках были восстановлены. А вот как он избавлял швейцарцев от осколков и пуль, засевших в потрохах, вообще не ясно, глава цеха Эмилио голову над этим ломает, и понять не может. Васент, а правду говорят, что вы можете сложить даже сильно раздробленную ногу или руку?