Страница 20 из 60
Прошел примерно час строгого следования вперед. Изучая по мере продвижения каждый встреченный дом, Кейдан начал замечать, что местные жители, сначала появляющиеся очень редко, стали возникать в нарастающих объемах. Они стояли возле своих домов, стояли на дороге и быстро перемещались по маленьким улицам, разбросанным между строениями. На них была надета разная одежда, и в зависимости от дома, где они обитали, комплекты одежды могли состоять из плотного обмундирования, скрывающего любую часть тела, или наоборот, прикрывать лишь интимные места. Их наряды подчеркивались образами самих людей, носивших их. Облегающие полотно смотрелось к месту на человеке, чья физическая мощь и острый взгляд, отражающий всю глубины его восприятия жизни, демонстрировало его отношения к происходящему. Или большой свисающий балахон на худой девушке, робко выглядывающей из-за забора собственного дома. Набедренная повязка на полуголом мужчине, свободно смотрящим на свои владения, и не боящимся что кто-то скажет о том, что его внешний вид не соответствует их убеждениям. Каждый наряд подходил для личности его носившей.
Получив новые источники для сбора информации, Кейдан стал всматриваться в каждого встреченного жителя. Некоторые из них, завидев его, убегали или наоборот радостно подбегали, протягивая руку с непонятными словами. Часть не обращала внимания на пришельца, усердно продолжая делать собственные дела, часть смотрела со страхом, и шепотом говорила своим соседям о терзающих их опасениях. Кто-то с безразличием, потягивая жидкость из наполненного до краев стакана, смотрел на проходящего незнакомца, кто-то до физического ощущения, впивался взглядом в шедшего человека, словно пытаясь разглядеть внутри него что-то неведомое, способное исполнить их тайные желания. Каждый взглянувший на фигуру Кейдана, наполнял свой взгляд особыми причинами, подталкивающими их к этому действию. Они смотрели, и в какой-то момент начинали следовать за ним, создавая плотную толпу, пополняющуюся из всех маленьких коридоров огромного города. Люди возникали отовсюду и вливались в тянущийся поток душ, направленный к центру, куда шествовал Кейдан.
Образовавшаяся толпа выглядела как живой организм, получивший приказания сопровождать чужака. Кейдан решил, что весь захлопнувшийся поток местных жителей — это ответ его сознания, нёсший внутри себя какие-то причины, и их выяснения, стало для Кейдана мимолетным помешательством. На самом же деле толпа не следовала скрытым мотивам, это была обычная практика для них. В это время, они всегда перемещаются в центр города, где их ожидают возможности, дотянуться до которых очень сложно. Но люди не сдаются. Они собираются каждый день и шествуют туда, где Кейдан, остановившись, стал взирать на открывшиеся пейзажи.
В центре заполненной людьми эспланады, находилось огромное здания, отличающиеся от виденных Кейданом в мире собственных иллюзий. Его окружали сотни людей, к которым стекался поток шествующих из города. Внутри этого потока, был человек, безустанно думающий о предназначении течения людей. Он разбирал возникающие варианты, попутно разбавляя их суждениями о разных деталях, встречающихся на протяжение следования. Так продолжалось до момента, пока перед глазами не выплыло огромное здания. Ноющие мысли растворились, и взгляд улетучился по каждым элементам информации, изощрённо усыпанным на всех деталях, рождая в голове новые потоки размышления.
Наверху, как башни призванные взирать на людей, находились пристройки, похожие на обычные здания в этом городе. Сложенные по тому же принципу, но с заостренной верхней частью, эти башни сотворили из здешнего храма, образ собора Святого Семейства. Несколько десятков острых конструкций, держалась на циклопических стенах, нёсших внутри себя огромные окна, похожие на тайные порталы, доступные лишь избранным. Каменные блоки, из которых были сотворены эти монументы таланта строителей, источали белый цвет, выделяющийся на фоне всего города. Искусно сложенные, обработанные и готовые демонстрировать всю красоту, каменные блоки, разрезая плотную кладку, выделяли огромные окна со стрельчатым обрамлением. Внутри окон был прописан сюжет, нанесенный на стекла, слега подрагивающие от невидимых действий где-то внутри. Картины повествовали о путешествии одного человека, не принимаемого везде. Он изгой, терзаемый собственными желаниями, стремящийся увидеть то, чего нет. Его попытки четны, но он не сдается, движется из раза в раз всё дальше и дальше, туда, где в конце, как награда доступная лишь войнам, находится то, что поднимало его после каждого падения. Без сомнения Кейдан, смотря на содержание, разбросанное в окнах, увидел свою собственную жизнь, все её закоулки и перипетии. Красочный пересказ, не называющий имен, делал акцент на безликом персонаже, но для Кейдана, он обладал его собственной внешностью.
Смотря на окна и размышляя о предназначение сюжета, сохраненного в его рамках, до Кейдана донёсся отголосок громких мыслей. Эти мысли, как желанный плод, возникли чтобы утолить струящуюся жажду. В их основе лежало суждения, заявляющие что подсознание, сотворившее всё вокруг, украсило свое творчество деталями, полноту которых может раскрыть только их хозяин. Этот таинственный мир отличался от виденного ранее бесшумного города, в нем нашлись вырванные из головы кусочки мира реального, что для Кейдана указывало на возможную близость к заветным сокровищам.
Взирая на храм, окружённый множеством людей, Кейдан не заметил, как неостановимая толпа двигалась всё ближе к объекту своего вожделения. Каждый, в потоке человеческих душ, осознавал свои цели, и в соответствии с амбициями, принимал решения как ему действовать дальше. Кто-то, робко выверяя каждый шаг, двигался к заветным дверям, кто-то, ускоряя свое тело до максимума, бежал сломя голову, кто-то остался позади, откинув желания, терзающие изнутри, кто-то полз, не в силах побороть призыв, несмотря на собственный недуг. Взгляды и отношения на одиноко стоящие здания в центре огромной площади, разделялись на тысячи причин, двигающих местных жителей посетить то место, служащие для некоторых опорой жизни. Толпа, как живой организм, разрезаемый мыслями, направлялась к источнику влечения, существующему с момента появления каждого отдельного представителя бушующего потока душ.
В этой толпе двигался незнакомый всем человек. Неизвестная душа оказалась там, где никто не обращал на нее внимания. Каждый из толпы был ослеплен собственным стремлением. Всё что их интересовало, это тело и сознание, вознесенное на пьедестал покорения терзающих желаний. Никому нет дела до человека, угрюмо шагающего не по собственному желанию, а по велению толпы. Он не сопротивлялся потоку человеческих судеб, несшего его к огромным вратам, где стояли несколько стражей, облечённые в черную мантию. Они взирали на всех пришедших с молчаливой холодностью, доступной лишь мастерам их ремесла. За ними расположился объект, цель их охраны и цель всех пришедших людей. Это были огромные врата, пройти через которые позволялось лишь единицам из всех присутствующих местных жителей. Стражники, как заведенные детали механизма, выполняли поставленную задачу, и допускали только тех, кто соответствовал необходимым качествам. Отвергнутые люди, те кому не посчастливилось воплотить свои стремления в жизнь, разбредались кто куда, исчезая из коллективного разума, в основе которого лежали сокрытые в каждом желания. Их отвергли, не допустили к очагу их существования, разбрызгивающему искры, объясняющие зачем они живут. Каждый из толпы смотрит на здание в центре площади, ощущая нужду там оказаться. Они смотрят на него, но не видят причины, по которым темные стражники лишают их жизненных ориентиров.
Кейдан покорно шагая, оказался в нескольких метрах от людей, облаченных в черные наряды, изрядно увешенные неизвестными, металлическими предметами. Их лица были скрыты вуалью мрака, в глубинах которого, упрятано то, что осталось от образа человека и его атрибутов. Их облик подчеркивался лязгом всех инструментов, звучащих при каждом движение, украшенном сводом правил, направленных на пришедших людей. Они без сомнения стражи, в руках держащие блестящие лезвия. Их задача искать что-то в пришедших, просеивать души и мысли, разрешая пройти лишь горстки людей из многотысячного собрания, окружившего храм.