Синдикат

— Нас не связывают сложные отношения прошлого, — проговорил наемник, явно тщательно подбирая слова чужого языка. — Так что мстить тебе я не стану. Не за что. Но и работать с тобой не буду.

— Даже за большие деньги?

— У тебя нет денег, — напомнил Кадьяк. — У тебя лишь временная печать синдиката и большой красивый ноль на счету.

— И план, — возразил Постников. Кибернетик демонстративно убрал пальцы с рукояти, поднял руку, демонстрируя миролюбие и нежелание устраивать мексиканскую дуэль.

— Хороший план, как это ноль превратить во что-то более весомое.

— Да, у тебя есть план, — согласился Кадьяк. — Но ты нечестный партнер. Когда нужно шагать дальше, ты бьешь в спину тех, кто больше не нужен и складываешь их себе под ноги.

— Так поступают все, — с непреклонной уверенностью сказал Бес.

— Возможно. Но я не работаю с теми, за кем отмечаю такие привычки.

— Я не стану тебя уговаривать, — Постников зло поглядел на коллег, в мгновение ока ставших врагами. — Никого из вас не стану. Идите к чертовой матери!

— Дружище? — Глинский посмотрел на Матвея, и «мичуринец» словно ждал этого, качнул головой в отрицательном жесте.

— Но… — кажется, инструктор на мгновение замешался. — Но как?

Матвей по прозвищу «Коллега» повторил молчаливый отказ.

— Он же тебя продаст, — с искренним непониманием выдохнул Глинский. — Если понадобится, самолично разделает и продаст в розницу.

Матвей поднял руку, демонстрируя внутреннюю поверхность предплечья. Сервоприводы медицинского станка тихонько гудели. Ниже запястья кожа чуть-чуть изменила цвет и выглядела уплотнившейся.

— Опухоль… — догадался Глинский. — Черт возьми…

— Побочный эффект разгона биологии, — печально улыбнулся искусственный человек. — «Порог Медавара». Улучшенная регенерация приводит к быстрому накоплению суммы клеточных мутаций. Слишком быстрому. Можно сделать идеального человека, но нельзя сделать идеального долгоживущего человека.

— Что-то можно исправить? — казалось, Глинский забыл и о Постникове, и о непростой диспозиции. Постников на мгновение почувствовал укол горькой обиды. О кибернетике так беспокоиться было некому. Разве что Кицунэ, но…

Бес отвернулся, скрывая гримасу, что перекосила на мгновение худое лицо.

— Да, — все так же печально сказал Матвей. — Рекомбинантная терапия, подавляющие протеины, нейтрализация свободных радикалов. Этилметансульфонат и производные.

Казалось, он хотел добавить еще что-то, однако замолк. Впрочем, Глинский все понял и без пояснений.

— Но стоит это немереных денег?

— Да. Я хочу прожить дольше. Но башмалы надо столько, что не поднять никакими заказами. Для этого надо быть коммерсом. Так что…

Последовал кивок в сторону Беса.

— Ты в доле, как и договаривались, — быстро подтвердил Постников.

— Что ж…

Глинский подошел к решетчатому скелету, в котором был заперт «мичуринец», и протянул руку.

— Прощай, друг, — вымолвил инструктор, тяжело сглотнув. — Прощай.

— Прощай, — эхом отозвался Матвей. — Надеюсь, больше мы не встретимся.

— Это вряд ли, — грустно предположил инструктор. — К сожалению, вряд ли.

— Но не сегодня, — подвел итог Матвей и крепко пожал руку Глинского.

— А ты? — Постников решил, что пора заканчивать стихийные прения и посмотрел на Мохито. архитектор повернул голову, так, что мертвые окуляры уставились на сталевара.

— Пожалуй, я с вами.

— Уверен?

— Последний взлом дался тяжеловато. Пора вытаскивать электронику из головы, пора идти в ногу со временем. Я с тобой, пока ты платишь.

— Кроме субботы.

— Если быть точным, шаббат длится от заката пятницы до заката субботнего дня. Но я думаю, мы что-нибудь придумаем.

— А комитет? — Бес решил не оставлять недосказанностей. — Твои другие работодатели?

— Это мое дело, — Мохито сразу дал понять, что не расположен останавливаться на этом вопросе.

— Если ты работаешь на меня, ты работаешь только на меня, — обозначил Постников.

— Да, — коротко согласился архитектор.

Постников немного поразмыслил. Кадьяк тем временем встал и одернул неизменный плащ, затем натянул перчатки.

— Что ж, — подвел итог наемник. — Это было интересно. А теперь…

Он коснулся пальцем лба, будто обозначая касание несуществующей шляпы.

— До встречи, — с холодной непреклонностью пообещал Бесу Глинский.

Матвей лишь шевельнул рукой в прощальном жесте. Архитектор промолчал и ничего делать не стал.

«И вот нас осталось трое» — подумал Постников, глядя на свое крошечное воинство.

Небольшая речушка, точнее канал с частично обвалившимися стенками, был чудовищно грязен и вонял дохлятиной. Воды как таковой в нем не наблюдалось, ее заменял какой-то кисель, в котором бултыхался мусор любых мыслимых разновидностей. Кадьяк не сомневался, что если постоять на мосту чуть подольше, внизу проплывет покойник-другой. Индийцы не утруждали себя дорогостоящими похоронами. Берега традиционно обросли лачугами, контейнерами, лавками, чуть дальше поднимались строения посолиднее. Разумеется, и тут все переливалось огнями реклам, экранов и неоновых трубок. Все напоказ, и нищета, и богатство.

Два белых без сопровождения и видимого оружия в иных обстоятельствах стали бы отменной добычей, но было в них что-то… нехорошее. Что-то, заставляющее местных даже не ступать на мост, пока на нем расположились Глинский и Кадьяк. Наемник в своем плаще выглядел сюрреалистично на декабрьской жаре и оттого казался особенно зловещим. Многочисленные детишки, похожие на старых обезьянок, молча и сосредоточенно вылавливали мусор из потока, косясь на чужаков.

Глинский вытянул из кармана одноразовый телефон и быстро по памяти набрал код. На той стороне взяли трубку почти сразу.

— Бельды? — уточнил Глинский.

— Кто говорит.

— Значит, Бельды. Привет национальным меньшинствам от старшего брата.

— Доболтаешься, урод. Кто говорит, кому язык в жопу заколотить?

— Ты меня не знаешь. Но я про тебя слышал.

— И че с того?

— А еще я слышал, где найти одноглазого, который кончил Василя и зашкварил ваше объединение с «Затоном».

Пауза.

— Ну, рассказывай.

— Значит, интересно, чудь белоглазая?

— Чудь в финской ССР, кретин необразованный. Говори.

— Я перезвоню.

Глинский выкинул «стольню» и посмотрел, как одноразовый аппаратик тонет в грязном потоке. Сразу двое или трое маленьких добытчиков постарались вытянуть ценную вещицу с помощью бредней на телескопических удилищах.

— Возможно, было бы проще вернуться и пристрелить его? — спросил Кадьяк.