Страница 2 из 26
Иван повернулся и, перешагивая лужи, побрел на выложенный покосившимися бетонными плитами плац, где новобранцы уже строились в шеренгу.
Прапорщик, презрительно хмурясь, прошелся вдоль нестройных рядов:
— Где вас только откопали, нубов безмозглых?! По ранжиру — стройся! По ран-жи-ру! — повторил он по слогам.
— Это как?
Прапор закрыл лицо ладонью.
— По ранжиру — значит, по росту, — сказал вполголоса Ваня и измерил взглядом своего соседа справа. — Меняемся!
Шеренга рассыпалась и построилась вновь.
— Я ваш прапорщик, а по совместительству бог и отец. Зовут меня Сергей Владимирович Мухоморов. Командует нашей частью полковник, герой России четвертой степени, Василий Владимирович Паяльников! А командир нашего подразделения — лейтенант Андрей Владимирович Варенуха! — прапорщик почтительно взглянул на долговязого офицера, со скучающим видом разглядывающего новобранцев.
— А у вас все Владимировичи? — раздалось откуда-то с края шеренги.
Мухоморов недобро прищурился:
— Да, боец. В армии все — Владимировичи! Потому что он… — прапор указал рукой на огромный выцветший баннер на стене казармы с портретом святого Владимира, целующего новобранца в живот. — Он нам как отец родной! А ты сильно умный, раз такие вопросы задаешь? Вышел из строя! Так… А теперь двадцать раз упал-отжался! Быстро!
2
Новобранцы, опасливо озираясь, рассаживались за старые деревянные парты. Когда-то эти парты были покрашены темно-зеленой краской, но теперь она облупилась и осыпалась. Крышки парт украшали многочисленные надписи и рисунки, в большинстве своем совершенно непотребного содержания. На миг Ваня ощутил себя археологом, исследующим древнюю порношаманическую живопись.
В полном соответствии с герменевтической концепцией Поля Рикёра, осознание собственной самости через символическую репрезентацию настигла Ваню в самый неподходящий момент. Он вдруг ощутил острое желание тоже оставить след в армейском эпосе, но, к сожалению, ни ручек, ни карандашей им еще не выдали, и оставалось лишь отколупывать ногтем облезающую со столешницы краску.
В учебке набилось человек тридцать. Некоторых Ваня не видел в автобусе — вероятно, их привезли на другом. Иван с интересом разглядывал своих боевых товарищей по несчастью. Среди них оказались три девушки.
Симпатичная высокая девушка с уверенным волевым лицом нарочито игнорировала окружающую суету, с надменной усмешкой изучая свой маникюр. Большая прядь ее темных волос была окрашена ярко-фиолетовой краской, сразу становилось понятно, что обладательнице такой прически все фиолетово. Хрупкая миловидная черноволосая девушка со смутно угадываемыми азиатскими чертами холодно и равнодушно смотрела на глазеющих на нее парней. У нее были на удивление огромные зеленые глаза, плохо сочетавшиеся с образом кавайной японской девчонки. Третья представительница прекрасной половины человечества — тихая длинноволосая блондинка — скромно сидела в самом дальнем углу. Ее Ваня помнил — она ехала в одном автобусе с ним, забившись на задний ряд.
Вообще, было странно увидеть здесь так мало девушек. Насколько Иван помнил, несколько лет назад была проведена военная реформа по передовому израильскому образцу: срок службы увеличили до трех лет, а девушки теперь должны были служить в армии наравне с мужчинами.
— Смирно! — резкий голос Мухоморова заставил всех вскочить со своих мест.
В учебку нетвердым шагом ввалился полковник Паяльников. На входе он споткнулся, зацепившись о порог, но Мухоморов деликатно поддержал его, умудрившись при этом сделать вид, что ничего не заметил. Полковник потер большим пальцем раскрасневшийся нос, обвел новобранцев мутным взглядом и икнул.
— Здравствуйте, сынки! — сказал он слегка заплетающимся языком и еще раз икнул.
Для новобранцев наставления прапора на плацу не прошли даром. Грянул нестройный хор голосов:
— Здравия желаем, товарищ полковник!
— Вольно! Присаживайтесь, бойцы…
Заскрипели стулья.
— Итак… (ик)… Я проведу для вас вводный урок политинформации. Чтобы вы, будущие бойцы нашей доблестной армии, поняли, кто тут что!
В классе повисла тишина. Новобранцы неловко переглядывались, стараясь не смотреть на пошатывающегося полковника.
— Значит, так! Как все мы знаем, за последние годы в мире многое изменилось… Хотя… едрищенский паровоз, откуда вам это знать? Вы же, блин, тока родились позавчера! Короче, наши партнеры, из числа вероятного противника, внедрили свою бесовскую электро… гне… гхм… — полковник запутался и попытался начать сначала. — Э-л-е-к-т-р-о-г-а-в-н-е-р-а-ц-и-ю! — тщательно проговорил он по буквам. — И у нашей любимой родины перестали покупать ее бесценные ресурсы! Но, к счастью… — полковник сделал многозначительную паузу и поднял вверх указательный палец. — К счастью, мудрое руководство нашей замечательной страны нашло выход из тяжелейшего экономического положения, в которое нас поставил коварный Запад! Вот вы, долбоящеры, никогда бы до такого не додумались!
Из каждого утюга нам кричали, что нужно сократить вооруженные силы, урезать денежное довольствие, ограничить закупки вооружений… Якобы ядерного оружия хватит, чтобы отвадить от наших бескрайних просторов этих корпоративных акул, которые только спят и видят, как бы захватить наши бесценные ресурсы, потерявшие, к сожалению, в цене… — полковник набрал полную грудь воздуха, сжал свою волосатую ладонь в здоровенную фигу, сунул ее под нос сидящим на первом ряду новобранцам и дыхнул на них перегаром. — А вот это — видали?! Хрен вам, хипстерские дрищи!