Лекарь-воин, или одна душа, два тела.

Глава 13

- А-а-а, - сквозь сладкий сон я внезапно услышал крик девушки на очень высокой ноте, вместо деревенского петушиного ку-ку-ре-ку или хотя бы соловьиной трели или на худой конец пения жаворонка. Ну, хоть какого-нибудь другого звука, хоть царапанья стекла или звук трения кусочка пенопласта по стеклу – все было бы приятней моему слуховому аппарату. Но этот дикий визг… О-о-о-о, этот визг сначала испортил мне все ощущения от пробуждения в тепле и сухости, так как вынужденные длительные водные процедуры выработали у меня еще большую любовь к родной суше и благотворно согревающему мой истерзанный организм теплу. Через мгновение, вспомнив все обстоятельства робинзониады, я был рад слышать такое изъявление благодарности. Жива, значит, красна девица, и ни в какой она не в коме, слава тебе, Господи!!

– Отпусти меня, отпусти, негодяй, мерзавец, отпусти, подлец, да как ты смеешь? Убери руки, иначе я… - кричала девушка, на немецком языке, барахтаясь и вырываясь из моих целомудренных объятий. – Где я? Что со мной? Что тебе от меня надо? Ты кто такой?

- Фрейлейн, столько сразу вопросов, может, перейдем на французский язык, и я начну обращаться к тебе со слова мадемуазель? - предложил я, поскольку немецкий, который я знал хорошо еще с прошлой жизни, от настоящего сильно отличался.

- Давай, - сразу согласилась девушка, резко прекратив ор. А, быстро выбравшись из шалаша, стала внимательно, широко раскрыв удивленные глаза редкой красоты, недоуменно себя осматривать.

- Начну с последнего вопроса. Васент де Ришар, лекарь. Мы потерпели кораблекрушение на тартаре «Агнесса». Нас волнами выбросило в неизвестном пока для меня месте. У тебя сломана рука, я ее правильно сложил и зафиксировал, срастется правильно, если ты не будешь ею крушить все вокруг, а побережешь несчастные косточки. От тебя мне абсолютно ничего не надо, мы просто случайно оказались в одном и том же месте. Ну, разве что, я попросил бы тебя так громко больше не кричать, а то сделаешь меня заикой и сама же будешь от этого мучатся ибо, похоже, застряли мы здесь вдвоем надолго и нам придется как-то уживаться в этом шалаше длительное время, терпеть все трудности и лишения людей, попавших в кораблекрушение во время того ужасного шторма, то есть мерзнуть, голодать, вероятно отбиваться подручными средствами от диких зверей, жаждущих нашей плоти.

Последнее я сказал специально, чтобы слегка пригасить ее пыл в обвинениях меня, ни в чем не повинного. Я подумал, слегка припугнутая девушка станет менее агрессивной и чопорной, а значит более послушной в этой экстремальной ситуации и ей не взбредет в голову так сказать «качать свои права». В чрезвычайной ситуации нет места разборкам, препирательствам и выяснениям, кто более высокороден и титулонаделенней. Так легче выживать - будучи более-менее в дружеских, добрых отношениях.

-Ты, вообще, что-нибудь помнишь? Расскажи, пожалуйста, для полноты картины происшедшего, потом подумаем вместе, как выбираться из этой…, этой дыры, – чуть замешкавшись, завершил я свою речь.

- Шторм помню, мне было очень плохо и страшно. Потом сеньор Дино помог мне и Розалии выбраться из каюты, а дальше, только холод, и бушующее море. Кто был рядом со мной, не знаю – эти ужасные волны, словно стерли, вымыли из моей памяти все последние события. А где моя одежда, и почему на мне одежда сеньора Алонсини?

- Из твоей одежды сохранилась только разорванная в клочья нижняя рубашка, и чтобы ты не замерзла ночью, я тебя переодел в высушенную одежду сеньора Дино, она ему была не нужна. Он и матрос тартары утонули, я их похоронил.

- Ты видел меня обнаженной!? О-о-о, да как ты посмел!?

- Видел и посмел. А что ты предложила бы мне сделать в той ситуации? Не сделай я этого, ты бы до утра превратилась в хладный труп, а так еще поживешь. Кстати, я тебя согревал своим телом, чтобы ты не стучала зубами, и не мешала мне спать.

- И больше ничего?

- Если ты думаешь, что я воспользовался твоим беспомощным состоянием с определенными намерениями, то успокойся, посягательств с моей стороны не было, я не подлый человек и никогда не допущу подобных действий. Не нужно меня бояться, верь мне, пожалуйста. К тому же я - лекарь и могу лечить и мужчин, и женщин. Так что не будем обращать на это обстоятельство внимание, хорошо?

- Хотелось бы верить, но мужчины такие обманщики, так и норовят забраться под платье порядочной девушки.

- Смешно, но платья на тебе не было, а рубаха не являлась для меня препятствием. Я ее для тебя сохранил, если она тебе так дорога. Ты мне задала кучу вопросов – я на все ответил, а сама не представилась до сих пор. Понимаю, ты огорошена ситуацией, ты расстроена всеми печальными новостями, которые я вынужден тебе сообщить, но, прошу...

- Я - Кьяра Бруни, дочь главного судьи Венеции, - вздернув нос кверху, заявила девушка. – Отец занимает этот пост уже десять лет, и будет на нем до конца своих дней. Должность главного судьи в республике пожизненная.

- Аристократка, одним словом.

- Да. А тебе не нравятся аристократы, ты из тех, кто любит бунтовать?

- Нет, я ничего толком о вашей республике не знаю. Меня нанял сеньор Дино для работы в Венеции, говорил, что хорошие лекари там нужны.

- Нужны, это правда. И правда то, что рука у меня сильно болит, ты не знаешь, как эту боль унять?

- Болеть она должна, у тебя перелом, я уже об этом тебе сказал. Микстур и настоек, снимающих боль у меня с собой нет. Большое счастье, что я успел захватить свою сумку, когда тартара стала разваливаться.

- Это такой ужас, меня до сих пор трясет. А тебя я не видела среди пассажиров, ты не обедал в каюте сеньора Алонсини.

- У меня была отдельная каюта, - соврал я, - мы там вместе ужинали, и прогуливался я на палубе в сумерках.

- Ты сторонился общества?

- Не хотел навязывать свое общество другим, я еще недостаточно знаком с обычаями вашей республики, не хотел казаться невеждой. Я много времени уделяю лечению больных, потому стараюсь в свободное время оставаться один.

- А прежде, чем попасть на борт «Агнессы», чем занимался?

- Помогал людям поддерживать здоровье в хорошем состоянии.

- А еще раньше? - А еще раньше жил вместе с родителями в уединенном поместье, где меня отец обучал лекарскому мастерству. Потом напали кочевники, и вся семья погибла. Я вынуждено покинул родные места, зарабатывал себе на жизнь собственными руками, жил не шикуя.

- Понятно, предпочитал одиночество. Что будем делать дальше? – спросила Кьяра.

- Хочу пройтись по берегу, определиться, куда нас забросило. Выяснить хотя бы приблизительно, мы на острове или на материке. Попытаться найти людей, или какую-нибудь пищу.

- Покушать не помешает, я уже проголодалась.

- Тогда я пошел.

- Я с тобой, мне страшно оставаться одной, после пережитых страхов.

- Меня не боишься?

- Уже нет.

- Ну и молодец, отлично. Пойдем.

Отправились вдвоем. Направление я не менял, повел девушку налево. Ничего полезного волны на берег не выбросили, пару обломков мачты с ворохом канатов. Нарезал несколько длинных веревок, пока не знаю, на что сгодятся, но надеюсь, лишними не будут.

К сожалению, ни жилья, ни людей не обнаружили, даже следов их пребывания не было. Остров - что сказать. Обычный, поросший густыми зарослями кустарника на берегу, и не менее густыми деревьями в ста метрах от воды. Лесок смешанный, есть клен, дуб, сосны и ели. Примерно в центре острова группа высоченных сосен возвышалась над всем островом. Соорудив из веревок приспособление для лазания по деревьям, забрался на одну из сосен. Куда ни глянь, везде морская гладь, нигде не видно ни островка, ни паруса корабля. Тоскливо, однако. Похоже, застрял я здесь с этой барышней надолго. Если верить покойному Дино, то судоходство в этой части Срединного моря с наступлением осени замирает, мало, кто рискнет отправиться в плаванье, зная об осенних штормах. Если нас здесь застанет зима, то однозначно долго не проживем, загнемся от холода и, возможно, от голода, хотя следы пребывания животных на острове имеются.