Лекарь-воин, или одна душа, два тела.

Глава 11

Мне было очень неудобно лежать, что-то сильно давило в ребра. Я весь от этого измучился, хотя в полной мере и не осознавал причину дискомфорта. Наверное, это от стены куски во все стороны летели, и я на них свалился, подумал я. Хотя даже думать было очень больно, голова просто раскалывалась. Попытался пошевелиться и открыть глаза. С трудом, но удалось и то, и другое. Правда, рассмотреть вокруг себя ничего толком не мог, все покрыто какой-то пеленой, сродни туману.

Хаотично ворочаясь, неустойчиво встал на карачки. Как говорится, стою на четырех костях, а все равно шатает – голова кружится – точно сотрясение мозга, думаю, в диагнозе не ошибся. Меня тут же стошнило. Вначале рвало вчерашним ужином, а потом желчью. Короче, выворачивало нескончаемо. Тягучая слюна стекала по подбородку, и я никак не мог унять позывы к рвоте. Знатно меня по башке приложило, точно сотрясение заработал: невеселая мысль, угнездившаяся в мозгу, лишний раз подтверждала ранее вынесенный диагноз. Странно, штурмовали крепость ночью, а через туман, как мне казалось, пробивается солнце - причем солнце какое-то тошнотворное, не хотелось его видеть абсолютно.

Мотнул головой, чтобы разогнать в глазах туман, как проснувшийся с бодуна мужик, и, похоже, перестарался. Что-то видно сильно встряхнул внутри черепа – забыл как называется. Поэтому опять отключилось сознание. Очевидно, надолго.

Сколько лежал в таком положении - сказать затрудняюсь, но очнулся опять от боли под ребрами. О, а сейчас туман в глазах немного рассеялся, уже могу видеть предметы. Правда, не по каждому предмету могу пояснить его предназначение. Как-то ступенчато включаются в работу мои серые клеточки. «Да, тут и клеточки самого Пуаро отупеют, не до расследований будет» – пробилась мысль. Кто такой этот Пуа…как его там? Ладно, потом разберусь, пока надо как-то очухаться, в себя прийти, а то ведь вышел и обратный путь пока найти не могу. Но буду стараться.

Уперся руками в землю, или что это здесь у меня под ними, тупо сел. Видок, видать, еще тот у меня. Но стало легче. Перед моим мутным взором была вода, а чуть в стороне, выйдя на сушу носом, стоял корабль. Прикольно, галлюцинации у меня чудные какие-то. Я точно знаю, корабли по суше не плавают, тем более галеры. Стоп. А вода откуда? Ров перед крепостью был совершенно сухим. Куда это меня занесло? Неужели снова куда-то переместился по воле неизвестных мне высших сил? Может уже хватит издеваться над моим сознанием!?

Мучила жажда. Вставать на ноги не отважился, полез к воде на коленях. Полз медленно передвигая конечности, избегая резких движений. Да какие там резкие движения, откуда им взяться-то, у пришибленного казака? Буквально рухнув, припал к воде, стал жадно пить, а точнее лакать, и тут же извергать ее обратно. Качественно почищу желудок, подумал. После третей или четвертой попытки, часть живительной влаги осталась в обезвоженном организме. Ладонями брал воду и лил себе на голову. Стекающая по мне вода была красной - значит, у меня есть рана на голове, сделал я вывод. Замечательно, уже начинаю нормально соображать. Бултыхание и барахтанье в воде принесло некоторое облегчение и прояснение сознания, я стал более четко различать предметы и начинал понимать, вспоминать, кто я таков есть, чем занят и где оказался.

Сидя у воды, осмотрелся. Увиденное меня не обрадовало. На берегу реки, а это однозначно река, потому что вода не соленая, сидели и лежали люди, примерно, человек сто. Присмотревшись, понял, что все мужчины голышом, только на некоторых сохранились подштанники. Перевел взгляд на себя. Мои шелковые подштанники на мне, только приобрели розовый цвет. Когда я успел их покрасить? Чуть в стороне от «голого царства» стояли два воина с копьями. По одежде они сильно напоминали мне татар, а может они и есть татары, данники османов, выполняющие все указания своих господ. Так было под Аслан-крепостью, наверное, и здесь простые татарские воины в подчиненном положении. Если это так, то выходит, я угодил в плен. Да, неудачно свалился мне на голову камень.

Очень неудачно и не вовремя. Интересно, а бывает такое вовремя. Что за мысли дурные лезут, Господи? Ну, конечно, все говорили, что я дурачком деревенским был. Так, что, опять им стал? Вроде нет, пока, правда, не в себе, но блеснула надежда, что вернусь в нормальное состояние.

Собравшись с силами, вновь попил воды. Все удалось, отторжения влаги не произошло. Теперь надо встать на ноги и подойти к людям ближе. Первая попытка была неудачной, упал на колени, сильно их исцарапал. А вот со второй попытки занял вертикальное положение, и сделал десяток конвульсивных, неуверенных шагов. Качало меня, как будто я выпил в своем времени не меньше литра водки. Сил хватило дойти к троице, сидевшей лицом к реке, и то, с неимоверным напряжением силы воли.

- Василий, оклемался, наконец, - сказал мне пожилой мужчина с побитым лицом, - а мы думали, ты отдал Богу душу, лежал не шевелился, и не стонал. – Ты меня не узнал?

- Нет, а кто ты такой? - ответил, еле ворочая языком.

- Так Федор я, из десятка Осипа, ты к нам прибился вечером. Забыл? Мы кашу вместе вечеряли. Ох и вкусна была, зараза, вот бы мне ее сейчас отведать – жрать охота нет мочи терпеть. Поменял бы на любую бабу, мужики.

- Кашу помню. Как на приступ пошли, помню. А потом камень в голову попал. Дальше ничего не помню, и тебя не узнаю.

- Неудивительно, рожу мне басурмане расквасили, весь дух начисто выбили. В себя пришел уже в полоне. Здесь где-то и Савелий лежит, рука у него вывернута. Больше наших казаков никого не найдешь, все лежат под стеной и в проломе. Побили нас османы, здорово побили.

- Проводи к дядьке Савелию, если смогу, вправлю ему руку. Сам я, еще плохо хожу, голова болит и кружится.

Сотника нашли без труда, он сидел отдельно, баюкал левую руку. Не говоря ни слова, я быстро осмотрел Савелия, и понял, что у него сложный вывих, в плече и в локте. Не стал ему ничего говорить, а без зазрения совести, не знаю, откуда силы взялись, мощным движением вправил плечевой сустав. От неожиданной боли сотник сомлел, чем помог мне. Вправлял локоть уже без опаски. Потом привел сотника в сознание, похлопав по щекам.

- Савелий Иванович, ты пару дней не дергай сильно рукой, я ее на место поставил, - тихо сказал я, поскольку потратил много сил, - она у тебя немного поболит и припухнет, а потом станет легче.

- Я понял. Спасибо, Василий, вовремя ты, совсем я замаялся. Сам-то ты как?

- Голова, похоже, разбита, кровь уже не идет. Мозги работают, но с превеликим трудом, и многого не помню, хоть и стараюсь.

- Как сюда попал, помнишь?

- Наклонился возле стены, а очнулся на берегу. Это река?

- Да, Днепр это. Мы в порту крепости. Из нашего куреня здесь всего семь человек, остальные либо уже давно остыли, либо успели унести ноги, когда по нам ударили в упор басурманские пушки.

- Днепр…Хммм…И что дальше?

- Ничего дальше. Ты слышишь грохот стрельбы?

- Нет.

- Я тоже не слышу. Похоже, Чуб отвел войско от крепости, помощь кошевой не привел. И неизвестно, где сейчас Подошву черти носят. Думаю, здесь полегла половина казаков, находившихся под рукой Чуба, вот он уцелевших и решил спасать.

- На нас, я так понимаю, крест поставили?

- Басурмане на наших могилах крестов не ставят. Просто зарывают в землю в лучшем случае, а так бросают под открытым небом, зверью на поталу. Сейчас эти косорылые согнали в одном месте полон, обобрав всех до нитки. Серьезно раненых казаков добили всех, и в Днепр сбросили. Понесет он непогребенные тела вниз по течению в дальние дали.