Немая смерть.

Горный рельеф обманчив, расстояние в сотни метров иногда преодолевается сутками. Нам потребовалось восемь часов, чтобы пройти средний пояс часовых Облака и достичь точки, предназначенной для наблюдения. Всё, дальше медлить нельзя. Будь моя воля, мы бы достигли побережья, сели на корабль и оказались в дружественных водах, и только потом я бы отдала приказ на начало активной фазы операции. К сожалению, у клонов есть свои ограничения. Чем дольше они существуют, тем больший пакет информации передают при развеивании и тем сложнее усваивать полученные данные. Поэтому – не больше восьми часов. Я и так иду по краю. Кроме того, патрульные шиноби тоже не зря свой хлеб едят, могут заметить наши следы и поднять тревогу.

Мы видели, как огненная стрела внезапно возникла над голыми скалами и стремительно умчалась в сторону вражеского поселения. Само Кумогакуре скрыто высоким хребтом, впрочем, шпионы предоставили неплохие рисунки с указанием стратегически важных строений. Расстояние небольшое, километров сорок, долетела ракета быстро.

Поднять большой барьер, защищающий от атак с воздуха, облачники не успели, деревню прикрывал только малый, предназначенный против разведчиков. Впрочем, даже будь основной щит активирован, вряд ли бы он чем-то помог. Снарядов как таковых ракетосамолет не нес – в бомбовый отсек загрузили пять больших запечатывающих свитков. Мастера, их создававшие, собаку съели именно на запечатывании, так что пространство растянули до предела. В три свитка мы неделю назад засунули каменные глыбы сто шагов длиной, сто шириной и двадцать в высоту, ещё два хранили в себе менее крупные, зато более многочисленные подарки.

Понятия не имею, сколько всё это добро весило, но свалилось оно на беззащитную деревню с высоты не менее трех километров. Клон просто дотянул до подходящей точки, направил снаряд в нужном направлении и подал чакру, распечатывая свитки разом.

Ракету, естественно, разнесло, клона тоже, так что результат бомбардировки я увидеть не смогла. Зато хорошо разглядела огромное облако пыли, рванувшее в небо не так уж и далеко. Звук донесся чуть позже и ослабленный – долина же.

- Знаете, Кушина-химе, есть у вас с Джирайей-куном нечто общее, - задумчиво пробормотал Орочимару, пристально разглядывая формирующийся черно-коричневый гриб. – Он тоже любит всё … масштабное.

На моё возмущённое фырканье он внимания не обратил. Гад.

Почти две недели спустя, на одном из пустынных островков архипелага Тацуно, я встречалась с ещё одним человеком. С Орочимару мы разошлись сразу после того, как перешли границу Страны Молний, и надо сказать, что лично я простилась со змеиным саннином с некоторым облегчением. Шанс того, что Орочимару получил приказ на мою ликвидацию, был низок, но всё-таки был.

Судя по обрывкам сведений, фронт трещал. Отряды шиноби Облака прочесывали страну, пытаясь найти диверсантов, оставляли позиции, торопились домой, узнать, что с их родными и близкими. В таких условиях начавшееся наступление войск Листа было прямо-таки обречено на успех, и попытка Ивы поддержать союзника ни к чему не привела. Чем дело кончится, пока не ясно, однако удар по боевому духу Кумо получило мощнейший. Шиноби не понимали, на кой им воевать, если тем временем в тылу гибнут их близкие – родители, дети, друзья… Мне кошмары не снились.

Подводя итоги можно сказать, что операция удалась и пришло время оценивать результаты. Из плюсов – в первую очередь, война приблизилась к концу. Туман воевать не может, Облако воевать (надеюсь на то) не хочет, Камень в одиночку долго не продержится и пойдёт на мировую. Осталось сформулировать требования и подписать договор, тем самым обеспечив клану Узумаки долгий и спокойный период восстановления пошатнувшихся позиций. В ближайшее время новая война не начнётся, у сторон банально не осталось сил для продолжения драки. Далее, я делом доказала Шимуре свою полезность, так что какое-то время неприятностей с его стороны можно не опасаться. И, наконец, третье, самое сладкое. Месть. Я помню, кто убил Шу и сенсея, от чьих рук, возможно, умерла Юмико-сама. Ничего не забыла, никого не простила.

Минус один, зато жирный. Если вдруг моя роль в произошедшем выплывет на свет, жить мне не долго. Облачники половину шиноби положат, но уничтожат того, кто разрушил их дом. Участие Узумаки в деле не скрыть, Шимура тоже с удовольствием припишет случившееся своей службе, так что в первую очередь обвинят Коноху, следов мы оставили минимум, однако мало ли. С той стороны следствием занимаются лучшие.

Тем более что ещё один след я намерена оставить прямо сейчас. Хотя трактовать его можно по-разному.

- Итак, Какузу-сан, чем порадуете?

Уродливый нукенин не утруждался вежливыми манерами.

- Вот, - подтолкнул он ко мне кипу свитков. – Проверяйте.

- Не вижу необходимости. С вами же были наши представители. Всё прошло хорошо?

Стоявшая рядом красноволосая парочка прилежно закивала. С Какузу клан работал редко, ибо драл наёмник безбожно, зато стабильно, потому что выполнял взятые на себя обязательства он всегда. Качество гарантировалось. Как следствие, о всех особенностях психики нукенина мы знали и потому приставили к нему в качестве наблюдателей людей шустрых и бесконфликтных.

- Сколько?

- Девяносто четыре ребенка, Кушина-химе, - с поклоном доложил один из родичей. – Двенадцать похожи на Узумаки.

- Похожи?

- Приносим свои извинения, Кушина-химе! – уловив недовольство, мгновенно склонился старший в низком поклоне. – У нас не было возможности проверить на месте, а распечатывать свитки я не решился.

Я побарабанила пальцами по земле, пожала плечами и повернулась к Какузу.

- Договаривались на пятьсот тысяч за работу и сверху по пять тысяч за каждого ребенка и десять за каждого Узумаки. Распечатывать не хочу. Семьдесят тысяч в качестве компенсации возможных неточностей устроит?

Подсчеты нукенин произвел мгновенно.

- Устроит.

Спустя минуту он сидел возле сундука, пересчитывая толстые связки золотых монет. Абсолютно непрошибаемый хам, жадный до карикатурности. Впрочем, своих денег он заслуживает, так что на оскорбительное поведение вполне можно закрыть глаза.

Одной из причин всеобщей ненависти к облачникам является их манера красть детей. Не то чтобы остальные подобным не занимались – не в таком масштабе и не настолько нагло. Кумовцы похищали детей отовсюду, даже у формальных союзников, затем промывали им мозги и в зависимости от ценности похищенного определяли дальнейшую судьбу. Могли отдать в семью кому-то из своих шиноби, могли подождать, пока девочка подрастет, и превратить её в родильную фабрику. По-разному поступали. Благодаря устойчивому геному, маленькие Узумаки ценились особо, поэтому одним из условий согласия Кумо на участие в штурме Узушио стала передача им всех пленников. Как ни странно, пленники были, хотя эвакуировали всех, или может детей получили иными путями. В любом случае: разведке удалось выяснить, что до четырех лет содержали малявок в приюте, расположенном примерно в сотне километров от гакуре. Их несколько по стране разбросано, где остальные, мы пока не знаем.

Если б знали, Какузу бы и туда наведался. Или не Какузу, я тоже с удовольствием приму участие. Персонал – в расход, детишек – в свитки, и валить, пока тревогу не подняли.

Получив гонорар, нукенин удалился, отказавшись от помощи. Ну и фиг с ним, нам же проще. По архипелагу шныряли многочисленные группы шиноби неявной принадлежности, символ Конохи на хитай-ате ничего не значил, да и с листовиками встречаться лишний раз не хотелось. Нас здесь, по идее, быть не должно. Поэтому отряд медленно, осторожно, с легкой паранойей в глазах путешествовал в южном направлении.