Олдорандо

   Между тем, червь Вутры возвращался. Опять послышался скрежещущий звук. Скрежетала страшная чешуя, усиливалось свечение зеленого тумана. Сначала Юли, а за ним и Усилк осторожно, всего на миг, выглянули из ниши -- посмотреть, что делается в каменном коридоре. Но чудовище вдруг замерло. Они видели, как светится его страшная усатая морда. Она была повернута в их сторону, но оставалась неподвижной.

   Чудовище ждало. Чего же оно ждет?..

   Внезапно с той стороны, откуда пришел червь, сверху, вновь донесся скрежет и хлынула вторая волна зеленоватого тумана. К ним стремительно приближался второй червь Вутры. Два червя... что они тут ищут, на тесном дне высохшей реки? В воображении Юли все подземные проходы, коридоры и галереи вдруг стали кишеть червями Вутры, этими страшными порождениями божественных битв.

   Беглецы в ужасе прижались друг к другу. Свет и шум усиливались. Акха покарал их за дерзость, лишив Своей защиты и бросив во власть порождений своего врага -- другого объяснения не могло прийти на их ум. Они замерли, готовые к смерти. Но чудовища, казалось, были заняты только друг другом.

   Пронеслась волна зловония и сменилась волной зеленоватого тумана. Вслед за ними мимо людей промелькнула четырехглазая голова чудовища, устремившая свои жуткие буркала только вперед, и потянулось огромное чешуйчатое тело. Свечение, запах и скрежет стали непереносимы, но страшные существа не обращали на людей никакого внимания. Они решали свои проблемы.

   Юли захотелось отомстить твари за свой напрасный страх. Недолго думая, он обеими руками, что было сил, вонзил массивное острие в бок чудовищной туши, пробив покрывавшую её чешую. Острый наконечник почти целиком погрузился в отвратительную плоть. Затем стремительное движение червя рвануло копьё со страшной силой, едва не вывернув его из рук Юли. К счастью, тупой конец копья уперся в дно ниши, а основание наконечника -- в её край, и Юли изо всех сил навалился на дрожащее древко, не давая ему повернуться.

   Крепкое дерево выдержало и невероятная сила чудовища обратилась против него самого. Длинное бронзовое лезвие вспороло бесконечный бок червя, который бездумно и стремительно полз вперед с огромной скоростью. Юли продолжал сжимать копьё и оно развалило чешую ползущего чудовища на две части по горизонтали. Из длинной разваливающейся раны тугим полотнищем брызнула горячая липкая кровь, которая через мгновение залила всё тело твари. Желтоватое желеобразное вещество стекало по чешуе чудовища, заливало камни, чавкало под его брюхом. Люди ощутили едкий металлический запах его крови.

   Чудовище замедлило своё движение, оно продвинулось вперед ещё на несколько метров и остановилось, едва успев протащить мимо ниши с замершими от страха людьми свой бесконечно длинный хвост.

   Собирались ли два червя драться или Юли остановил одного из них на пути к чудовищному совокуплению с ожидающим его сородичем -- останется навеки тайной. Второй червь так и не достиг своей цели. Его движение прекратилось. Беглецы высунулись из своей ниши и увидели, как предсмертная судорога сотрясла его тело и оно замерло уже навсегда.

   Медленно погасло зеленое свечение, улеглась пыль. Снова стало тихо, только в проходе между каменными берегами шелестел ветер.

   Люди боялись пошевельнуться, не то, что сдвинуться с места. Первый червь всё ещё ждал внизу, в темноте. Он не был виден, но о его присутствии свидетельствовал слабый зеленый свет, едва различимый вдалеке над телом издохшей твари. Червь чего-то ждал, равномерно выдыхая клубящиеся зеленые облачка.

   И вот голова чудовищной гусеницы шевельнулась, заскрежетала чешуя, обдирающая каменья. Они услышали тяжелый скрежещущий звук скользившего вдоль прохода тела. Тварь медленно возвращалась обратно, словно опасаясь ловушки. Её гигантская голова вдруг жутко поднялась над туловищем мертвого собрата.

   Уже потом каждый из них признался остальным, что не испытывал большего страха в своей жизни, и четверка придет к единодушному мнению, что это был самый мучительный миг их подземных странствий, самый жуткий момент в их хождении по мукам. Каждый из них, прижимаясь к стенкам ниши, думал про себя, что первый червь знает о них, знает, где они скрываются, что убитое чудовище было его супругом или супругой, и сейчас он идет к ним, чтобы отомстить.

   К счастью, они ошибались. Гигантская голова чудовища склонилась к туше погибшего собрата -- и внезапно острые клыки принялись разрывать плоть ещё не успевшего остыть трупа. Червь стал его жадно пожирать.

   Четверо людей уже не могли больше оставаться в убежище. Звуки отвратительной трапезы были слишком красноречивы и надломленные рядом ужасных испытаний нервы беглецов не выдержали. Они выскочили из ниши, и, оскальзываясь на липкой желеобразной крови чудовища, разлившейся повсюду, бросились бежать в темную глубину пересохшего русла, не думая о том, что их могут заметить, услышать или учуять. Вслед им, постепенно замирая, неслись звуки страшной трапезы. Теперь Юли знал, что миф о черве Вутры не был в Панновале мифом -- пока чья-то милосердная рука не обрушила ведущий в него мост...

   Их путешествие через мрак горных лабиринтов возобновилось. Юли старался вести свой отряд в ту сторону, откуда дул ветер, но туннели бесконечно ветвились и сквозняк порой совсем замирал. Недавняя жуткая встреча заставила их постоянно озираться. Сейчас они поминутно останавливались при каждом шорохе и потом подолгу прислушивались к звукам тьмы. А если им нужно было что-то сказать, то говорили они это дрожащим шепотом, чтобы не привлечь к себе внимание ещё чего-нибудь или кого-нибудь неведомого.

<p>

* * *</p>

   Однако подземная тьма не желала выпускать их. Юли бросался то туда, то сюда, но выхода нигде не было. Наконец, им захотелось есть, но взятая из Панновала при побеге провизия уже давно закончилась. Потом их охватила жажда. Подарком были капли ледяной воды, иногда собиравшейся во впадинках камней, падавшей с холодных сводов или сочащейся из многочисленных расщелин, в изобилии попадавшихся на их пути. Вода помогала освежить голову и поддерживала иссякающие силы. Они медленно брели наугад по каменным лабиринтам, с каждым часом слабея. Время шло. Юли уже захотелось спать. Но, несмотря на трудности пути, никто из беглецов уже не вспоминал о сумрачной защищенности Панновала, который заслонял своих жителей от всяких невзгод в обмен на безропотное молчание. Штрихи карты, начертанной отцом Сифансом, уже давно выветрились из памяти Юли. Они при всём желании уже никогда не могли вернуться назад -- ни в Панновал, ни даже в мир Берущих. Вокруг них не было никаких примет, которые могли бы указать им путь. Юли просто не решался признаться остальным, что они безнадежно заблудились и он ведет их, руководствуясь только бездумным инстинктом, то есть по сути в никуда. Всё, что у них осталось -- это бесконечная тьма, через которую им нужно было пройти во имя жизни.