Роза

Захожу в комнату одновременно с Лёвой. Тот подходит к зеркалу смотрит на свои уши. Шипит:

— Вот зараза.

И уже громче:

— Жаров разменяй пятисотку. Как нет? А у тебя, Васёк? Ну, дайте сотню до завтра. Чесслово отдам.

Даю ему купюру.

— Я в медсанбат, — докладывает Булганин, вешая шинель на вешалку.

Любопытный Колобок интересуется:

— Как всё прошло?

Собиравшийся уходить лётчик, вдруг передумал, и начал эмоционально рассказывать:

— Встретили хорошо, но настороженно. Зинка ушла. Тётки Дарью про ордена стали спрашивать. Та про ранения рассказала. Выпили. И тут её понесло… Оказывается она меня из горящего самолёта под обстрелом вытаскивала. Так и познакомились. После второй рюмки про судимость выложила, про лагерь. А после третьей попросила гармонь найти. Тёткины мужья наперегонки подорвались за инструментом. Я намекаю девушке, мол деньги в кармане, пора валить. А она рассадила всю мою родню как в театре, гармошку в руки и давай про Щорса наяривать…

(https://youtu.be/sWPACMSI21s?t=2 Наша Дарья — Песня о Щорсе)

Лёва вытирает пот со лба, и продолжает:

— Тут кто-то из моих бухих родичей, впав в несознанку, попросил её спеть «Любо, братцы, любо». И эта махровая комсомолка затянула махновскую песню…

(https://youtu.be/FUVRzYsiYT8 Наша Дарья- Любо братцы любо)

Друг весёлой гармонистки тяжело вздыхает, потирая щёку. Предсказывает:

— Завтра наверняка отцу настучат, что за песни моя родня распевает.

Булганин подходит к двери и останавливается прислушиваясь. За стеной Дарья поёт под гитару:

— Звать любовь не надо — явиться не званно. Счастье расцветёт вокруг.

Лёва, улыбнулся, качая головой:

— Вот зараза.

И разлёгся на койке.

— Эй, начальник, сотку назад давай, — напоминаю я любителю лирических песен.

— Подожди. Дай дослушать.

Тут вдруг. Бац. Вырубается свет. Заходит Роза с зажжённой свечой и Даша с гитарой. Я не к селу ни к городу бормочу:

— А теперь дискотека.

Девушки непонимающе смотрят на меня. Говорю примадонне:

— Дай гитару, Васечке. Он музыку танцевальную покажет…

Колобок заряжает «Буги-Вуги каждый день» что я ему напел когда-то. Стиляга Лёва показывает соседкам движения. Начинаем дёргаться как под током. Вваливается толпа девушек во главе с Зайцевой. Визжат и тоже начинают дёргаться. Я сменяю Колобка. Новая для этого времени песенка тоже хорошо пошла…

(https://youtu.be/AqY6ddTeKUg?t=2 Браво — дорога в облака кавер версия песни под гитару / Валерий Сюткин)

А ведь эта песня про нас. Получится ли найти дорогу в облака?

Потом Дарья шпарила на гармошке частушки. В полночь дали свет и мы познакомились с третьим этажом. Завтра вечером в гостинице — танцы. Сначала в актовом зале поёт Дарья, затем ансамбль из лучшего ресторана, а потом танцы под патефон. Зайцева пригласила нас так:

— Приходите, а то из парней либо партработники, либо бандюганы. Вы такие лапочки, аж слюнки текут. — и снова так посмотрела на Васечку, что тот покраснел.

Погас свет в комнате. Закончился наш первый день в Горьком.

Глава 3

Горький — родина многих выдающихся революционеров, деятелей русской и советской науки и культуры. Здесь родился и работал великий писатель А. М. Горький, чье имя город носит с 1932 года. В Н. Новгороде родился и начал свою революционную деятельность Я. М. Свердлов. Уроженцами города являются гениальный изобретатель И. П. Кулибин, великий математик Н. И. Лобачевский.

7 марта 1950 года.

— Какого хрена? — восклицает, скрепя сеткой Лёва, реагируя на стук в дверь. Смотрит на часы, — Семь часов. Одурели совсем.

— Лёва. На минутку. — шепчет типа тихо просунувшаяся в комнату дашина голова.

Любитель поспать подскакивает как ужаленный, и шлёпая по полу, резко выдвигается к двери. Они там о чём то шушукаются, спорят, потом Дарья начинает хихикать, а Колобок, повернувшись, изрёкает:

— Задрали уже. Идите уголь таскать.

Дарья, запрокинув голову вверх, звонко засмеялась и ушла в коридор. Истопник-любитель, подтянув трусы, заметил:

— Помочь слабой девушке — это честь для офицера.

— Это Дашка то слабая. Я тебя умоляю, — прыснул Колобок.

Булганин ничего не сказал, а развернув свёрток начал надевать танкистский комбинезон.

Васечка сходил к Зайцевой за чаем. Пришёл довольный и присев спросил:

— А если я на свидание схожу? Другой подруге нужно говорить?

— Другая подруга прибьёт, если узнает. — говорю я со знанием дела, и, видя озабоченное лицо друга, провожу по своим губам пальцем, как бы застёгивая, — Я — могила.

Сидим завтракаем. Снова стук в дверь. Озабоченная Елена Дмитриевна смотрит по комнате, не находя искомого.

— Булганина к телефону, — говорит она мне со скрытой надеждой, но квадратные глаза выдают волнение заведующей.

— А он уж как час Даше помогает, — посмотрев на часы, выдаёт наблюдательный постоялец-сосед.

Елена смотрит на меня умоляюще. Иду.

— У аппарата.

— Соединяю с Булганиным Николаем Александровичем.

Не охренеть, но где-то рядом.

— Лев. Немедленно возвращайся в Москву. Что ты за вертихвостку там нашёл? Родственницы такое твоей маме наплели. И из огня тебя спасает, и в лагере сидела, и махновские песни поёт. Если ей нужны деньги чтобы отстала, скажи сколько нужно?

— Николай Александрович. Вашего сына сейчас нет рядом. Это Юрий Жаров. Спортсмен.

— А где мой сын? Постойте… Неужели опять уголь таскает?

— Вы правы, товарищ маршал. Лёва помогает Даше. Сам. Его никто не заставляет. Про девушку могу сказать одно… Она готова в любую минуту отдать жизнь за СССР, за наш советский народ. Что и делала на фронте, убивая фашистов и, поднимаясь со своим батальоном в штыковую. Я за неё ручаюсь. Ей не нужны ни лёвины деньги, ни ваше положение. Она просто любит его. Хотя по-моему он этого пока не заслужил…

— Э-э… Я Вас понял. Передайте, Льву, чтобы сегодня же. Сегодня же ехал в Москву.

— Так точно. Передам.

Елена Дмитриевна выдыхает. Отхлёбывает из остывшего стакана и говорит:

— Слышала я как он с нею разговаривает. У неё, наверное, сроду таких галантных кавалеров не было. Наши то всё прямиком в койку ведут. А он с подходом. Втюрилась. Не ходит, а летает. Только вот уедет он, а ей в подушку выть…

Выхожу из кабинета. Голубки идут мне навстречу. Судя по довольным лицам — всё у них получилось. Даша, проходя мимо, остановилась и официальным голосом произнесла:

— Юрий… (помахала в воздухе рукой)

— Андреевич, — подсказываю.

— Андреевич, — повторяет она, — приглашаю вашу комнату на завтрашний танцевальный вечер в честь международного женского дня. Роза тоже придёт.

Час от часу не легче.

Заходим с Лёвой в свой номер. Он снимает комбинезон. Колобок падает на кровать и начинает ржать как сивый мерин.

— Ты чего? — спрашиваю, и замечаю на булганинских трусах букву «Д» на заднице.

Лёва посмотрел на трусы-перевёртыши и заметил с улыбкой:

— С каждым может случится.

Хорошо быть молодым. В семьдесят, если трусы задом наперёд наденешь, подумают совсем другое…

Я говорю Васечке:

— Расслабились мы с тобой. Завтра бегать начнём. Попроси у Зайцевой будильник.

— А зачем нам будильник? Лёва вон к семи как штык встаёт. — отвечает наблюдательный сосед.

Лёва, переодев трусы как надо, замечает:

— Ты это… Возьми будильник… Чтоб не проспать.

Тут стук в дверь. Лёва в труселях по традиции выходит на центр комнаты и кричит:

— Входите.

Открывает Елена Дмитриевна, смотрит на скромно одетого постояльца, находит меня глазами:

— Извините. Юрий, можно Вас на минутку.

Иду за ней в кабинет. Начальница мнётся, видимо не знает с чего начать. Спрашивает:

— Юрий…. Как Вас по отчеству?