Эффект побочки

Человек в белом навёл на Сашу свой лорнет, словно только что его заметив. Он прищурился и согнул голову, словно увидел чудную диковину и сделал два осторожных кошачьих шага в направлении койки поэта.

– Вы поляк? – спросил он настороженно и очень тихо.

– Не може пан…кхм…кхм…нет…нет…просто мне самому померещилось что вы…– Саша остановился, сообразив, что дальше продолжать не нужно, дабы не обидеть незнакомца случайно оброненным словом.

– А кто вы? Как вас зовут? – очень медленно и на чистом русском языке произнёс незнакомец.

– Имею честь представиться, Александр…Александр Пушкин…поэт.

– Сергеевич…– кивнул человек в белом и чему-то улыбнулся, явно пытаясь спрятать эту свою усмешку в густой бороде. – Великий русский поэт.

– Он самый! – Саша открыто и широко улыбнулся тому, что незнакомец его признал. – С кем имею честь?

– Иван Семёнович Долин, ваш лечащий врач! – Мужчина в белом положил правую руку на грудь и низко наклонил голову.

Широкая улыбка Саши стала медленно сжиматься, пока не оставила только чуть приподнятый уголок губ в правой части лица.

– Вы не можете быть моим врачом. Моего врача зовут Николай Фёдорович Арендт…– чело поэта стало мрачным, он понял, что перед ним самозванец и он, скорее всего в обществе недругов. Только где же он и кто все эти люди?

– Конечно, конечно! – человек улыбнулся и положил большую ладонь на плечо Саши, который брезгливо скосил глаза, будто на это место только что нагадила птица. – Я знаю кто ваш врач, Александр Сергеевич. Только вы некоторым образом оказались далеко от дома, поэтому я буду временно исполнять обязанности вашего врача.

– И от какого недуга вы меня изволите лечить? – Саша ещё раз недовольно покосился на руку, сжимающую его плечо, пока понятливый незнакомец не убрал её.

– О, это небольшое душевное расстройство, и если вы не будете волноваться и нервничать, всё пройдёт достаточно быстро.

Но будто вопреки увещеваниям незнакомца Саша стал усиленно волноваться. Его щеки налились румянцем и он сел на кровати.

– Извольте всё объяснить милостивый государь. Довольно этих ваших шуточек. Я думаю, вы отдаёте себе отчёт, с кем сейчас разговариваете. – Вскричал поэт, по привычке сопровождая свою речь изящным жестом правой руки. – Я что похож на сумасшедшего?

– Нет-нет, конечно не похожи? – незнакомец выставил перед собой обе руки, будто от чего-то защищаясь. – Просто, если я вам начну всё объяснять, тогда вы меня примете за сумасшедшего.

– Это, кстати весьма похоже на истину! – Саша гордо вскинул голову и скрестил руки на груди.

– Тогда позвольте задать вам только один вопрос. Какой сейчас год?

– Ха-ха-ха! Вы и впрямь меня за душевного держите, либо за впавшего в забытье. У меня с памятью всё в порядке.

– Ну и какой же?

Саша глубоко вздохнул и посмотрел на незнакомца с состраданием.

– Смею вас удивить милейший. Сейчас тысяча восемьсот тридцать второй год от Рождества Христова, июнь месяц. Вот день недели не смогу припомнить – каюсь.

– Да вы и с годом немного промахнулись, – улыбнулся незнакомец, а девка в штанах громко хихикнула. – А если я вам скажу что сейчас две тысячи двадцать первый год?

– Тогда я пошлю вас ко всем чертям, где вам кажется самое место. – махнул рукой поэт и обиженно отвернул голову.

– Но это чистая правда, и очень скоро вам придётся в этом убедиться.

– Я не знаю, что должно случиться, чтобы я поверил в эти…– Саша вдруг осёкся и замолчал. Всё его внимание сосредоточилось на свечении, исходящем из кармана белого халата незнакомца. Яркое сияние, похожее на свет звезды, просвечивало тонкую ткань. Саша невольно направил указательный палец в сторону неведомого излучения, и зрачки его очей стали стремительно расширяться.

– Ну вот, кстати, и первое доказательство, – обрадовался незнакомец и достал из кармана небольшую квадратную штучку. Штучка кроме того, что светилась белым сиянием, ещё издавала звук, похожий на бульканье.

– Видите эту вещь? – незнакомец поднёс руку со свечением к лику поэта, но тот отпрянул к стене, словно от нечистой силы. – С помощью этого устройства я могу разговаривать с человеком, который находится на расстоянии пяти тысяч миль. Сейчас я вам это продемонстрирую.

Незнакомец поднёс штучку к лицу, словно любуясь собой в зеркало, и улыбнулся ей, как живому человеку.

«Свет мой зеркальце скажи… – пронеслось в голове у Саши. Вот же нечисть, шаман, колдун, алхимик…»

– Привет дорогая, ну как отдыхается? – Сказал штучке незнакомец, снова перейдя на тарабарский язык.

Штучка заговорила женским голосом:

– Привет, любимый, плохо без тебя! Турки достали, видят одиночку с ребёнком и пристают. Ждём не дождёмся, когда ты приедешь. Сашка сильно соскучилась.

– Я тоже очень скучаю! Раньше чем через неделю не получится, работы много. Кстати, о работе, знаешь, с кем я сейчас разговариваю?

– С кем?

– С Александром Сергеевичем Пушкиным!

– А-а-а! Понятно! – засмеялась штучка. – А что, Наполеоны уже перевелись? Нынче шизики мечтают быть поэтами?

– Тс-с! – незнакомец приложил указательный палец ко рту и скосил глаза на Сашу, будто указывая штучке, что в их обществе находится третий человек. – Как раз сейчас я демонстрирую ему последние достижения человечества, а то Александр Сергеевич думает, что он в восемьсот тридцать втором году. Если ты не против я тебя с ним познакомлю.

– Ну-у! – недовольно заголосила штучка.

– Дорогая, так надо. Это очень важно для работы…просто поздоровайся.

Незнакомец развернул штучку к Саше, так что она осветила ему лицо. Поэт зажмурился но всё же через наполовину приоткрытый правый глаз увидел, что внутри небольшой квадратной рамки находится женский образ. Походило на то, что незнакомец демонстрирует небольшую карточку с изображением любимой. Но лицо на портрете вдруг пришло в движение и улыбнулось очаровательными пухлыми губками.

– Приве-ет! – Рядом с женским лицом появилась машущая ручка.

«Ну да, точно такое же зеркальце я описал в сказке о спящей царевне» – подумал Саша. Он не пожелал отвечать на приветствие дьявольской штуковины, и продолжал сидеть, прикрыв глаза.

– Ну ладно, этого достаточно! – Незнакомец отнял штучку от лица Саши и поднёс к своему. – Спасибо за помощь, дорогая. Я как закончу, перезвоню.

Сквозь прищуренный глаз Саша увидел, что незнакомец нажал большим пальцем на штучку и свечение погасло. Теперь в руке у незнакомца была обыкновенная чёрная коробочка, размером с пудреницу. Он продолжал огромной горой нависать над Сашей, вглядываясь в его лицо и оценивая, какой эффект произвела на него диковина.

– Ну что, Александр Сергеевич, теперь вы понимаете, что та реальность, в которой вы привыкли существовать, претерпела некоторые изменения? Если вы пожелаете, я прямо сейчас могу продемонстрировать ещё несколько чудных творений, которых в восемьсот тридцатом году даже представить никто не мог. Даже вы, человек с богатейшей фантазией в своих сказках не могли бы предсказать такое. Хотите?

Голос незнакомца отдавался в голове Саши грохотом грома. В его закрытых глазах всё ещё стоял образ дамы с ожившего портрета. Он почему то улыбнулся и не открывая глаз медленно покрутил головой.

– Бред…бред!

– Ну и правильно! Пожалуй, на сегодня этого будет достаточно. Я понимаю, в каком вы сейчас шоке и как врач, не хочу способствовать его эскалации. Предлагаю вам немного отдохнуть, успокоиться и свыкнуться с мыслью, что вы переместились на два века вперёд. Только не думайте, как и почему это случилось, просто побудьте с этой мыслью какое-то время.

Саша, не открывая глаз, кивал каждому слову незнакомца, хоть и мало понимал, о чём он говорит. Он улыбался, какой-то отрешённой улыбкой, и чем дольше говорил незнакомец, тем сильнее были кивки поэта и шире становилась улыбка. К концу монолога доктора улыбка перешла в тихий хохот, а потом разразилась неистовым смехом. В припадке истерического хохота, поэт откинул голову на подушку, его ноги непроизвольно согнулись в коленях и приподнялись над кроватью, как у малыша, которого защекотала добрая няня.