Преступная любовь

– Да ничего. Просто он странный. Как при такой внешности можно быть таким? – вздохнула Моник.

– Таким? И какая у него внешность? – не поняла я.

– Он красавчик! – многозначительно произнесла Моник.

По выражению ее лица я предположила, что Маркус нравиться ей. Но это было лишь предположением, а спрашивать ее об этом было неприлично. Слишком уж мало они были знакомы с самой Моник, а уж с Маркусом и вовсе не знакомы. И что-то мне не очень-то и хотелось заводить такого нового знакомого. Мнения Моник по поводу его внешности я не разделяла, хотя спорить и не стала. Вкусы все-таки разные бывают!

– Ну, хорошо! Допустим, ты так не считаешь, – поняла Моник, – Но ты не можешь не согласиться, что он очарователен, и что при такой внешности нельзя быть пай-мальчиком в восемнадцать.

– Пай-мальчиком? – чуть не в полный голос сказала я. Это он-то пай-мальчик?

– О господи, ты же ничего о нем не знаешь. Сейчас, – спохватилась Моник. Я бы предпочла вообще не говорить о нем, но любопытство было сильнее. Я внимательно слушала более осведомленную девушку.

– Маркус Тортон единственный сын священника нашей церкви. У него есть три старшие сестры. Он же самый младший. Его родители мечтают, чтобы он пошел по стопам отца. Но скажем так, он достаточно противоречив. Для родителей он пай-мальчик, а в школе он самый популярный парень. Некоторые девчонки даже спорят о том, кому все-таки удастся затащить его в постель. Нет, с девушками он встречается, но представляешь…

– Не надо, – резко и достаточно громко сказала я, – Не хочу ничего знать о его личной жизни. Этой информации мне хватит.

– Ладно. Но представь, как он может держаться? – заговорчески проговорила девушка.

– Да врет он все, – сделала я самый ожидаемый вывод.

– Нет-нет! Некоторые девчонки пытались соврать, что им удалось, но он сам признавался в обратном. Согласись, что редкий парень в наше время будет хвастаться тем, что отказался от секса!

– Не соглашусь. Если он не будет держать марку, во-первых, к нему пропадет интерес, а во-вторых, родители могут прознать об этом.

– И что? – теперь была ее очередь не понимать смысла слов.

– Священнику нельзя до свадьбы! Это грех прелюбодеяния! – объясняла я, – Так что не факт, что ваш Маркус такой уж пай-мальчик, как кажется.

От таких выводов мое мнение о парне стало еще хуже. Он уже заочно мне был неприятен. Я решила для себя, что максимально буду избегать общения с ним. Мало ли…

– Это не проблема. Раскаялся, исповедовался и все. Тем более, что мужчину и не проверишь! – махнула на меня рукой Моник.

– Нормальное отношение к Господу! – проговорила я.

Конечно, мне очень хотелось добавить еще пару ласковых слов, но не стала. Это будет выглядеть не очень. У современных молодых людей вера не в чести. А я как раз верующий человек, хотя про оборотней ничего не говориться в библии.

Как говорит Дорджест: какие бы мы были тайные защитники от темных демонов, если бы про наше, а следовательно, и их существование было написано в библии для людей? А посему я склонна считать, что библия людей это лишь часть слова Божьего, которое было допущено в их руки. Да и сама я искренне считаю, что только Бог мог создать все вокруг, включая людей, оборотней и вампиров. Конечно, мне не совсем понятно, зачем он создал вампиров, но ему виднее. Хотя вполне вероятно, что вампиров создал Люцефер, а Бог послал оборотней для защиты людей.

– А что? Его сестрам, например, это нисколько не помешало в свое время быть оторвами. Они творили в школе почти все, что им хотелось. Одна из них была даже в группе поддержки. А это знаешь ли, девочки далеко не монашки! – самодовольно говорила Моник.

– Значит это его осознанный выбор. Тогда стоит это уважать, – ответила я, хотя самой в это мало верилось. Но нужно же было хоть как-то оправдать парня в своих глазах?

– Что? Осознанный выбор? Ты точно не знакома с его семьей. Его родители давно уже все за него решили. Они никогда ему не позволят сделать чего-то выходящего за рамки сана.

– Так ты сама ответила на свой вопрос. Ему не позволяют, хотя впечатление забитого мальчика на коротком поводке он не производит, – проговорила я, все-таки решившись, взглянула на него открыто.

В этот самый момент наши взгляды встретились, в каждом из которых было лишь любопытство. Нескольких секунд вполне хватило. Я опустила взгляд первой, хотя и продолжала наблюдать за ним боковым зрением.

– Вот именно, что не похож, – вздохнула Моник, – Не понимаю я его. Неужели, он действительно настолько верит в Бога, что не может заниматься сексом? Это же не нормально. Я вот, тоже верю в существование Бога, но парень-то у меня при этом есть? – продолжала бормотать Моник. Я не прислушивалась к ней, но в силу своей природы слышала все.

Мне стоило немного прислушаться, и спокойно смогла бы подслушать разговор Маркуса с соседом. Однако, мама привила мне манеры, которые не позволяли так поступить. Мама всегда говорила мне: «Твои способности даны тебе Господом для того, чтобы защищать людей от зла, а не для того чтобы шпионить за ними»! Я была полностью с ней согласна, но сейчас мне впервые захотелось нарушить это негласное правило.

– А тебе и не понять. Он готовиться к службе Господу, а ты… – я не стала заканчивать фразу, ибо подтекст навивал на грусть. Моник не нашла ничего ответить, и я наконец-то вздохнула с облегчением. Вскоре и занятие было окончено.

Моник предложила прогуляться по городу вместе. Она хотела мне показать город, но я объяснила, что у меня еще танцы. Моник посмеялась надо мною еще раз, но это было не важно. Мне очень хотелось посмотреть город спокойно, просто прогуливаясь по его улицам, а еще Дорджест так и не показал мне церковь. К сожалению это было не возможно. После танцев у меня оставалось времени только, чтобы дойти до остановки.

На протяжении всего первого занятия этот парень не выходил у меня из головы. Как-то не вязался у меня рассказ Моник о нем со своим собственным впечатлением. Что же здесь не так? Моник или я ошибаемся!

На занятии меня просили немного станцевать, чтобы понять, с чем им придется работать. Но все мои мысли не отпускали меня, а следовательно, и движения были несколько скованными. Хотя надо отдать должное преподавателю. Миссис Наландабад сразу поняла, что меня сначала надо вывести из мысленного плена.

Она попросила двух девушек станцевать немного для меня. Преподаватель с девушками танцевала просто изумительно, что и произвело свой эффект. Я была заворожена танцем и даже стала немного пританцовывать, а миссис Наландабад стала увлекать меня в танец и показывать движения. Другие девушки тоже вступили в танец.

Занятие было изумительным, легким и увлекательным, никакого напряжения или искусственного внимания. Танец действительно завлек меня, и мне было очень приятно. Видимо, эти занятия станут моими любимыми.

– Ну, как? Не устала? – спрашивал меня Дорджест, когда я вошла в автобус.

– Не устала, – улыбалась я. Настроение было замечательное. От былого напряжения не осталось и следа.

– Смотрю танцы прошли хорошо.

– Отлично, ни в какое сравнение с актерским искусством. Бред полный и преподаватель немного…

– Не в себе? Да Канарис такая. Она всегда была странной, но в этом ее прелесть, – проговорил Дорджест, а сам вздыхал. Во взгляде были какие-то странные огоньки. Он явно что-то вспоминал.

– Ты знал ее раньше? – удивилась я.

– Да. Я вместе с ней учился когда-то. Она была забавной. Сейчас конечно некоторые ее странности только усугубились, но… – он пожал плечами. Я впервые видела, чтобы он о ком-то так говорил.

– Да ты влюблен! – посмеялась я. Мне просто захотелось пошутить, но он тут же посмотрел на меня так, будто я его ударила. Неужели, моя шутка оказалась правдой?

– Ты что, правда? – замерла я.

– Ты еще молодая совсем, и ничего в этом не понимаешь. Вот влюбишься сама, тогда мы с тобой, может быть, и поговорим, а пока садись, ехать пора, – проговорил он, устремляя свой взгляд вперед, сквозь лобовое стекло. В этот момент как раз раздались возмущенные крики в салоне.