Предначертание. Том III

Нечто крайне подозрительное продолжало твориться и теперь. Не в меру болтливый Жека дал Миронюку карты в руки, но тот не спешил воспользоваться появившимися в его распоряжении козырями, как если бы ему наглухо перекрыли кислород при первой же попытке поднять из небытия старое дело. Либо я серьезно недооценивала бравого майора, и на этот раз он осторожно пошел обходным путем, не посвящая в детали никого из начальства. Всего-то и нужно было, что втихаря получить доступ к архивам и применить дедуктивный метод, а уже потом проводить параллели и устанавливать причинно-следственные связи. Если расследование, а точнее, доследование Миронюка не было санкционировано, а скорее всего, именно так всё и происходило, прислать мне повестку он, естественно, не мог, однако, это вовсе не умаляло степени риска. Пока я толком не понимала, насколько велика нависшая надо мной угроза и не накручиваю ли я себя понапрасну, но сонм плохих предчувствий неумолимо кружил в воздухе. Я перебирала самые различные варианты, и меня обуревало всё большее волнение, способное в любое мгновение спровоцировать паническую атаку. Дерзкий замысел Стеши всецело зиждился на том лишь допущении, что Эйнар пойдет на любые уступки, только бы я не оказалась в эпицентре скандала, но, если Миронюк передаст в НСБ почерпнутые в беседе с Жекой факты, спецслужбы тут же возьмут меня под колпак. Дальше – хуже: ко мне будет приковано пристальное внимание компетентных органов, а заодно пострадают и мои близкие, мечтающие навсегда забыть тот нескончаемый кошмар, которым обернулись мои отношения с Эйнаром. А вдруг по касательной заденет Джулса и его родителей? Или Симку с Антоном? Да мало куда может зайти бурная фантазия НСБ-шников, если у них хватило воображения придумать Эйнару откровенно безумную биографию, а затем внушить подавляющему большинству населения, что несчастные пограничники стали жертвой буйнопомешанного сослуживца? Как только Эйнар узнает, что меня принудительно втянули в подковерные игры, он несомненно попытается всячески дистанцироваться от нашего подросткового романа и предпримет всё возможное, чтобы меня не коснулись отголоски Хонгшаньской драмы. На этом фоне Игорю Маркелову вряд ли удастся разговорить Эйнара, и мы получим диаметрально противоположный эффект, существенно усложняющий задачу для линии защиты. Искусственно созданный ажиотаж вокруг своей персоны я уж как-нибудь переживу, а при соответствующей психологической подготовке с временными сложности успешно справится и мое непосредственное окружение в лице родственников и друзей, однако, главный рычаг давления на Эйнара неизбежно потеряет актуальность.

По совокупности объективных признаков складывалось впечатление, что сейчас я шла по лезвию бритвы, и минимальное отклонение от заданного курса неминуемо вело к сокрушительному провалу. Я не могла смириться, что все мои старания помочь Эйнару вот-вот обернутся прахом, и внутренний дух протеста настойчиво толкал меня на борьбу с этой возмутительной несправедливостью. Второго шанса заставить Эйнара срочно скооперироваться с Маркеловым скорее всего уже не выпадет, и как бы мне не претил грязный шантаж, предложенный Стешей в качестве базового стержня наших целевых установок, я была просто обязана извлечь из этой двусмысленной ситуации все возможные преимущества. Но для того чтобы осуществить задуманное, мне необходимо было избавиться от грызущих мою душу подозрений, и сделать это следовало немедленно, а иначе мне придется объясняться уже с сотрудниками Национальной Службы Безопасности.

Несколько минут я нервно вертела в руках мобильник, но страх напороться на НСБ-шников довольно быстро придал мне недостающей решимости. Я нашла в телефонном справочнике нужный номер, и, дождавшись ответа, попросила:

–Здравствуйте! Будьте добры, соедините меня, пожалуйста, с майором Миронюком.

ГЛАВА XXIII

Мне повезло, и Миронюк оказался на месте. Правда, соединяли нас непростительно долго, и за это время я успела себя основательно накрутить. В голове у меня лихорадочно сменялись мысли, и несколько раз я с невероятным трудом удерживалась от того, чтобы малодушно положить трубку и оставить свою неоднозначную затею прежде, чем точка невозврата будет окончательно пройдена. И всё же я нашла силы не отступать назад, хотя у меня до сих пор отсутствовала твердая уверенность в целесообразности совершаемого поступка. Но я кожей ощущала, как у меня за спиной застыл в нетерпеливом ожидании гость из параллельной реальности, и, если я сейчас нажму отбой, призрак тут же набросится на меня с упреками, а я уже и так была не в состоянии выносить звуки регулярно звучащего в ушах голоса, который давно выступал зловещим предвестником стремительно надвигающегося сумасшествия. Мне срочно требовалось разрубить многочисленные гордиевы узлы, пока те не затянулись у меня на шее, но страх перед очередным погружением в мрачную пучину прошлого предательски мешал мне сосредоточиться, и к тому моменту, когда Миронюк ответил на мой звонок, от волнения я успела с ног до головы покрыться липким потом.

–Миронюк! Алло! – загруженный работой следователь явно не рассчитывал сходу нарваться на продолжительное молчание, а судя по раздраженным интонациям, ему меньше всего хотелось выслушивать мое неуверенное сопение, – говорите!

–Это Рина…, – кое-как выдавила из себя я, но быстро сообразила, что мои слова обладают критическим минимумом информативности, и поспешно добавила, – Ноябрина Смородская.

Теперь уже существенно опешил сам следователь, и, хотя его профессиональная сфера деятельности предусматривала молниеносную реакцию на подобные ситуации, пару секунд полной растерянности я Миронюку безусловно обеспечила. Дальнейшее развитие событий прямо зависело от моей расторопности и, кое-как преодолев охвативший меня ступор, я решительно заявила:

–Давайте сегодня встретимся. Думаю, нам есть, что обсудить

–Хорошо, – невозмутимо согласился Миронюк, довольно быстро справившийся с изначальным ступором и одной лишь фразой умудрившийся перевести нашу беседу в исключительно конструктивное русло, – если интуиция меня не обманывает, вы, похоже, не горите желанием посетить отделение. Пообедаем вместе? Или предлагайте свои варианты…

–Скажите, куда и во сколько мне подъехать, – не стала изобретать велосипед я, – с удовольствием разделю с вами трапезу.

–Знаете кафе «Лилия» на Сербина 35? – уточнил следователь, – я буду там в промежутке с часу до двух. Вас это устраивает?

–Вполне, – одобрила выбор Миронюка я, искренне надеясь, что вышеупомянутое заведение общественного питания выгодно отличается от пивбара, где мне довелось провести незабываемые мгновения в компании Жеки – я обязательно приду.

–Тогда договорились! Извините, Ноябрина, мне необходимо вернуться к делам, – осторожный следователь благоразумно свернул общение по служебному телефону, и я прекрасно понимала, почему он старательно избегает случайной огласки. Фактически мы оба шли в обход закона, и у каждого из нас имелись для этого свои веские поводы, равно как нам одинаково не внушала оптимизма перспектива разоблачения. Так вышло, что мы с майором Миронюком были связаны единой цепью, и пусть наши интересы вращались в разных плоскостях, возможность плодотворного сотрудничества не стоило резко сбрасывать со счетов, причем, как продемонстрировало моментальное согласие следователя на встречу, он не меньше моего жаждал разобраться с белыми пятнами, даже десять лет спустя по-прежнему не позволяющими ему обрести покой.

До обеденного перерыва оставалось совсем мало времени, а кафе с цветочным названием располагалось на достаточно внушительном расстоянии от моего текущего местонахождения, и, если я планировала успеть к назначенному часу, мне было предпочтительнее поймать такси, а не уповать на график движения автобусов, регулярно подверженный сбоям. Техника имела свойство ломаться, попадать в аварии и застревать в пробках, однако, я не могла полагаться лишь на милость изменчивой Фортуны, и как бы меня не душила жаба, все-таки прибегла к весьма недешевым услугам частного извоза. Уже сидя в такси я достала телефон и долго гипнотизировала мобильник немигающим взглядом, но Джулс мне так и не позвонил. Сообщений в мессенджер он мне тоже не присылал, и неподъемная тяжесть лежащего на сердце груза всё сильнее затрудняла мне дыхание. Я сознавала, что должна позвонить первой, а не вынуждать Юлиана смирять мужскую гордость и унижаться передо мной, но мои пальцы немели от ужаса, когда я невольно представляла, как он сбрасывает входящий вызов и с ненавистью отшвыривает телефон в сторону. Я боялась, нет, не так, я до жути боялась услышать беспощадный приговор всему хорошему, что было между нами за годы семейной жизни, и для моего глубинного страха даже нашлось отдельное название – «развод».