Страница 3 из 7
И обхватила мою талию второй рукой. Посмотрев на свою талию, я бросила на девушку удивленный взгляд. Она что, лесби, что ли? Или настолько любит детей, что совершает такие действия с чужим ребенком? Внезапно в одной из кабинок послышался звук открывающейся щеколды. Девушка, повернув голову в сторону кабинок, тут же вскочила и шепнула:
– Еще увидимся. И, возможно, тогда я дам тебе шоколадку.
Прислонив палец к своим губам, она показала в сторону кабинок пальцем другой руки и, развернувшись, быстро вышла в открывшуюся дверь. Я стояла, удивленно глядя на дверь. Мама вышла и сказала:
– Все нормально? Ничего не произошло?
Я сказала:
– Да вроде нет, – и спрятала в руке батончик.
После того как помыли руки, мы пошли в зрительный зал и сели на свои места. Прозвенел звонок, возможно, это был уже третий, так как свет стал потухать. Косясь на маму, я развернула батончик и откусила. Вкусный, со сливочной начинкой вроде. Мама сидела и смотрела то на сцену, то куда-то еще. Я быстро съела батончик, пока она отворачивалась в разные стороны и, сжав в кулаке этикетку, подумала: «Блин, вот бы где-нибудь еще достать такой же батончик или шоколадку».
Началось представление. Опять был номер с обезьянами, и та обезьяна снова на меня взгромоздилась. Я хихикнула. Мама, улыбнувшись, задумчиво шепнула:
– Кажется, животные тебя любят.
В первом представлении были клоуны, акробаты, гимнасты и прочее. Еще были дрессированные обезьяны, клоуны в основном показывали фокусы, а под конец представления как раз вышли с обезьяной.
Начался антракт. Все стали собираться со своих мест кто куда. Мы тоже вышли, пошли в туалет, надо же было выкинуть бумажку. Мама, видимо, тоже захотела. Сперва зашла я, потом, через минуту, когда освободилась соседняя кабинка, зашла и она. Я успела и бумажку выкинуть, и сделать дело. Та девушка тоже зашла в туалет и, подойдя ближе, прислонилась к стене кабинки. Я вышла. Девушка, схватив меня, прижала к себе и, прикрыв рот рукой, шепнула:
– Тише. Шоколадку хочешь?
Я шепнула:
– Мне все равно. Мне некуда прятать. Карманов нет.
Девушка сказала:
– Вот это плохо. Эх, ладно. Потом как-нибудь увидимся и я дам тебе шоколадку.
Послышался звук открывающейся щеколды. Девушка шепнула:
– Не говори ей. И прости, если напугала тебя таким образом.
Она убежала. Мама подошла и, посмотрев на дверь, сказала:
– Дочь, ты чего? Все в порядке?
Я подумала: «Странная какая-то дама. Чего ей от меня нужно, интересно, кроме как дать шоколадку. Кажется, что-то еще». Я сказала:
– Да, мам, все хорошо.
Мы вышли. Мимо шли какие-то люди в интересных костюмах. Один сказал:
– И что будем делать? Того артиста недавно увезли на скорой. Хорошо, что вовремя успели. Уборщица зашла в комнату, в которой он переодевался, и выбежала. И хорошо, что скорая стояла у цирка, она почти всегда там стоит. Бывает, конечно, что не стоит, и тогда в случае чего возникает проблема. Прогнозы неутешительные. Отменять второе представление? Никак, наверно, не получится.
Другой парень сказал:
– Не знаю. Да, отменять будет как-то нехорошо, да и зрители будут спрашивать, что случилось.
Услышав это, я подумала: «Артисты, наверно, выступающие. Интересно, о чем они говорят? Что-то случилось, что ли? Вот бы послушать».
Покосившись на маму, я в тихую убежала за ними. Она как раз отпустила мою руку и ковырялась в своей сумке. В конце коридора стоял какой-то парень и, покосившись на меня, скривил губы и шепнул:
– Конечно, эта попытка сразу провалится, потому что через минуту-другую мать ее хватится и начнет искать. Лучше придержусь своего плана, к тому же, все уже сделано.
Подошли артисты. Парень, улыбнувшись, сказал:
– Слышал, у вас проблема? Расскажите, в чем дело, что стряслось? Может, я помогу, чем смогу.
Один из артистов, прикусив губу, сказал:
– Да тут один артист, с ним беда приключилась. Думаем отменять номер, а как еще? Замены нет, не найти нигде.
Парень, улыбнувшись, сказал:
– Я могу выступить за него, но с одним условием.
Я стояла позади них. Мама кое-как нашла меня, люди, которые видели меня, подсказали где я. Схватив меня за руку, она шепнула:
– Ты почему убежала? Кто тебе разрешил уходить так внезапно?
Артист сказал:
– Какое условие? Вряд ли вы это сможете. Там еще один номер, который вы вряд ли сможете исполнить.
Парень, улыбнувшись, сказал:
– Я могу исполнить трюки и покруче.
Артист сказал:
– Пройдемте, обсудим все дальше в комнате, а то люди услышат и догадаются.
Они ушли. Я сказала:
– Да так. Стало… – и, запнувшись, сказала: – Я тебя искала. Смотрю, тебя нигде нет. Мам, куда ты делась?
Мы пошли в зал, заняли свои места. Вскоре свет снова стал медленно потухать. В микрофон сказали:
– Дорогие гости, друзья, зрители. Второе представление продолжается, так как произошли некоторые изменения и хотели было уже все отменить.
И был объявлен номер. Я открыла программу, кое-как в нее посмотрела, потому что в зале было практически темно, только изредка вспыхивали прожекторы. Третьим в списке был номер с огнем. Хм, интересно. Еще и с обручем. Ладно, посмотрим. Вторым номером был клоун с голубями. Вышел и другой клоун, первый на нем всячески отрывался. Я, хихикнув, подумала: «Да уж. Иногда я их терпеть не могу».
Объявили третий номер, вышел какой-то мужчина в костюме наподобие черного кафтана, или темно-коричневого, с золотыми вставками, и цвет волос у него был то ли черный, то ли темно-коричневый. Он то жонглировал обручем и мячиками, то накидывал на себя обруч, продолжая жонглировать мячиками и умудряясь при этом крутить и обруч.
Я удивленно смотрела на все происходящее. Тот мужчина, покосившись на меня, поймал мячик и кинул его в зрительный зал, как клоуны делали с шарами. Мячик приземлился ко мне в ладонь, хотя я просто ее перевернула, даже и не пытаясь ловить его, ибо знала, что не поймаю.
Удивившись, я посмотрела на мячик. Мужчина, махнув рукой сказал:
– У кого мячик, пожалуйста, киньте обратно.
Я кое-как его кинула. Долетит, не долетит. Долетел, однако. Мужчина, улыбнувшись, подошел к тому, кто стоял с микрофоном и, вырвав его у него из руки, сказал:
– А сейчас будет опасный номер.
И, подкинув обруч, поймал его, затем положил и стал что-то делать руками, как будто собрался смастерить какую-то сферу. Внезапно на его ладони каким-то образом появился и вспыхнул огонь. Размахивая руками, мужчина поднес одну ладонь к другой и на ней тоже вспыхнул огонь.
Я смотрела на это и, прикусив губу, шепнула:
– Подумаешь. Не интересно это вовсе, так как большинство фокусов ложь и иллюзия. Все подстроено.
Мужчина, раскинув руки, задрал голову на минуту и открыл рот. Там вспыхнул огонь, мужчина резко вернул голову в нормальное положение и выдохнул. Я смотрела на все это, скривив губы. У мужчины с микрофоном было какое-то такое выражение, словно он впервые такое видел.
Когда огонь на ладонях исчез, мужчина встал ровно и улыбнулся. Все стали хлопать. Я тоже чуть-чуть похлопала, словно с неохотой.
Мужчина сказал:
– Есть возражающие, или те, кто не верит в чудеса?
И снова резко вскинул руку ладонью вверх, снова появился огонь.
Я сказала:
– Ой, да ладно. Это все какая-то дичь. Все равно что фокус с разрезанием в ящике.
Номер был окончен, начался следующий, с дрессированными собачками чихуахуа. Развернув программу, я прошлась глазами по списку номеров. Опять номер со змеями, в конце программы будут слоны.
Когда был объявлен номер со змеями, вышел тот мужчина, но уже в черном кафтане Он скинул его в процессе и остался в каком-то костюме с блестками. Номер с питоном, хм. Мужчина, положив змею себе на шею, стал показывать номер. Даже танец исполнил.
Я сказала:
– Ой, ну да, ну да, конечно. Питон-то что, и удав, хотя задушить может. Ладно, молчу.
Мужчина, выделывая номер со змеей, вдруг взглянул на меня, хотя может и просто на зрителей, но его взгляд, как мне показалось, почему-то упал на меня. Улыбнувшись, он прошелся по манежу, затем, куда-то положив змею, махнул рукой тому, кто объявлял номер.