Рубежи

— Нет! — Мила уперлась руками в стол. — Они помогут мне избавиться от тебя. Раз и навсегда. Поняла меня, тварь?!

«Ты наивна как ребенок. Хотя ты и есть — ребенок. Я знаю, как устроен мир. Как устроены все миры. И в них таких наивных девочек, как ты, используют все, кому не лень. Даже твой Ян…»

— Не вмешивай его в это, — со злостью прошипела Мила, понимая, что богиня Воды специально бросает тень на все, что ей дорого. — Ян прекрасно ко мне относится.

«Ну да, ну да, — рассмеялась богиня. — Наверное, поэтому сидит под твоей дверью и просит его впустить. С цветами, конфетами и бутылкой вина. Или что вы, людишки, любите? Плюшевых медвежат?»

— Ты можешь смеяться, — Мила выпрямилась, — только смеяться тебе не долго. Мы найдем способ избавиться от тебя. Вышвырнем во Врата, а дверь запечатаем. И ни я, ни тот, кто будет эти врата запирать — не пострадаем. И вот тогда ты уже будешь сидеть под дверью и просить тебя впустить.

«Глупая, глупая девочка… — голос как будто действительно стал жалостливым. — Они выкинут нас обеих. Единственный твой шанс на счастливый конец, если мои дети помогут творцам и проведут ритуал призыва, который возможен только при открытых Вратах. Но только подумай, кому нужно столько проблем?»

— Что бы ты сейчас ни сказала, это не сработает, — Мила подхватила со стола расческу, и начала борьбу со спутанными волосами. — Меня никто не бросит. У меня есть надежная опора в виде верных друзей. А у тебя нет ничего.

«Что бы ты там себе не думала, друзей у тебя на одного меньше, чем ты рассчитываешь…»

— Что ты имеешь ввиду? — без особого интереса спросила Мила, сплетая волосы в косу.

«Ян…»

— И?

«Если бы он был жив, уже бы пришел. Этого ты больше всего боишься, ведь так? Я знаю, я слышала твои мысли».

Руки задрожали, но Мила постаралась не показать виду.

«Ты знаешь, что я права. Если бы он был жив, он бы пришел…»

Не сумев сдержать порыв, Мила швырнула расческу на стол.

Чужеродный хитрый блеск из глаз исчез, осталась лишь злость, которая разжигала в них пламя.

Мила подхватила шаль, набросила на плечи и вышла в коридор.

— Простите, но вам не стоит выходить, — сказал охранник, оставленный следить за ее безопасностью.

Внутри у Милы что-то щелкнуло, и она спросила:

— Ты охраняешь меня или охраняешь «от меня»? — усилила концовку вопроса.

— Пожалуйста, вернитесь в комнату. Так будет лучше, — сказал он и подхватил ее под локоть.

Мила со злостью выдернула руку.

— Я сама решу, когда и куда мне вернуться! И сейчас я хочу быть тут! И мне нужны ответы на мои вопросы.

Охранник, зажимая наушник в ухе, что-то шепнул в рукав и опять обратился к ней:

— Не надо устраивать сцен. Мы решим все, но вам нужно успокоиться. Давайте пройдем внутрь и присядем.

— Я не хочу сидеть! — вскипела она. — Я только и делаю, что сижу!

— Тише-тише… — раздался знакомый голос позади Милы, и она даже вздрогнула от неожиданности.

— Мигель… — произнесла на выдохе и смутилась, поправила сорочку. Было неловко попасться ему на глаза в таком виде.

— Ну, что случилось? — спросил он, дружески обхватывая ее рукой со спины и прижимая к себе. Уткнулся подбородком ей в темечко.

Мила застыла, как статуя, не зная, что сказать. Гнев улетучился, мысли тоже.

— Постоим тут или лучше зайдем к тебе? — спросил он, и в этом вопросе сконцентрировалась вся абсурдность первого варианта.

— Да, — Мила вышла из оцепенения. — Проходи, пожалуйста. Я просто хотела поговорить с кем-нибудь. Я тут с ума схожу, — наигранно закатила глаза и улыбнулась Мигелю, а проходя мимо охранника, одарила того обиженным и даже немного злым взглядом.

Расположившись на диване, Мила иронично развела руками и произнесла:

— Чаю, к сожалению, предложить не могу.

— Не переживай, я знаю, что ты гостеприимная хозяйка. Да и скоро все это уже закончится. Макс и остальные решат проблему с Вратами, и мы обязательно избавим тебя от «груза». Скинем балласт, и все будет чудесно.

— Хотелось бы верить, — отстраненно произнесла Мила, теребя косу. Руки нужно было чем-то занять, потому что все сложнее становилось сдерживать разрывающее изнутри беспокойство, заставившее ее устроить сцену в коридоре.

— Правда, не переживай. — Мигель заметил ее напряжение. — Скоро все закончится.

— Думаешь? — она посмотрела на него пристально, как будто хотела просканировать, насколько он честен.

— Уверен! — с улыбкой сказал он и поднялся. — Я зашел на минутку, но мне уже пора идти. У меня уйма дел.

Мила перехватила его за руку и несколько секунд молчала, решая, что важнее спросить напоследок, и затем произнесла:

— Со мной все примерно понятно. А как… — оборвала себя на полуслове, не желая выдавать беспокойство о Яне. Все это будет так неловко и странно. Еще недавно она сама кокетничала с Мигелем, а теперь Ян заполнил ее мысли, и обосновался в самых тайных уголках подсознания и сердца. — Как там ребята? — наконец нашлась она. — Как Лана, Ян, Дэн… Что с ними? У них все хорошо? Просто мне почти ничего не рассказывают, я знаю, что все заняты, но…

Мигель положил ладонь на ее руку, заглянул в глаза и произнес:

— С ними все хорошо. Ни о чем не волнуйся, но мне правда нужно бежать. Я еще проведаю тебя, и мы обязательно обо всем поболтаем.

Она не стала подниматься с дивана, чтобы его проводить. Она даже не заметила толком, когда он покинул комнату. Застыла, уставившись невидящим взглядом в окно.

«Ни о чем не волнуйся…» — фраза, призывающая успокоиться, но часто приводящая к совершенно противоположному результату.

Как можно не волноваться за близких, если все постоянно уходят от ответа?

Глава 3. Гарь и пепел

Странно, но ничего не болело, только голова из-за слабости казалась неподъемной. Дэн сделал над собой усилие, сел на кровати и осмотрелся. На улице царила жара последних дней индейского лета, но, судя по растущему за окном гинкго, это Токио, а не привычный Лос-Анжелес или Шамбала… Шамбала — место, в котором он должен был умереть, но почему-то не умер. Правда, пока его это устраивало.

Дэн поднял к глазам правую руку и вызвал на кончиках пальцев огонь. Боль пришла настолько острая, что он прокусил до крови губу, но все равно продолжил поддерживать пламя, глядя, как кисть от пальцев к запястью покрывается чернотой выгорания. Пока лишь чернотой — разломы начнут появляться потом, когда собственного огня не останется, не останется крови Брамы, чтобы преобразовать ее в огонь, вот тогда душа потянется к вышнему источнику силы — Огню Изначальному. Потянется, чтобы выжечь себя в ноль и прекратить существование, как минимум, в этом теле. Потянется, и никто не ударит ее по рукам.

«Рано», — решил Дэн и отпустил пламя.

С минуту он тяжело дышал, борясь с дурнотой, подступившей из-за слабости, потом отбросил одеяло и сел, свесив ноги на пол. Поискал глазами одежду, но ничего не обнаружил. Макс совсем не ожидал, что он очнётся? Но если он не поленился притащить к себе, значит не знает, что это Дэн ранил Лану, тем самым открыв Врата. Плохо. Очень плохо.

Обрывая цепочку размышлений, дверь отворилась, и в проёме появилась Ольга с подносом в руках, на котором теснились бинты, ванночка с вязкой белой субстанцией, бутылочки с разноцветными зельями. Когда она увидела, что пациент очнулся, у нее дрогнули руки, жидкость из ванночки белесой пеной, шипя, перетекла через край.

— Денис…

— Выжила, значит, — вздохнул он.

— И никак, кроме вздоха на это не отреагируешь? Мог бы сказать, что рад — не переломился бы. И вообще, прикройся! — разозлилась Ольга и, перехватив поднос покрепче, прошла к столу рядом с кроватью.

— Я рад, — глухо отозвался Дэн, поднялся на подкашивающихся ногах и, закусив губу, нарисовал в воздухе руну телепортации.

Только свалившись на ковер в своем кабинете, он понял, что поторопился уйти — одно из зелий Ольги могло быть укрепляющим. Теперь же пришлось ползти до спрятанного за электрическим камином тайника, потом непослушными пальцами доставать коробку с остатками крови Брамы, которую он случайно притащил с собой из Лабиринта Смерти.