Страница 17 из 20
– Она не состояла в Гильдии невад.
– Значит, я ошиблась?
– Это ничего не значит. Она могла работать неофициально, только со своим узким кругом клиентов.
Кайлин в ответ только пожала плечами и продолжила поглощать тушеный картофель.
– У тебя, я смотрю, аппетит прорезался? – подколол ее Гийон.
– Да, пока вы обсуждали дела насущные, я смогла поесть.
– Это хорошо. А то скоро просвечиваться начнешь.
Кайлин пожала плечами.
– Я от природы такая. Сколько бы ни ела, в весе все равно не прибавляю.
– В женщине должно быть хоть что-то, кроме костей.
Кайлин вопросительно приподняла брови:
– Меня мои кости нисколько не смущают.
– Это мы уже поняли, – отметил Гийон.
– Я могу продолжить есть, или вы все так и будете заглядывать мне в тарелку?
– Ешь-ешь, – похлопал ее по плечу Маркус и ударил кулаком по спине.
– А-а-ай!
– Следи за спиной.
– Но я же ем! – Кайлин демонстративно бросила приборы.
– Ты всегда должна помнить о ней. Скукожилась над тарелкой, того гляди, горб вырастет.
Сианна искренне рассмеялась:
– И ты, Маркус, надеешься ее перевоспитать? Боюсь, это невозможно.
– Почему?
– Она наверняка всегда такой была.
– Какой «такой»? – настороженно переспросила Кайлин.
– Мужеподобной.
– Ты хочешь сказать, что я похожа на мужчину?
– А разве нет?
– Тогда ты похожа на проститутку.
Гийон и Маркус замерли в молчании. Рихтор заметно напрягся, но все же промолчал.
– По-твоему, если женщина следит за собой и хорошо выглядит – она невада? – решила уточнить Сианна.
– А, по-твоему, если не следит за собой, то – мужчина? – парировала Кайлин.
– Дело не только во внешнем виде. Посмотри, как ты ходишь? Как ведешь себя? Маркусу просто неудобно рядом с тобой находиться, потому он из шкуры вон лезет, чтобы что-то исправить. Но мы-то с тобой знаем, что старую собаку новым трюкам не обучишь.
Кайлин повернулась и взглянула на Маркуса.
– Тебе стыдно находиться рядом со мной?
– Нет, конечно. Я же сказал, что ты прекрасно выглядишь.
Кайлин вытерла губы салфеткой и медленно поднялась со стула.
– Я такая, какая есть. Я сутулюсь, размашисто хожу и гремлю костями. Да, я такая! Зато все вы на моем фоне смотритесь самыми очаровательными на свете людьми. Я подожду вас в холле.
– Я не разрешал тебе уходить, – отчеканил Гийон.
– Могу я уйти? – сквозь глубокий вдох спросила она.
– Нет. Пойдешь вместе со всеми.
Кайлин опустилась на стул и сложила руки на груди.
– Есть, Хозяин.
– Слушаюсь, – поправил ее Гийон.
– Что?
– «Слушаюсь, Хозяин», – ты хотела сказать.
– Тебе лучше не знать того, что я хотела сказать.
– А тебе лучше помолчать, пока я не вышел из себя.
«Себе дороже», – подумала Кайлин и отвернулась.
Погрузившись в собственные мысли, она не заметила, как все закончили трапезу.
– Кайлин, ты идешь? – позвал ее Маркус.
– Да, – отрешенно отозвалась она и поднялась из-за стола.
– Шевелись, – буркнул Гийон, – мне нужно уезжать.
Кайлин испепелила его взглядом и отвернулась.
– Ты с нами на лифте или пешком? – спросил Маркус, кладя руку ей на плечо.
– Пешком, – ответила она и отстранилась.
Когда Кайлин, наконец, преодолела два высоченных пролета и вышла в холл третьего этажа, оказалось, что Гийон ждет ее там.
– Медленно ходишь. Следует тебе в зале поработать, иначе так и будешь язык свешивать от малейшего напряжения.
– Я подумаю над твоим предложением.
– Ты не поняла. Это приказ.
– Да, Хозяин.
– Слушаюсь.
Кайлин остановилась посреди коридора и, пропустив его вперед, показала средний палец.
– И тебя туда же, – отчеканил Гийон.
– Ты не мог этого видеть.
– Зеркало прямо по курсу. Прекрасный вид, не так ли?
Кайлин напрягла зрение и действительно, в конце длинного коридора увидела небольшое зеркало, висящее на стене. Даже если постараться, она все равно не смогла бы разглядеть в нем себя, тем более, показывающей средний палец.
– Так вот зачем этот обруч… – прошептала она себе под нос.
Гийон остановился перед дверями в собственный кабинет и повернулся к ней.
– Мне все равно, как далеко ты меня посылаешь и что при этом думаешь. Но запомни: если еще раз ты посмеешь показать мне этот палец, я его сломаю. Не люблю этих жестов, особенно, когда ими пользуются подобные тебе, – с этими словами он открыл перед ней дверь и пропустил вперед.
Кабинет Гийона привел ее в некое замешательство. Кайлин, почему-то, представляла себе это помещение иначе. В ее голове образ рабочего кабинета опекуна непременно должен был отражать его характер: современный холодный интерьер, минимализм и идеальный порядок.
Но, войдя в дверь вслед за Гийоном, она попала в царство какой-то теплоты и милых маленьких вещей. Огромный светлый ковер, деревянная мебель с резными ножками, кожаные кресла, массивный дубовый рабочий стол, бар – неизвестно для чего стоящий здесь, ведь на работе пить спиртное не положено, – грамоты и фотографии с неизвестными ей, но явно значимыми персонами, книжные стеллажи, статуэтки, аккуратно расставленные по полочкам, старомодные часы со стрелками, маятник, несколько открыток и портрет некой женщины, снисходительно улыбающейся со стены всем присутствующим.
Здесь было уютно, словно комната эта находилась вовсе не в офисном здании, а где-то далеко, в загородном доме на берегу большого озера, куда владелец приезжал на выходные, чтобы отдохнуть.
Остановившись на входе, она боялась сделать следующий шаг, восторженно вглядываясь в каждую деталь обстановки. Гийон замешкался и тоже огляделся. Ему было не понятно ее удивление, и он даже напрягся, будто боялся, что подопечная уловит в этом помещении нечто личное, нечто важное для него самого.
Он посмотрел на Кайлин и все то время, пока она медленно перемещала взгляд от одного предмета к другому, наблюдал за ней. В уголках ее глаз появились маленькие морщинки и от этого черты лица ее стали мягкими, а взгляд будто потеплел. Она прикусила нижнюю губу, и Гийон узнал этот жест. Кажется, Кайлин всегда так делала, когда задумывалась о чем-то. Ему показалось, что ей понравилось то, что она увидела. Что же может нравиться ей здесь, в помещении, где большую часть времени обитает ненавистный ей человек?
– Чей это портрет? – спросила она.
– Ты здесь не на экскурсии, – буркнул он и отвернулся.
Когда, спустя несколько мгновений, Гийон посмотрел на нее вновь, лицо ее ничего не выражало. Она смотрела себе под ноги, безучастно сгорбившись и сложив руки на груди. Глаза перестали светиться, и знакомая ему обреченность заняла законное место в ее грустном взгляде.
На сердце стало спокойнее. Такой он хотел ее видеть: маленькой, смирившейся и отрешенной. Почему? Потому что в другой Кайлин он чувствовал силу, огонь, который его привлекал.
– Ты будешь работать в моей комнате отдыха. Там можешь трогать все, что пожелаешь. Но если я хоть раз застану тебя в этом кабинете, сующей свой нос куда не следует, мало тебе не покажется.
– У меня нет привычки рыться в чужих вещах, – соврала она, припоминая, как искала нужные документы в офисе бывшего начальника.
– У меня много дел. Можешь идти.
Он бросил эти слова с таким видом, будто она удостоилась аудиенции, как минимум Министра, и теперь задерживает его.
Кайлин, догадавшись, что разговор на этом окончен, прошла в единственную внутреннюю дверь его кабинета и попала в маленькую комнату отдыха. Небольшой шерстяной ковер, диванчик, кресло, кофейный столик, шкаф с чайными принадлежностями, тарелками и приборами, чайник, кофеварка, голографический телевизор и стопка аккуратно сложенных газет на полу возле кресла, – все было в ее полном распоряжении. И главное, здесь было окно: большое, оно открывало ее взору вид на широкую улицу и высотное здание напротив.
– Можешь закрыть за собой дверь, – прокричал Гийон, присаживаясь за рабочий стол.