Доктор-хулиган (ЛП)

— Отношения. Ничего плохого.

Он хмыкает и оставляет все как есть, но в раздевалке снова обращается ко мне.

— Хочешь сходить в тренажерный зал? Или у тебя планы?

Я качаю головой.

— Никаких. И, конечно, звучит здорово.

Тридцать минут и две изнывающие от боли руки спустя, я сожалею о своем заявлении. Режим тренировок Лахлана… интенсивный.

— Ты часто так занимаешься? — интересуюсь, откладывая сорокапятифунтовую штангу после пятого и, к счастью, последнего подхода для упражнений на бицепсы. — Ты сумасшедший.

— Я охраняю жизнь твоего лучшего друга.

— И спасибо за твою службу.

Он усмехается и добавляет еще один двадцатифунтовый блин к штанге для жима лежа.

— Да ладно тебе. Ты поднимаешь тяжести, от которых большинство мужиков взвыли бы.

У меня с этим проблем нет. Но я бы предпочел тренироваться на льду или отжиматься. Может, выместить избыток энергии на боксерской груше. Качать железо я оставлю здоровяку.

— Отожмешь, и мы покончим с этим.

Так я и делаю, потому что не отступаю от вызова.

Что возвращает меня к мыслям о Вайолет. Мне не нравится, что она ушла. Покинув каток, пишу ей.

М: Как проходит твой день?

В: Да так… стираю, готовлюсь к следующей рабочей неделе. Съездила за продуктами.

М: Ты могла бы вернуться ко мне.

Она не отвечает, пока я не приезжаю домой, вместо текстового сообщения раздается телефонный звонок.

— Привет, — голос нежный и усталый.

Внутри меня поднимается рык.

— Приезжай, — приказываю я, потому что к черту вежливость.

— Вечером перед работой легче оставаться дома.

Оправдание, и мы оба это знаем.

— Со мной ты лучше выспишься.

— Возможно.

— Что не так?

Она вздыхает.

— Мне много о чем нужно подумать. Ничего плохого как такового нет.

— Тогда, приезжай, и мы вместе все обдумаем.

— Макс…

— Я хочу участвовать, Вайолет. Я не пытаюсь контролировать. Я просто хочу участвовать.

— Тогда докажи, что не пытаешься завладеть контролем, — огрызается она. — Предоставь нужную мне свободу, чтобы я смогла во всем разобраться.

Я ничего не говорю.

— Я прошу слишком многого? — Ее голос снова нежный, и я закрываю глаза и морщусь.

— Нет. Это справедливо.

— Я не уеду домой до субботы. А в пятницу у меня выходной. Дай мне неделю, ладно? Можем увидеться в четверг вечером.

Четыре дня никогда не казались такими чертовски долгими.

— До того момента я не хочу сохранять режим тишины.

— Ладно. Можем переписываться.

— И звони мне, чтобы пожелать спокойной ночи. — Я превращаюсь в размазню, но мне все равно.

— Хорошо.

«Я люблю тебя», — вертится у меня на языке, но я сдерживаюсь. Сейчас не время.

— Я скучаю по тебе, — вместо этого говорю я, но это выражение даже и близко не отражает моих чувств к ней.

Глава 41

ВАЙОЛЕТ

В среду прихожу домой с работы измученная и на эмоциях. Мы с Максом ходили друг вокруг друга на цыпочках, переписываясь для галочки не более одного или двух раз в день, и я нахожу это изнурительным, хотя именно это я и просила.

Подробности его душераздирающего детства преследовали меня всю неделю, и чем ближе рождественская поездка домой, тем больше я продолжаю искать оправдания, чтобы не ехать. Особенно потому, что еще не готова сообщить новость семье. Я не в том положении, где могу принимать решения. И не сомневаюсь, их неодобрение по поводу моего развода будет ничем по сравнению с реакцией на беременность вне брака. И если я приеду домой, то знаю, такой секрет сохранить будет невозможно.

Схватив из холодильника кусок вчерашней пиццы, захожу в Интернет проверить погоду, и прогноз вознаграждает меня надвигающейся бурей, достаточно сильным, чтобы законно отменить поездку. С подобными новостями чувствую себя немного лучше, но решаю подождать до завтра, чтобы позвонить родителям и сообщить, что не приеду, иначе нетерпение в голосе будет очевидно.

При мысли о том, чтобы провести Рождество с Максом, сердце слегка подпрыгивает. Потом я понимаю, что мы обсуждали только мои праздничные планы. Что, если он не захочет провести Рождество со мной?

А что, если ему вообще не нужен праздник? В конце концов, он не сентиментален, и это заставляет меня сомневаться.

Может, зря в выходные мы не обсудили больше наши отношения, и чем дольше мы не разговариваем, тем труднее начать.

Он хочет участвовать. Но что это значит? Он хочет оформить совместную опеку? Хочет быть семьей? И даже зная его историю, я изо всех сил пытаюсь примириться с таким резким поворотом в вопросе о желании иметь детей. «Я был бы самым дерьмовым отцом в мире».

Думаю, — нет, знаю, — он надеялся, рассказав свою историю, что… ну, он же сказал, что хочет участвовать. Не понимаю, что с этим делать, потому что его предыдущие слова все еще вертятся у меня в голове. «Я такой же эгоист, как и они. Я был бы самым дерьмовым отцом в мире».

Я хочу верить, что он изменил свое мнение. Хочу этого всем своим существом. Но теперь я отвечаю не только за свою жизнь.

«Я такой же эгоист, как и они». Как я могу рисковать тем, что он уйдет от невинного ребенка? От меня?

Положив руку на живот, тянусь к телефону.

Сердце колотится при звуках голоса Элли. Я в полном беспорядке, а она — единственный человек на планете, которому я могу позвонить. Мэтью не успеет услышать слово «ребенок», как уже окажется дома у Макса и надерет тому зад.

— Привет, это Вайолет. — Клянусь, мой голос дрожит, но она, кажется, этого не замечает.

Ее ответ теплый и радостный.

— Привет, как дела?

— У тебя есть время поговорить?

— Конечно, только дай минуту перейти в более тихое место.

— Спасибо. — Слышу ее шаги, затем щелчок закрывающейся двери.

— Итак, выкладывай.

С минуту раздумываю, как лучше начать. Решение — сказать коротко и просто. Это всегда лучший способ.

— Я беременна.

Следует небольшая пауза, затем Элли отвечает:

— Ого.

— Да.

— И Макс…

— Да.

— Ого.

— Знаю.

Она делает глубокий вдох.

— Думаю, мне следует начать все заново. Новость хорошая? Тебя можно поздравить?

Слезы щиплют глаза, и я киваю.

— Я счастлива. Удивлена, но… да, новость хорошая, по крайней мере, для меня.

— Ох, — произносит она, но не осуждающе. Скорее, зная Макса, по крайней мере, так же хорошо, как и все остальные, она понимает, какая неразбериха грядет. В конце концов, именно поэтому я ей и позвонила.

Но я все равно тщательно подбираю слова. Это не мои секреты, чтобы предполагать, что их знает кто-то еще.

— Думаю, Макс… ну, все сложно. Но, может, сложно в хорошем смысле? Понятия не имею. Вот почему я позвонила.

— Ладно…

— Я узнала на прошлой неделе. И пережив первоначальный шок, испытала счастье. И я собиралась сразу же рассказать Максу, но потом выяснила… то есть, он сам сказал, что никогда не хотел иметь детей. Вроде того, что сейчас для этого безумные времена.

— Он так сказал?

— Это было как-то связано с его работой. Он еще не знал, что я беременна.

— О нет.

— Не то чтобы я ожидала, что, узнай Макс о ребенке, мы будем жить с ним долго и счастливо.

Она вздыхает.

— Нет, я понимаю. Естественно, ты об этом думала.

Я резко выдыхаю. Она все понимает.

— Да. Возможно, я воображала, что ребенок появится на свет и обретет двух любящих родителей, даже если они не будут жить вместе. Я предположила, что, поскольку Макс — педиатр, он любит детей и хотел бы иметь собственных. А потом он выдал мне, что не хочет детей, и я запаниковала.

— Ох, конечно же. Такое нелегко услышать.

Я качаю головой.

— В общем, потратив некоторое время на раздумья, я отправила ему электронное письмо, сообщив о ситуации и заверив, что он снят с крючка.

Она издает еще один сочувственный звук.