Сияющий дракон

Валлус был озадачен таким нехарактерным поведением. Согласно его теории, гоблины «Армистайка» сделают все, чтобы получить материалы для заклинательных кораблей. В дополнение к этому, багбиры были печально известными и злобными хищниками, которые вряд ли позволили бы такой заманчивой дичи, как эльфийская поисковая группа, сбежать из их котлов с тушеным мясом. После типично долгой эльфийской дискуссии Валлус признал, что им следует продолжить расследование ситуации на берегу.

Телдин вызвался возглавить поисковую группу, но Валлус быстро отказался от этой идеи. Эльфийский волшебник убедительно доказывал, что отправляться с плащом на территорию гоблиноидов было бы  безрассудным риском. Рейвен вмешалась, чтобы заполнить брешь, и с нехарактерным для него порывом бравады Рослум быстро присоединился к ней. Ом последовала за аперузой, как маленькая коричневая тень, и поисковую  группу  завершили парой эльфов, оба из которых были опытными рейнджерами и бойцами.

С глубоким чувством беспокойства Телдин наблюдал, как баркас отчаливает во второй раз. Ему было трудно посылать других в опасность; он предпочел бы пойти сам.

Рейвен, с другой стороны, была рада сменой обстановки. Корабль-лебедь становился слишком тесным, и ее золотые и серебряные глаза заблестели в предвкушении приключений. Ее пребывание на борту «Трумпетера» было утомительным, но необходимым. Ей нужно было время, чтобы понаблюдать за Телдином Муром, убедиться, что он действительно тот, кого она искала.

— «Подумай об этом», — мечтательно размышляла она, сражаясь с веслом. Ее имя, «Силестиал Найтперл», навсегда войдет в легенды о «Спеллджаммере». Во всех известных сферах о ней будут петь песни, и еще не открытые расы будут знать ее имя и благоговеть перед ее славой. — «Клянусь Багамутом, это чудесно»! —  размышляла она, восхваляя бога добрых драконов.

Она узнала о «Спеллджаммере» то, что мало кто мог себе представить: это было живое существо с огромным и таинственным интеллектом. Столетия исследований привели ее к неохотному выводу, что существо-корабль было даже более могущественным и гениальным, чем сияющий дракон, и она рано решила, что почтенная «Силестиал Найтперл» никогда не будет на второй роли на его борту.

И все же, притяжению огромного корабля было трудно сопротивляться, и несколько раз дракон почти поддавалась настойчивому, неотразимому зову «Спеллджаммера». В Телдине Муре она увидела возможное решение: капитан займет ее место. С ее точки зрения, единственным другим способом освободиться от «Спеллджаммера» была смерть, но она не собиралась делать этого в ближайшее тысячелетие или два.

Оставался вопрос: был ли Телдин Мур подходящим выбором? Наблюдая за человеком в течение многих дней, она была весьма впечатлена им. Люди, как правило, любили его и доверяли ему, что было знаком в его пользу. В нем была честная, порядочная сущность, и она почти не сомневалась, что он будет придерживаться любой сделки, которую они заключат. Ей было нелегко очаровать этого человека, что, хотя и раздражало, было еще одним огромным знаком в его пользу. Дракон была очень близка к тому, чтобы предложить ему сделку, но что-то удерживало ее. По ее мнению, претендент на капитанское кресло «Спеллджаммера» должен обладать глубокой, истинной любовью к приключениям и быть смелым духом. Телдин Мур не испытывал недостатка в силе и не был робким, но, похоже, не был склонен брать на себя ответственность. На ее взгляд, он плыл в потоке событий. Она подозревала, что если все не изменится, он никогда не переживет испытаний, которые ждут потенциального капитана на борту великого корабля. Она немного знала об этих вещах, но достаточно, чтобы опасаться за человека, которого выбрала себе на замену. О чувстве вины, конечно, не могло быть и речи. Такие тривиальные эмоции были совершенно чужды лучезарному дракону.

Скрежет камней о дно баркаса вернул внимание Рейвен к ее миссии. Она  была не в восторге от своей команды. Гастон Уиллоумир, первый помощник, питал необоснованную неприязнь к лунным эльфам. У другой эльфийки, великолепной женщины-воина, которую назвали в честь какого-то растения, была неприятная привычка превзойти ее. Ом была гномом — достаточно сказать — хотя и удивительно молчаливой для своего вида, хвала Багамуту. Страх и холод превратили пустую болтовню в молчание, что вполне устраивало Рейвен. Аперуза слишком часто пересекал грань между лестью и фамильярностью.

Странная поисковая группа высадилась на берег без происшествий и обогнула горячие источники, не желая предупреждать багбиров о своем присутствии. Ночь была необычайно ясной, и ветер был спокойным. Пробравшись по снегу в течение часа или около того, члены группы обнаружили две дорожки медвежьих следов и последовали по ним к подножию одной из двух больших гор. Под скалистым выступом был туннель в мерзлую землю. Поисковая группа обменялась неуверенными взглядами.

— Я полагаю, что мы войдем сюда, — решила Рейвен, наклоняясь, чтобы заглянуть в отверстие. — Этот ваш скучный волшебник говорит, что народ гоблинов живет под землей.

— Я согласен, — твердо сказал Рослум. Он принял героическую позу, прижав мясистый кулак к сердцу. — Я буду стоять здесь на страже.

С веселой улыбкой Рейвен кивнула аперузе. Он, несомненно, был трусом, но даже если бы он был таким, же храбрым, как дракон, ему пришлось бы остаться. Рослум был на несколько дюймов выше шести футов и невероятно широк; она сомневалась, что он поместится в туннеле.

Забыв о Рослуме, Рейвен снова обратила свое внимание на туннель. Он спускался под угрожающим наклоном и через несколько футов поворачивал под острым углом. Он был достаточно широким, но не слишком высоким. Либо орки в этом мире были миниатюрной разновидностью, либо они наткнулись на вход для слуг, как заметила замаскированный дракон.

Она проскользнула в туннель, за ней последовали эльфы и гном. К счастью, ее эльфийское тело было оснащено ночным зрением, так что она смогла различить тепловые узоры на камне. На «Армистайке» было мало тепла, но слабое красное свечение постепенно усиливалось по мере того, как они продвигались по извилистой тропинке.

Наконец они вышли на дорожку, которая выходила в обширную естественную пещеру. Рейвен схватила Гастона за руку и потянула его вниз, под прикрытие большого валуна, затем жестом велела остальным сделать то же самое. Спрятавшись, таким образом, она обратила свое внимание на странную сцену, развернувшуюся перед ними.

В центре пещеры пузырился и бил большой, горячий источник — это объясняло тепло, как предположила Рейвен, не считая разбросанных костров, питаемых навозом. Фосфоресцирующие грибы росли у основания стен и придавали пещере болезненно-зеленое свечение. Этот свет дополнялся несколькими масляными лампами, сделанными из больших раковин моллюсков. Лампы испускали больше прогорклого дыма, чем света, но после темноты туннеля пещера казалась яркой, как солнце в зените.

Хотя пейзаж был таким же мрачным, как и любой, из виденных Рейвен ранее, более тревожными были обитатели пещеры. Это место было усеяно гоблинами всех видов. Там были приземистые, покрытые густым мехом багбиры, которых первая эльфийская группа приняла за йети, стаи крошечных бледно-серых кобольдов и чуть более крупных гоблинов. Орки были самой гротескной мутацией. Хотя у них все еще были клыки, волчьи уши и вздернутые морды, характерные для орков, столетия жизни под землей привели к тому, что орки  занимали меньше места. Они казались не выше пяти футов ростом, а их бочкообразные груди и большие руки наводили на мысль о воинах-гномах. У них не было меха, но их шкуры, казалось, стали толстыми до неестественной степени. Все существа были разного цвета — от бледно-серого, до грязно-белого, и почти все без исключения были раздеты. Большинство оружия, которое видела Рейвен, были грубыми колотушками: обтесанный камень, прикрепленный к длинной кости с помощью высушенных сухожилий. Несколько орков имели глубоко зазубренные клинки или топоры — семейные реликвии или военные трофеи, как предположила Рейвен. На «Армистайке» было мало металла и не хватало пушных зверей, так что расам гоблинов было не с чем работать. Возникшая «культура» была убогой, жестокой и, по-видимому, хаотичной.