Страница 8 из 20
Однако Беспалый, зная , что хан со всей ордой преследует князя. а войск в Крыму не осталось, послал гонца на Сечь к Серко и Юрию Хмельницкому, который к тому времени был избран кошевым атаманом, предлагая воспользоваться отсутствием орды в Крыму и напасть на ногайские улусы, фактически оставшиеся без защиты. На раде запорожцы решили удовлетворить просьбу гетмана левой стороны Днепра и повоевать ногайцев, тем более, что незадолго до этого татары угнали в Крым большой полон малороссиян. Территория ногайцев в былые времена включала в себя часть современного Ставропольского края, Северный Дагестан, часть Кубани и Чечни. Но в 17 веке под Ногайской степью, куда решили совершить набег запорожцы, понимали часть территории Крымского ханства к северу и северо-востоку от Перекопа, где находились улусы ногаев или точнее их кочевья. Эта территория, известная в те давние времена, как Дикое поле, граничила с Запорожьем и начиналась сразу за Днепром. Отобранный для похода контингент запорожцев возглавил сам кошевой Юрий Хмельницкий, а есаулом при нем был Иван Серко.
Казаки , передвигаясь вдоль левого берега Днепра добрались до Конских вод и отсюда скрытно подобрались к ближайшему ногайскому улусу Высланные вперед конные разведчики вскоре возвратились, сообщив, что нападения там никто не ожидает, а взрослых татар, способных носить оружие, мало. Предстоящая военная операция не требовала ни особого военного таланта, ни ума , ни хитрости, поэтому под утро, когда татары мирно спали в своих кибитках, запорожцы окружили улус со всех сторон и тех из татар, кто пытался оказать сопротивление, просто вырезали. Захватив женщин и детей в плен, казаки отправились к следующему улусу, где повторилось все то же самое. Дым от сожженных улусов поднимался н степью, плач и стенания стояли над татарскими селениями, о т которых остались одни только головешки. Казаки не щадили ни старых ,ни малых, угоняя в полон только женщин помоложе и подростков. Захватив и предав огню еще два улуса ногайцев ,Хмельницкий и Серко решили возвращаться на Запорожье, так как весть о нападении на ногайцев уже могла дойти до хана. Татарские бахмата , несмотря на их неказистый вид отличались быстротой бега и могли преодолеть тридцать верст без остановки, так что задерживаться здесь без необходимости было опасно.
Действительно, Магомет Гирей ,узнав о дерзком набеге запорожцев на свои владения, был взбешен и обвинял во всем Выговского, а затем поворотив орду, возвратился в Крым. Однако, гетману он все же оставил 15 тысяч татар, чего для продолжения военных действий против войск князя Ромодановского было явно недостаточно.
Позже послы наказного гетмана Ивана Беспалого докладывали в Москве, что "...в Запорожье полковник Серко, собрался с Запорожаны, ходил воевать около Белаго города, и Ногайские улусы, которые кочевали близко Самаринки... и повоевав улусы, пошел было к Киеву на помочь к боярину и воеводам к Василию Борисовичу Шереметеву; и Выговский де, послыша то, послал было для перейму, чтоб Серка к Киеву не допустить, полковника своего Тимоша с войском..., а Серко того Тимоша со всем войском побил, и ушел Тимош к Выговскому только сам третей."[
Магомед Гирей, узнав о захваченном запорожцами полоне, потребовал отдать его, но Хмельницкий и другие атаманы ответили, что пусть хан вначале возвратит захваченных ранее в плен малороссиян. Кроме того, они предупредили хана, что,если он вторгнется вновь в московские пределы, они снова совершат нападение на ногайскую орду.
Глава четвертая. Конец гетманства Выговского.
Конец августа 1659 года, как это часто бывает на Украине, выдался сухим и жарким. Степь за днепровскими порогами местами выгорела, но большей частью высокая зеленая трава в рост человека еще сохранялась, особенно в глубоких байраках и по берегам обмелевших речек и речушек, со всех сторон несущих свои воды к седому Славуте. В былые годы в здешних местах в конце лета вовсю кипела жизнь. Гигантские дрофы весом под два пуда, жирные куропатки, рябчики, перепела и другая живность целыми стаями выводили здесь свое потомство, благо пищи для птиц в степи всегда было вволю. В пронзительно голубом бездонном украинском небе парили ястребы и коршуны, высматривая свои жертвы. В густых березовых рощах вольно плодились и размножались тетерева и глухари. По берегам речек и озер в плавнях селилось множество цаплей, журавлей, диких гусей, уток, чирков и другой водоплавающей птицы. В байраках , поросших густым кустарником, рыли свои норы зайцы и лисицы, а по ночам на охоту в степь выходили волки или хорты, как их называли на польский манер. На изобилие волков в здешних местах указывали даже названия днепровских островов Хортица и Малая Хортица.
Хотя ниже Кременчуга местный люд не селился, но и совершенно пустынными берега Днепра- Славуты никогда не были. С самой ранней весны и до поздней осени в днепровских лесах можно было встретить бортников, смолокуров, охотников за дичью. Животных здесь водилось множество, особенно диких свиней, для которых осень с ее вызревшими в борах желудями предоставляла хорошую возможность накопить на зиму запасы сала. Рыбаки спускались из южгл-русских городов и сел вниз по Днепру до самых порогов к Княжьему острову, где в изобилии водилась рыба разных сортов- от обыкновенной плотвы до белорыбицы, лосося, стерляди и осетра. Все лето пойманную рыбу солили и сушили, а затем целые караваны рыбацких лодок, поднимаясь вверх по Днепру, доставляли ее на рынки Чигирина, Черкасс, Корсуня , Киева, Чернигова и Полтавы. Заготовкой дичи, рыбы, меда, дегтя, древесного угля, селитры промышляли здесь и запорожские казаки, продавая затем плоды своих промыслов заезжим купцам, которые летом и осенью часто появлялись на Сечи.
Так было когда-то, но с началом казацких войн многое изменилось. Больше десяти лет непрерывных походов, битв и сражений опустошили южнорусский край. Походы гетмана Богдана Хмельницкого против поляков, а поляков против Хмельницкого основательно разорили здешние места. За это время сотни тысяч татарских коней прошли по Черному шляху от Кичкасова перевоза до самого Львова, а сколько полона угнали крымцы за Перекоп, одному Богу известно. Обезлюдела вытоптанная конскими копытами степь, обезлюдело выжженное карательными набегами поляков Приднепровье, обезлюдела и вся правобережная Украйна, откуда народ валом валил на левый берег Днепра в московские пределы, стремясь найти спасение там от военного лихолетья.
Запорожская Сечь тоже видала времена получше. Старые казаки помнили еще, когда Марко Жмайло, Тарас Трясило или Павлюк выводили из Запорожья на битву с панами тридцатитысячное войско, но теперь на Чертомлыке, где кошевой Лутай в 1652 году основал новую Сечь, запорожцев насчитывалось едва несколько тысяч. Трения с гетманами у сечевиков начались еще при покойном Хмельницком, но с теперешним, Выговским, они вылились в настоящую войну. Еще два года назад, когда кошевой Яков Барабаш поддержал полтавского полковника Мартына Пушкаря в его противостоянии с гетманом, тот замыслил задушить Запорожье костлявой рукой голода и перекрыл все торговые пути, ведущие на Низ. Несладко тогда пришлось запорожцам, но к счастью, блокада продержалась недолго, а потом Выговскому стало не до них.