Страница 10 из 18
Но в Мурмане все было еще впереди. И он, товарищ Рыбин, должен очистить от этой скверны Советский Север, как товарищ Дзержинский сейчас очищает Петроград и центральные губернии.
А Самохин, привалившись спиной к вибрирующему борту вертолета, думал о том, жив ли его товарищ и соратник по партии гальванный унтер Петрухин. И если цел, то именно с него и начнется все комиссарство. Сейчас, когда после побед под Моонзундом и Ригой партия большевиков перестала ассоциироваться у многих с наклеенным на нее ярлыком предателей и германских шпионов, пришла пора расширения рядов партии за счет вступление в нее сочувствующих рабочих «от станка», а также матросов, солдат, и даже офицеров. Новый этап развития партии большевиков, когда она из оппозиционной превратилась в правящую, требует от нее и новых методов работы с людьми. Попытка же увеличить численность за счет так называемых «партий-попутчиков», предпринятая летом этого года, не дала большевикам ничего, кроме новых проблем. Попутчики, они и есть попутчики, и союз с ними временный – до того самого момента, когда логика политического развития неумолимо сделает их непримиримыми врагами.
И, кажется, такой момент настал. Кто-то из новых оппозиционеров кричит об узурпации Сталиным власти, кто-то о том самом «сломе до основанья», оборонцы и сторонники революционной войны возмущаются «позорным миром», а эсеры вопят, что «Декрет о Земле» нагло украден из их партийной программы… А может, все дело в том, что эти люди умеют только разрушать, и совсем не желают строить. Это, конечно, печально, но в первую очередь для них же самих. Ибо если враг не сдается, его уничтожают. В этом Самохин был полностью согласен с товарищем Сталиным.
О чем думал товарищ Молотов после того, как справился с первыми приступами тошноты? Может, о том, что в далеком северном краю все настолько еще голо и пусто, что именно там проще всего будет попытаться построить новую жизнь, превратив Мурман в витрину социализма и новых, братских отношений между гражданами Советской России.
Во время беседы, которая состоялась вчера глубокой ночью, товарищ Сталин сказал, что все предстоит делать буквально с нуля. И царское, и Временное правительство успели лишь организовать примитивный порт, пригодный для выгрузки грузов с пароходов прямо на берег, и в авральном режиме построить одноколейную железную дорогу до Питера… Все же остальное – необходимое, чтобы Мурманск стал крупным морским и рыбным портом, центром советской Заполярья, промышленным городом – теперь предстоит сделать большевикам. Для этого надо не только удержать на месте тех рабочих и инженеров, что уже трудятся на Севере, но и привлекать к делу все новые и новые трудовые резервы. Работы не просто много, ее очень много. Но она должна быть сделана. В противном случае первое в мире государство победившего трудового народа просто сомнут окружающие его международные империалисты….
Итак, люди думали. Каждый о своем. А что им оставалось делать, когда вокруг все ревет, гремит, когда невозможно разговаривать, и снаружи не видать не зги. А железная стрекоза несется в этой мути, рассекая облачную кашу, навстречу какой-то только ей ведомой цели.
Часа через полтора нижний край облачности рассеялся, стал приподниматься, и по странному совпадению в иллюминаторах левого борта среди белых клякс на несколько минут показался порт Ревеля: корабли, причалы, и на самом горизонте – город. Но это наваждение мелькнуло и пропало, смытое очередной белесой мутью. А когда облака разошлись в следующий раз, то внизу уже были только серые седые волны зимней Балтики.
Вертолет, снижаясь, приближался к своей цели. Впереди показались серые черточки кораблей Особой эскадры, крейсировавшей примерно в шестидесяти милях южнее города Або. Тут уж всех пассажиров будто магнитом повыдирало из их кресел. Такого зрелища пропустить не хотел никто. Все они, кое-как держась на ногах от тряски, столпились за открытой дверью в пилотскую кабину, жадно вглядываясь в удивительные, ни на что не похожие боевые корабли. К одному из них – огромному, словно плавучий ипподром – и направился, постепенно снижаясь, их вертолет.
Но это был не конец пути, а только промежуточная посадка. Едва успели замереть лопасти, как после короткого знакомства с командиром этого авианесущего корабля каперангом Андреевым командование будущего Северного флота вместе со всем своим багажом отправили на борт стоящего наготове другого вертолета. Тот тут же взревел моторами и поднялся в воздух, устремившись в направлении отряда кораблей. Они сейчас подходили к славному городу Килю.
Второй этап полета, продолжавшийся вдвое дольше первого, проходил над Балтийским морем, Южной Швецией, проливом Эресунн, Данией, снова над Балтийским морем. Через четыре часа полет завершился благополучной посадкой на вертолетной площадке БПК «Североморск», что находился у входа в залив Килер Ферде. Пассажиров, одуревших за шесть с половиной часов тряски и рева и покрывших тысяча триста шестьдесят километров пути, представили командиру корабля, капитану 1-го ранга Перову. Потом их развели по каютам, ради чего пришлось «уплотнить» нескольких офицеров и мичманов.
Пройдет еще несколько часов, и отряд, согласно договоренности с германским командованием, вне всякой очереди пройдет Кильский канал и с наступлением темноты отправится на прорыв британской блокады Северного моря. Вперед, и только вперед!
14(01) ноября 1917 года. Вечер. Швеция. Стокгольм.
Майор Османов Мехмед Ибрагимович.
Наконец-то я занялся привычным делом… А именно – отправился с секретной миссией за рубеж.
За два дня до этого мне позвонил и попросил зайти начальник военной разведки генерал-майор Потапов. Сейчас он занимается обеспечением наших спецопераций. Человек знающий, прекрасный профессионал, так что работать с ним – одно удовольствие.
Зашел я к нему в кабинет – и обомлел. Рядом с Николаем Михайловичем за столом сидел человек, которого я сразу узнал, несмотря на то, что он был в штатском. Это была живая легенда, знаменитый «красный граф» – генерал-майор Алексей Алексеевич Игнатьев. Помню, как в свое время я зачитывался его книгой «Пятьдесят лет в строю». Я подался в военные разведчики во многом благодаря влиянию написанного в этих мемуарах.
– Добрый день, Мехмед Ибрагимович, – вежливо поздоровался со мной генерал Потапов, – прошу познакомиться, – тут он показал рукой в сторону своего коллеги, – генерал-майор Игнатьев.
– А вы, Алексей Алексеевич, познакомьтесь, – генерал Потапов кивнул в мою сторону, – наш коллега из будущего, майор Главного разведывательного управления Генштаба Османов Мехмед Ибрагимович.
Тот с легким любопытством посмотрел на меня. Похоже, что генерал Потапов уже поведал ему, кто мы такие и откуда взялись. Ну и пусть, мы как-то раз уже обсуждали с ним список лиц, допущенных к СГТВ – «Самой Главной Тайне Века». И «Красный граф» тоже был в этом списке. Причем тайна-то была секретом Полишинеля – невозможно долго скрывать появление из ниоткуда целой эскадры с авиагруппой и батальоном механизированного десанта на борту. Не поймут-с предки, обязательно докопаются до истины!
– Мехмед Ибрагимович, хочу предложить вам поучаствовать в одном предприятии, – сказал мне генерал Потапов. – Однако оно небезопасно. Но ваше участие в нем было бы крайне желательно.
Я, что называется, с ходу навострил уши. Похоже, русская военная разведка хочет предложить мне некий зарубежный вояж. А что, неплохо было бы куда-нибудь прокатиться, а то я что-то засиделся в тылу. Хочется настоящей работы! Ладно, послушаем…
– Задание будет заключаться в следующем, – начал Николай Михайлович, – Алексей Алексеевич завтра отправляется в Стокгольм, где встретится со своими старыми знакомыми – высшим командованием шведских вооруженных сил. По нашим – да и по вашим, кстати, сведениям – Швеция оказывает главам финских националистов большую помощь, вплоть до формирования отрядов так называемых «добровольцев», чтобы вооруженным путем оторвать Финляндию от Советской России. В вашей истории это им удалось сделать, развязав в стране гражданскую войн. На помощь финским сепаратистам тогда пришли немцы и шведы. С немцами, после подписания мирного договора с Германией, все ясно. Помощи от них уже не будет. А вот шведы…