Девушка для Данте (ЛП)

Я киваю.

— Хорошо. Я буду здесь.

Он ухмыляется.

— Думай обо мне сегодня днём.

«Всегда», — проносится в голове.

— Может быть, — произношу я вслух.

Он снова ухмыляется и исчезает за дверью, схватив бутылку воды из холодильника. Я чувствую его запах, витающий в воздухе, даже после того, как он ушёл, и вдыхаю его. Мия качает головой.

— Вы, ребята, отвратительны, просто чтоб вы знали, — говорит она мне.

— А ты нет? Ты и твоё влюбленное нытьё из-за Винсента?

— Это не влюблённость, — замечает она. — Это элементарная похоть. Давай говорить начистоту, Канзас.

Я качаю головой и пытаюсь думать о чём-нибудь другом, чтобы отвлечься. В противном случае, это будет очень долгий день. Кажется, до шести вечера ещё целый месяц. Я отправляю несколько сообщений маме, Бекке и бабушке. Потом улыбаюсь ещё нескольким туристам. И всё это заняло всего двадцать минут.

Святые обезьянки. Забудьте. Кажется, до шести вечера ещё два месяца.

Но время неизменно бежит вперёд, даже если я сгораю от нетерпения, нервничаю и волнуюсь.

Ровно в пять вечера мы с Мией закрываем магазин, запрыгиваем в гольф-кар, и она высаживает меня около дома.

— Позвони мне после твоего свидания, — говорит она со злобной усмешкой.

— Позвони мне после твоего, — отвечаю я. Она машет рукой и направляется к своей машине, а я иду в дом, чтобы принять душ.

Что надеть на таинственное свидание? Я роюсь в шкафу. С тех пор как я перебралась в дом Данте, я ходила по магазинам всего пару раз. И маминой кредиткой я тоже не пользовалась. Я пустила в ход свою зарплату из сувенирного магазина. А так как здесь все мои потребности с лихвой удовлетворяются, то мне не нужно ни на что тратиться, кроме одежды. Да это просто мечта любой девушки!

Я выбираю шорты и белую блузку с широким вырезом и рукавами-фонариками. Думаю, если бы это было официальное свидание, то Данте предупредил бы меня об этом. Или прислал бы мне официальный наряд, как сделал это в прошлый раз.

— Позволь мне уложить твои волосы, ma chérie (Прим. пер.: с франц. — «моя дорогая»), — произносит тихий голос за моей спиной. Я оборачиваюсь и замечаю позади себя маленькую Маринетт, которая пересекает мою спальню. Я даже не услышала, как она вошла.

Я снова поражаюсь её размерам. Она такая крошечная, словно маленькая фея с серой кичкой на голове. Рядом с ней я чувствую себя амазонкой.

— У тебя сегодня вечером особенное свидание с господином Гилиберти, не так ли?

Маринетт улыбается мне своей морщинистой улыбкой, берёт щетку и усаживает меня на кровать. Она опускается рядом и расчёсывает мои волосы. И я закрываю глаза. Уже очень давно никто не расчёсывал мне волосы. Это приятно.

— Я не знаю, куда мы собираемся пойти, — говорю я ей. — Это секрет. Или сюрприз, наверное.

Маленькие жилистые руки Маринетт пробегают по моим волосам, нащупывая спутанные пряди.

— О, не волнуйся, малышка, — отвечает она. — Господин Гилиберти очень внимательный. Он всегда был таким. В этом он похож на своих родителей.

— Вы знали его мать, — ко мне приходит осознание, и я поворачиваюсь к ней лицом.

Маринетт кивает.

— Ах, да, знала. На земле нельзя было найти более нежной женщины, чем Даниэлла.

Даниэлла.

Значит, они назвали свою лодку в её честь.

— Какой она была? — спрашиваю я. — Я интересуюсь только потому, что мне грустно, что Данте не знал её лично. Не представляю, каково это. И я очень рада, что у него были вы, Маринетт.

Она практически расцветает от моей похвалы.

— Даниэлла была очень нежной душой. Свободной, такой прекрасной и доброй. И она не могла дождаться рождения Данте. Она ждала этого каждый день своей беременности. То, что произошло, было трагедией. Мне было приятно наблюдать, как он растет, — задумчиво говорит она, глядя мимо меня. — Он был таким хорошим мальчиком. Он был солнечным и жизнерадостным с самого рождения, совсем как его прекрасная мать. Он стал хорошим человеком. Я горжусь им. И я не хочу, чтобы ему было больно. В его жизни и так было слишком много боли.

Тон Маринетт стал суровым, и я смотрю на неё с удивлением. Последние слова были адресованы мне?

— Ммм, я не собираюсь причинять ему боль, если вы думаете об этом, — говорю я ей. — Маринетт, он далеко не в моей лиге. Очень, очень далеко. Если кто-то и может причинить кому-то боль, так это он, я уверена.

Маринетт смеётся, но я не вижу ничего смешного.

— Ах, малышка, — говорит она, откидывая мои волосы назад, скручивая их и закрепляя заколкой. — В этом смысле ты очень похожа на его мать. Очень скромная. Это очаровательно. И ты не понимаешь, насколько ты прекрасна. И это тоже очаровательно. Такая девушка, как Элена, знает свои сильные стороны и использует их в своих интересах. Я рада, что Данте выбрал тебя. Действительно, очень рада. Элена не подходила ему. И я думаю, что ты именно та, кто ему нужен. Но я всё равно не хочу, чтобы ты причинила ему боль. Даже ненароком.

Она толкает меня в плечо для пущей убедительности.

Ненароком. Она действительно свободно говорит по-английски (Прим. пер.: Маринетт употребляет слово «inadvertently»; вероятно, оно не является слишком популярным синонимом слова «случайно», и его употребление демонстрирует большой словарный запас). Данте был прав.

Я говорю ей об этом, и она смеётся.

— Никому не говори, — наставляет меня она. — Очень удобно притворяться, что я ничего не понимаю. Или что я не слышу. Я слышу всё, поверь мне.

Её глаза остры, как у орла, и я не сомневаюсь, что уши тоже. Я киваю.

— А теперь, милая, ты готова. Не заставляй моего мальчика ждать. Он везёт тебя в одно особенное место.

И она уходит. Честное слово, для пожилого человека она двигается очень быстро.

У меня есть всего несколько минут в запасе, поэтому я строчу пару коротких сообщений маме, папе и бабушке. У дедушки нет электронной почты, но бабуля читает ему письма, отправленные на её аккаунт.

И вот уже 17:55.

Наконец-то.

Думаю, краска могла бы высохнуть быстрее, чем закончится этот день.

Я закрываю крышку моего ноутбука и иду на заднюю террасу.

Данте уже ждёт меня там.

Солнце начинает опускаться за горизонт, и Данте стоит прямо на этом фоне. И я не могу решить, что прекраснее. Закат или он.

Он одет в чёрные слаксы и серо-голубую футболку с V-образным вырезом. Она обтягивает его грудь, делая его глаза слегка серыми и подчёркивая его светлые волосы. Может ли он стать ещё прекраснее? Серьёзно. Разве Бог не мог дать Данте хотя бы крошечное несовершенство, чтобы он не сводил меня с ума так легко?

Он замечает меня, улыбается и приветствует сладким поцелуев в лоб, который, конечно же, автоматически заставляет моё сердце растаять. Я практически чувствую, как оно капает в мою грудную клетку.

— У тебя был хороший день? — вежливо спрашивает Данте.

Я киваю.

— Да. Немного длинный. А твой?

— Черепахи ползают быстрее, чем тянулся сегодняшний день, — отвечает он. — Не мог дождаться, когда увижу тебя.

Моё сердце делает кульбит, точно отражая мои чувства. Мальчишки у меня дома никогда бы такого не сказали, даже если бы так подумали. Данте совершенно другой.

Может ли Маринетт быть права? Возможно ли, что я нравлюсь этому прекрасному, идеальному парню так же сильно, как и он мне?

— Ваша карета подана, — говорит он.

Он взмахивает рукой, и я вижу, что рядом со ступеньками, ведущими на террасу, стоит карета. И в неё запряжена красивая белая лошадь.

Я смотрю на него в шоке. Как я не заметила этого, едва выйдя на улицу?

— Я думала, в Кабрере нет лошадей? — спрашиваю я, спускаясь по ступенькам, чтобы погладить бархатистый нос огромной лошади. Она выдыхает горячий воздух мне на щёку, и я глажу её мягкую шею. — Да, ты прелестная малышка, — шепчу я ей.

— У нас и нет лошадей. Эту привезли сюда специально для тебя. Мне казалось, ты скучаешь по верховой езде, — он небрежно пожимает плечами, как будто этот невероятно заботливый жест не стоил целую кучу денег.