Страница 2 из 53
Я вскидываю голову, и он смеётся.
— Я шучу, — уверяет он, протягивая мне руку. Даже его рука изящна. Я сглатываю, когда его пальцы обвиваются вокруг моих. — Ты можешь врезаться в меня в любое время, когда захочешь.
— Спасибо, я думаю, — бормочу я.
— Я — Данте, — говорит он мне. Его глаза по-прежнему мерцают.
— Я — Риз, — со вздохом отвечаю я, уже ожидая его реакции. — Да, я знаю, что это мальчишеское имя.
— Ты не мальчик, — замечает Данте. — Скорее всего, не мальчик.
Были ли это нотки восхищения в его голосе? Наверняка нет. Я выгляжу, как потрёпанный Ши Тцу (Прим. пер.: одна из пород собак, отличающихся длинной шерстью).
— Нет, я не мальчик, — соглашаюсь я. — Я просто не уверена, знает ли об этом мой папа.
Я смотрю за спину Данте и понимаю, что он один. Он, должен быть, моего возраста, поэтому в таких обстоятельствах это немного необычно. Мои родители отправляли меня в полёт через океан как «несовершеннолетнего без сопровождения» на протяжении многих лет, но остальные родители обычно немного щепетильны в этом отношении.
— Уверен, этот факт не ускользнул от него, — усмехнувшись, говорит Данте.
Почему его глаза так сверкают? Я всегда предпочитала кареглазых. Но этот парень, безусловно, заставляет меня переосмыслить эту позицию.
— Это спорно, — вздыхаю я. Понимая, что мы мешаем плотному движению, как дамба на реке, я улыбаюсь. — Большое спасибо за помощь в сборе моих вещей. Счастливого пути!
Я поворачиваюсь на пятках и быстро шагаю, надеюсь, в другом направлении. Подтягивая мою тяжёлую сумку на плече, я борюсь с желанием обернуться и посмотреть на него. Что-то в нём меня почти завораживает.
Но я не смотрю. Я продолжаю идти, переставляя ноги. Когда я добираюсь до движущейся дорожки, то ступаю на неё и фокусирую взгляд на предметах впереди себя.
Не оглядывайся.
Не оглядывайся.
Не оглядывайся.
Вопреки моему внутреннему голосу, едва сойдя с дорожки, я осторожно смотрю назад. Аполлона нигде не видно. Со вздохом я продолжаю движение до терминала British Airways. Осталось только три коротких часа до взлёта. Вставляя наушники в уши, я опускаюсь на одно из сидений и закрываю глаза.
***
— Прости, Риз?
Даже прежде, чем открыть глаза, я уже знаю, что этот сексуальный акцент принадлежит Аполлону. Я чувствую волну жара от него даже с закрытыми глазами. Лишь надеюсь, что я не пускала слюни во сне.
— Да? — беззаботно спрашиваю я, открывая глаза. Я стараюсь осторожно пригладить волосы. Мне кажется, я выгляжу как Чубакка из «Звёздных войн».
Данте протягивает мне мой мобильник, который, по-видимому, упал с моих коленей, пока я спала.
— Ты летишь в Лондон? — усмехается он. — Сейчас начинается посадка в первый класс. Просто подумал, что ты должна знать.
Я спала три часа? В шумном аэропорте? Должно быть, я очень устала.
— Спасибо, — быстро отвечаю я, в спешке собирая вещи. — Я не планировала спать. Я не путешествую первым классом, но, вероятно, проспала бы всю посадку. Спасибо, что разбудил меня.
Поднимаясь с сидения, я не могу не разглядывать его. Нелегко привыкнуть к его сексуальной внешности. Он уверенный, красивый и небрежный, — вот она, формула разрушительной силы. Нет ни единого шанса, что он не знает об этом. Он выглядит утончённым и элегантным без малейших усилий с его стороны.
— Ну, теперь ты проснулась, и это самое важное. Хорошего полёта, Риз, — снова улыбается Данте, прежде чем присоединиться к группе людей, которые, видимо, ожидают его. Наверное, я ошиблась ранее. В конце концов, он не летит в одиночку. Люди смыкают узкий круг вокруг него, и они проходят на борт вместе с другими пассажирами первого класса.
Он в моём самолёте.
Сглотнув, я встаю в очередь с остальными пассажирами, ожидающими посадку.
Наблюдая за проходящими мимо богатыми, одетыми с иголочки пассажирами, я чувствую себя деревенщиной в мятой одёжке. Хоть я и летаю каждое лето в Лондон, чтобы навестить отца, оставшуюся часть года я провожу в провинциальной Америке. И внезапно я буквально чувствую у себя над головой мигающий неоновый знак, провозглашающий этот факт. Моя одежда, которую ещё утром я считала идеальной для путешествия, сейчас кажется какой-то самоделкой, сшитой в соседском сарае.
Вполне разумно, что Аполлон летит первым классом. Он пахнет как прекрасное солнце на лесной поляне. О, чёрт возьми! Что со мной не так? Откуда такие мысли? Я думаю так же банально, как составители рекламных роликов об эректильной дисфункции.
Мысленно закатив глаза по поводу своей абсурдности, я протягиваю билет чересчур накрашенной стюардессе, которая ожидает его. Она смотрит на него, затем на меня, прежде чем проштамповать мой паспорт и вернуть его мне.
— Хорошего пути, мисс Эллис, — говорит она, прежде чем обратить своё внимание на следующего пассажира.
Ага, конечно.
Я люблю летать почти так же, как посещать стоматолога. Или если бы кто-то выдёргивал мои ногти один за другим. Или если бы мои ноги исцарапали острым тонким краем бумаги, а затем полили лимонным соком. Ну и всё в таком духе.
Следуя по узкому проходу через первый класс, я не могу не искать глазами Аполлона. И мне не требуется много времени, чтобы найти его. Он расположился у окна в широком кожаном сидении, уже накрывшись тёплым пледом, и выглядит так, будто подготовился к часовому перелёту. Когда я приближаюсь к нему, его глаза открываются и встречаются с моими. Насыщенная синева его глаз практически заставляет меня ахнуть вслух.
Он слегка улыбается, когда я прохожу мимо него, и не разрывает со мной зрительного контакта.
Как бы я хотела сидеть рядом с ним. Не только из-за роскошных мест первого класса, хотя и это было бы отлично.
Но скорее потому, что есть что-то в воздухе между мной и Данте. Словно мгновенная связь. Я буквально могу протянуть руку и почувствовать её. Я никогда в жизни не испытывала такой химии. Это что-то, что кажется банальным, когда читаешь об этом в книгах, но в реальной жизни — всё что угодно, но не банальность. Как электричество между нами. Отведя взгляд, я продолжаю идти по проходу и нахожу своё место.
Глубоко вздохнув, я запихиваю ручную кладь в верхний ящик и падаю на сидение у окна, стараясь не дышать слишком часто, так как мой страх перед полётами внезапно переполняет меня, в то время как тесный самолёт сжимается вокруг меня.
Глубокий вдох.
Выдох.
Повторить.
Я наблюдаю, как работники аэропорта загружают багаж в брюхо самолёта. Что если они выбьют шасси, пока возятся там? Что если они недостаточно хорошо проверят системы, и мы умрём в огненном крушении? Что если металлическая облицовка самолёта сорвётся в воздухе как салфетка?
Глубокий вдох.
Выдох.
И снова.
Я могу умереть.
Шутки в сторону.
Я нетерпеливо слушаю, как стюардессы рассказывают о правилах безопасности и направлениях движения к выходам, словно они немые арбитры Национальной Футбольной Лиги с крошечными шарфиками на шее. Мне просто необходимо это, чтобы свыкнуться с тем, что я на борту. Давайте уже просто вырулим на взлётно-посадочную полосу и взлетим, и я буду в порядке, когда мы окажемся в воздухе. Мои руки становятся липкими, и я начинаю слышать гудение в ушах. Почему я такая ненормальная?
Глубокий вдох.
Выдох.
Повторить.
Чёртовы.
Стюардессы.
Поторопитесь!
Я уже собираюсь надеть наушники, чтобы отвлечься, когда рядом со мной появляется Данте, словно спаситель или ангел, или кто-то равный им по красоте и важности.
— Это место занято? — улыбается он, и я замечаю ямочку на его правой щеке, на которую не обратила внимания раньше. Как я могла пропустить ямочку?
— Эм, понятия не имею, — слабо говорю я, пытаясь не умереть от сердечного приступа. — Но горит знак «пристегните ремни». Ты не должен был вставать со своего места.
Потрясающе. Теперь я звучу как надзиратель с сердечными проблемами.