Страница 11 из 13
– Тимур, в тебе сейчас говорит обида. Ее нужно пережить, высказать и забыть. Человек не может быть счастлив, если носит в душе такой камень.
– Пока мама была в больнице, я жил в приюте. Можешь себе представить чувства ребенка, у которого есть отец и мать, но он живет в приюте? Да, всего месяц… нет, блядь, целый месяц! В то время как этот мудак мог забрать меня или побыть в Стокгольме, пока маму не выпишут.
Я перехватываю руку Веры и подношу к губам раскрытую ладонь. Хочу отвлечься от этих разговоров. Они бестолковые, потому что в итоге ни к чему не приведут. Целую ладошку Ангела, вдыхая чистый запах, и снова завожусь. Как бы я ни орал на всю лесопосадку, энергия, бурлящая во мне, никуда не делась. Дергаю Веру на себя, и она, охнув, сваливается мне на колени. Проворно кручу ее, заставив оседлать мои бедра, и мы оба замираем, тяжело дыша. Ангел пытается оттолкнуться, упершись ладонями мне в плечи, но я удерживаю ее.
– Ты же хочешь, – хрипло произношу я, толкаясь твердым членом в ее промежность прямо через одежду. – Ты соврала, Вера.
– Тимур, прошу тебя…
– Нет, Ангел, не отказывай мне. Пожалуйста, не сейчас.
Меня снова ломает, потому что весь коктейль чувств, который я испытывал еще минут десять назад, снова поднимается на поверхность и бурлит, выплескиваясь наружу. Я обхватываю лицо Веры ладонями и насильно приближаю к своему, выжидаю секунду, чтобы не растерзать ее, и наконец накрываю ее губы своими. Наш поцелуй снова выходит жадным, голодным. Мы как будто урываем мгновения интимной близости, боясь оторваться друг от друга. Ладони Веры на моих плечах расслабляются, а потом впиваются мне в футболку. Она снова пытается встать, отвернуться, но я, черт побери, не могу ее сейчас отпустить. Не прямо в эту минуту. Немного позже, да. Я даже даю себе обещание не брать ее здесь, прямо сейчас, иначе она будет сожалеть. Если в ней остались еще хоть какие-то сомнения, то она обязательно пожалеет о том, что мы совершим.
Но все мои обещания и установки летят к чертям, когда ее пальцы, сомкнувшись на моем затылке, скользят вверх и зарываются в волосы. Слегка тянут их, заставляя кровь прилить к коже, вызывая на ней покалывания. Не в силах сдержаться, я рычу и впиваюсь зубами в мягкую губу. Мои ладони уже скользят по бедрам Веры вверх, сжимают мягкую кожу, и внезапно Ангел дергается, болезненно ахнув.
– Что? – спрашиваю на выдохе, глядя на то, как Вера кривится. Я опускаю взгляд на ее бедро, на котором красуется… даже не синяк – синячище. Огромное, практически черное пятно растеклось на белой коже, испортив всю красоту. Вера смущенно натягивает платье, но из-за того, что ткань не эластичная, у нее ничего не получается. – Что это?
– Ударилась.
– Обо что? – хмурясь спрашиваю я.
– О комод.
– Для этого ты должна была нестись на скорости километров тридцать.
– Скажем, это получилось стремительно и неожиданно.
– Я буду осторожным, – шепчу ей в губы. – Не обижу тебя.
– Тимур, нам правда стоит остановиться.
– Не надо останавливаться, – хрипло отвечаю я, уже скользя губами по ее шее.
И тут внезапно тишину нашего интимного кокона нарушает звонок ее телефона. Вера вздрагивает и резко вскакивает с моих коленей. Оглядывается в поисках своей сумки, потом подхватывает ее и судорожно копается внутри. Дрожащей рукой выуживает телефон и умоляюще смотрит на меня.
– Это муж. Тимур, пожалуйста…
– Я молчу.
Мне не нравится ни сам факт наличия мужа, ни то, что он звонит ей, когда она предположительно занята. Упираюсь затылком в ствол дерева и прикрываю глаза. Какой же бардак я развел в своей жизни. Мало мне, что ли, девок? Вон в универ через полтора месяца идти, там наверняка хватит охотниц на члены. Но нет, я даже думать ни о ком не могу. Смотрю на своего Порочного Ангела и не могу насмотреться. Как будто каждый раз упускаю что-то из ее образа, оставляя себе возможность рассмотреть эту черту в следующий раз. Похоже на какой-то фанатизм, и хреновая новость в том, что, скорее всего, это не лечится.
– Да, Леша. Да. Потому что я не одна. У меня занятие, – Вера отвечает спокойно, но голос слегка подрагивает. Из-за того, что муж позвонил в тот самый момент, когда я был в минутах от того, чтобы ее трахнуть? – Хорошо. Ладно. Да, я сразу приеду. – Она смотрит на наручные часы, а я мысленно отмечаю, что надо подарить ей новые, потому что эти совсем поганые. – Через пять минут выезжаю.
Когда она это произносит, мне хочется завопить. Ну какие пять минут?! Мне ведь все еще мало, я не насытился ею, даже не вошел в нее и не… черт, столько всего не сделал! Не отпущу!
Вера отключается и кладет телефон в сумку.
– Мне пора, – грустно заключает она, а я качаю головой. Протягиваю к Ангелу руку.
– Иди ко мне.
– Нет, Тимур, мне правда пора.
Вера вешает сумку на плечо и делает пару шагов назад. Отходит еще немного, когда я встаю с земли и отряхиваю джинсы, надвигаясь на нее.
– Вера…
– Пожалуйста, мне нужно уехать.
Мне не нравится, как дрожит ее голос, каким затравленным вдруг стал ее взгляд. Я прищуриваюсь и притормаживаю, Вера делает то же самое.
– Что случилось? – мягко спрашиваю я, чтобы успокоить ее своим тоном, показать, что не имею намерения обидеть.
– Все нормально, но мне нужно ехать домой.
– Не нормально. Поговори со мной.
– Тимур, я сожалею, что дала тебе какую-то надежду. Что позволила думать, будто у нас все может получиться. Это не так. Прошу тебя, не осуждай меня, просто выбрось этот момент моей слабости из своей головы и больше не вспоминай.
– Ты сама себя сейчас слышишь, Вера? – резче, чем хотелось бы, спрашиваю я.
– Слышу. Прошу тебя.
Ее голос немного садится и становится сипловатым, и я ловлю себя на мысли, что не получаю удовольствия от этих слегка истерических ноток.
– Я обидел тебя?
– Нет.
– Тогда что?
– Да то, что я замужем! – внезапно выкрикивает она, удивляя меня. Ангел не кричит, она всегда собрана и спокойна. Немного как будто запуганная, но еще ни разу я не слышал, как она повышает голос. Кажется, проблемы здесь не только у меня. Вера, видимо, сама шокированная своей реакцией, прочищает горло и продолжает уже спокойнее: – Нельзя, Тимур. Я идиотка, что позволила вообще чему-либо случиться. Но тебе сложно противостоять. Думаю, я не одна такая, кто не может выступать против тебя.
– Не выступай против. Не уходи от меня, иди ко мне, Вера.
– Если бы все было так просто.
– Все просто. Проще, чем ты думаешь. Тебе только надо развестись.
– И что дальше?
– Будем жить вместе.
– На деньги твоего отца? Тимур, тебе двадцать. У тебя вся жизнь впереди. Не порть ее, связывая с себя с женщиной, значительно старше тебя самого. У нас не пять лет разницы. И вообще, раздев меня, ты можешь сильно разочароваться в том, что увидишь.
Я в два коротких шага подскакиваю к ней и обнимаю за талию.
– Так вот о чем ты переживаешь? Забудь. Я не разочаруюсь, уверен. Не может такая красивая, невероятная женщина выглядеть плохо под одеждой.
– Нет, – она отталкивает меня и снова отступает. – Все это невозможно. Прости еще раз, если дала ложную надежду.
– Fan, Angel[5]! – рявкаю я, не сдержавшись, и, сам того не заметив, перехожу на родной язык. – Du gör mig galen! Jag är helt förvirrad[6].
– Я не знаю твоего языка, – в который раз говорит мне Вера, а я не могу ничего ответить. Последние события высосали из меня все соки. Я как будто сдулся за секунду, как старый воздушный шар. Заброшенный и ненужный. Ни своему отцу, ни женщине, от которой у меня срывает крышу.
Сжав кулаки, я обхожу Веру и двигаюсь к дороге.
– Поехали, отвезу тебя к мужу, – произношу мрачным голосом, не оборачиваясь. По шуршанию еловых иголок слышу, что Ангел идет следом.
Наверное, в чем-то она права. Это простая импульсивность, иррациональное желание обладать именно этой женщиной. И пока я не могу отказать себе в этом удовольствии, но точно знаю, обязательно справлюсь с наваждением, как справляюсь со всем в своей жизни.
5
Черт подери, Ангел, – швед.
6
Ты сводишь меня с ума! Я совсем запутался, – швед.