Без тормозов

– Тимур, Вера замужняя женщина и гораздо старше тебя.

– Двенадцать лет не такая уж и большая разница. Еще аргументы?

– Я сказал, что она замужем. Ты пропустил это?

– Нет, я прекрасно слышал. Одного не могу понять: с чего ты решил, что я должен тебя послушать? Двенадцать лет ты не сильно волновался о том, с кем я свяжусь и что буду делать, а сейчас вдруг проснулись отцовские чувства? – рычу я, когда детская обида вырывается на поверхность.

– Не смей так разговаривать со мной в моем собственном доме! – выкрикивает он, вскакивая и хлопая ладонями по столу. – Благодаря мне ты жил в достатке все эти годы!

– Потому что это твоя обязанность – кормить своего сына! Или у вас, блядь, законы поменялись?!

– Прекрати материться в моем доме!

– Ты уже второй раз произнес фразу про свой дом. Я не собирался сюда ехать, но ты практически зажал маме пальцы в дверях, чтобы я выполнил твое требование. Ты же знаешь, что она не сможет жить без лекарств, и намеренно поставил ее в такое положение! Ты сам пытаешься влиять на мою жизнь путем шантажа! Знаешь же, что я ни в чем ей не откажу.

– Тимур, – немного успокаивается он, – мои отношения с твоей матерью не имеют ничего общего с тем, что происходит между нами.

– Правда? Ты только что ткнул меня носом в свою отцовскую благотворительность! – рявкаю я, не в силах совладать с этими гребаными эмоциями. Сука, учился этому столько лет, но стоило долбаному донору спермы открыть рот, как из меня полилось все дерьмо, которое я держал в себе.

Поднимаю голову, чтобы прикрыть глаза и перевести дух, снова обретая равновесие, но тут замечаю в окне, как мой Порочный Ангел торопливым шагом огибает фонтан во дворе, спеша на выход.

– Блядь, – вылетает из меня, и я срываюсь с места.

– Мы еще не договорили! – кричит мне в спину отец.

– Позже! – отзываюсь я, уже выбегая в коридор.

Знаю, что далеко она не уйдет, но все равно не могу отпустить ее. У меня есть еще законные полтора часа занятий, и Вера не может это проигнорировать. Внутри клокочет лава, выплескиваясь на поверхность. Неудовлетворенность, невозможность взять то, что хочется, и обида на отца смешиваются в адский коктейль, который переворачивает мои внутренности, делая все ощущения острее, а проблемы – гораздо весомее.

Схватив ключ с тумбочки в коридоре, я выбегаю во двор и несусь к своей машине. Сердце грохочет так сильно, что я слышу его шум у себя в ушах. Там такой бит, которому позавидовал бы любой диджей, нарочно этот ритм не придумаешь. Он ускоряется, потом резко обрывается и снова набирает обороты. Гравий шуршит под колесами, когда машина, прибавляя ход, покидает двор. Ворота едва успевают отъехать в сторону, когда я пролетаю мимо ошарашенной охраны. Мне не нужно далеко отъезжать, чтобы увидеть Веру, она быстро переставляет ноги, торопясь подальше от этого адского места. И я увезу ее отсюда. Возможно, не так далеко, как хотелось бы, но хоть чуть-чуть отдалю от мрачного особняка.

Равняюсь с Верой, она не останавливается и не смотрит на меня.

– Вера, сядь в машину, – прошу я, притормаживая.

Она бросает быстрый взгляд в опущенное окно, а потом снова отворачивается и прибавляет шагу.

– Ангел, сядь в машину! – рявкаю я.

Сейчас у меня нет сил бороться с ней, но Вера не слушает. Тогда я немного разгоняюсь, перерезаю ей путь и резко торможу. Теперь ей приходится остановиться. Вылетаю из машины и перехватываю Ангела, когда она уже начинает обходить автомобиль. Хватаю Веру за плечи и рывком приближаю к себе. Ну все, я был терпеливым, но больше не могу. Перехватываю Веру за затылок и впиваюсь в ее губы жадным поцелуем. Адреналин, курсирующий по телу, не позволяет думать. Обычно в таких ситуациях хочется бежать и кричать, делать что-нибудь, выплескивая накопившуюся звенящую энергию. А мне хочется трахаться до звезд перед глазами. Чтобы каждое ощущение было такое, словно ты идешь по острию ножа, одно неверное движение – и ты труп.

Ангел пытается оттолкнуть меня, бьет кулаками в грудную клетку, выворачивается, но я все равно оказываюсь сильнее и прижимаю к машине. Вклиниваюсь между ее ног коленом и вжимаюсь им в промежность Веры. Она пытается отодвинуться, но ни черта у нее не выходит. Мне не нравится сопротивление, но отсутствие возможности взять ее не нравится больше. Вера мычит и вырывается, пока я, зажав ее руки одной своей у нее за спиной, удерживаю Ангела за затылок. Она кусается, пытается царапать мои руки, но я никак не могу отыскать в себе хоть каплю здравого смысла, чтобы оторваться от нее. Вкус чертового клубничного блеска смешивается с нашим общим и кружит мне голову так, что мир вокруг, кажется, вращается на бешеной скорости. Я потерялся в ней и никак не могу обрести стабильное состояние.

– Тимур! – выкрикивает Вера, наконец извернувшись так, что я освобождаю ее губы. – Прекрати немедленно! Я не хочу тебя! Не прикасайся ко мне!

Услышанное моментально отрезвляет меня. Не хочет? Правда, что ли?

– Посмотри мне в глаза и повтори, – цежу сквозь зубы, впиваясь взглядом в лицо Веры.

– Не хочу тебя, – отзывается она уже не так уверенно.

Я резко отталкиваюсь от машины и разворачиваюсь лицом в сторону лесопосадки, которой окружена дорога. Вокруг очень тихо и спокойно, а вот внутри меня как будто землетрясение во все двадцать баллов. Быстро пересекаю дорожное полотно и скрываюсь среди деревьев. Меня разрывает агония, которая никак не уляжется, упорно не желая трансформироваться в нечто хорошее. Прямо сейчас хочется сдохнуть. Просто пустить себе пулю в висок, чтобы все на хрен закончилось. В груди жжет так сильно, что мне тяжело дышать, а в горле застревает крик, который я, открыв рот, выпускаю наружу. Впервые я кричу. Еще и так громко, что у самого закладывает уши. Не знаю, что со мной происходит, но это пиздец, как больно.

Глава 9

Саундтрек к главе: Gnarls Barkley – Crazy

Прокричавшись, я обессиленно съезжаю по стволу огромного дерева на устланную елочными иглами землю. Сгибаю ноги в коленях, упираюсь в них локтями и опускаю лоб в раскрытые ладони. Прикрываю глаза. Наконец немного полегчало. В груди жжет уже не так сильно, и дыхание понемногу приходит в норму. Вздрагиваю от легкого прикосновения к своему плечу, а потом прохладная ладонь ложится мне на шею, из-за чего кожа тут же покрывается мурашками. Так умеет касаться только мой Ангел. Я не знаю, как она это делает, но моя нервная система постепенно стабилизируется, тело перестает вибрировать от злости и отчаяния. Однако желание взять Веру не проходит.

– Знаешь, каким бы ни был твой отец, он у тебя есть. Может быть, ты не хочешь принимать его заботу, но она все равно присутствует. В любой момент ты можешь прийти к нему, и он тебе поможет. Даже если будет ругать или осуждать, он все равно не останется в стороне, – голос Веры успокаивает. Меня как будто покачивает на волнах его мягкой тональности, даря так необходимое умиротворение. Ее пальцы нежно, едва ощутимо проходятся по моим волосам, и я понимаю, что начинаю обретать равновесие. – Я воспитывалась в детдоме и не знаю своих родителей. Тимур, тебе несказанно повезло. Тебя есть, кому защитить, есть, кому о тебе позаботиться. Поэтому не гневи Бога, избавься от ненависти. Обстоятельства сложились так, как сложились. То, что произошло между твоими родителями, не должно касаться тебя. Я не знаю всей истории, но из твоего поведения и по обрывкам фраз я могу сложить некоторое мнение.

– Он променял нас с мамой на свою шлюху, – выдавливаю я из себя. – Не развелся с ней только потому что, наверное, совесть не позволила. Мама болеет уже много лет.

– Вот видишь? Значит, не такой уж он и плохой человек. К тому же ты остался Казанцевым, его сыном, от которого он не отказался.

– Я Самойлов, – отвечаю ей. – В день получения паспорта изменил фамилию на девичью мамину. Не хочу иметь ничего общего с этим козлом. Знаешь, как все было, Ангел? Мама застала его с любовницей, закатила скандал, и в течение двадцати четырех часов нас уже выселили из этого дома. После отъезда я видел отца лишь трижды. Один раз в день маминой операции, второй – в день ее выписки из больницы, и третий – когда приехал сюда. Так что брать его фамилию я не стану.