Песнь уходящего лета

Екатерина Дибривская

Песнь уходящего лета

Пролог

Хруст простыни под спиной, лёгкие поцелуи по всему телу, аккуратные прикосновения грубых пальцев, томные вздохи, тихие стоны… Это мог бы быть мой идеальный первый раз. С мужчиной, которому я хочу подарить свою невинность.

Но дальше откровенных ласк дело не заходит.

— Я не хочу, чтобы ты пожалела, — шепчет он, покрывая поцелуями мою шею. — Пусть будет так.

Пусть будет так! Это и проклятие, и пожелание. Завтра я уеду, и всё превратится в прекрасные воспоминания.

Пусть будет так! Руки, блуждающие по телу. Ненасытные поцелуи. Страсть, обжигающая жарче южного солнца.

Пусть будет так! Стоны, заблудившиеся в его поцелуях. Точечные прикосновения к разгорячённой плоти. Горячая твёрдость у белёсых бёдер. Пальцы, сжимающие чувствительную кожу. Губы, смыкающиеся вокруг чувствительной кожи. Возносящие на самую вершину блаженства. Дарующие чудеса…

Искры из глаз. Мурашки по коже… О Боже! О Боже! О Боже!

Пусть будет так! Потерявшись во времени и пространстве, я представляю, что это не конец. А самое начало.

Словно скоро мы не расстанемся навсегда. Словно всё только начинается.

Пусть будет так! Только, пожалуйста, никогда не заканчивается!

Если бы у нас было чуть больше времени, я бы не согласилась на выдвинутые условия. Но сегодня… Пусть будет так!

До самого последнего вздоха страсти, до сведённых кончиков пальцев, до пронзительной глубины поцелуев… Пусть будет так!..

Ранним утром я просыпаюсь, скованная крепкими мужскими руками. Только рассвело, а мне так не хочется прощаться.

Я жадно изучаю черты лица мужчины, что спит безмятежным сном рядом со мной. Я уверена, что ничего не окончится между нами. Даже учитывая, что сегодня я уеду.

Стук в дверь прерывает мои думы. И он же обрывает наше случайное счастье.

Мой отец врывается в комнату. Смотрит в неверии на развернувшуюся картину.

Я умоляюще смотрю на папу, но ему всё равно.

— Маша, оденься, — бросает холодно, и мужчина за моей спиной приходит в движение. — Живо!

Рука на моей талии на мгновение напрягается. Но Павел тут же берёт себя в руки.

— Ступай в душ, Машенька, — говорит мне. — Ничего не бойся.

Он протягивает мне плед, чтобы я прикрылась, и я застенчиво принимаю его. Выскальзываю из кровати. Подхватываю свои вещи. Скрываюсь за дверью ванной комнаты.

— У тебя большие проблемы, мужик, — говорит папа Павлу. — На хрена ты мне девочку попортил?

Глава 1

Поначалу мне кажется, что я ослышалась, поэтому я переспрашиваю у Лизы:

— Кто-кто с нами в поезде едет?

— Мой Глеб, — отмахивается она, пытаясь запихнуть чемодан в отсек для хранения рядом с моим, точно таким же.

Чемоданы мы купили буквально три дня назад на распродаже по акции «Два по цене одного». Ну и пусть они обошлись нам за те же деньги, что мы могли бы потратить и купить себе целых три чемодана, но именно такие, со слов Лизки, сейчас в моде в этом сезоне.

Кто вообще придумал эту моду на чемоданы? Мой папа назвал его кислотной тошниловкой, и я была с ним полностью согласна.

— Давай, Лизок, свою тошниловку, — вырастает в дверях купе папа, и подруга перестаёт пыхтеть, замолкая.

Я тоже прикусываю язык. Если папа узнает, что с нами в одном составе в сторону Крыма едет потенциальная угроза моей девичьей чести, то просто закинет меня на плечо и оттащит обратно домой, заперев до конца лета.

Папа закидывает наверх Лизкин чемодан, окидывает нас с подругой суровым взглядом и говорит на прощание:

— Проводница за вами приглядит, я договорился. Чай, кофе купите сами, не маленькие. На станциях-пятиминутках из вагона нос не высовывайте. И чтобы без глупостей. Никаких курортных романов!

Я закатываю глаза, еле сдерживаясь от язвительного комментария. Но если открою рот, боюсь, что орать придётся до самого дома. До самого сентября.

Я полгода уговаривала отца отпустить меня с Лизкой на море. Мы подрабатывали всю весну, помогая одноклассникам подготовиться к единому госэкзамену, успешно сдали сами, поступили в приличный вуз, справили моё совершеннолетие, и в качестве подарка и поощрения моих трудов папа дал своё согласие на наше путешествие. Целый месяц вдали от дома!

— Никаких курортных романов, дядь Дим, — серьёзно заявляет Лизка и чуть ли не прикладывает руку к своей голове, отдавая честь. Но вовремя останавливается. — Я пригляжу за Маськой, чесслово!

Я с трудом проглатываю смешок. Ну, конечно! Приглядит она! Да за самой Лизкой только глаз да глаз нужен! Стоило пустить дело на самотёк, как оказалось, что с нами увязался её ухажёр-технарь, да ещё и с сомнительным другом в придачу.

— Масянь, ты всё помнишь? — папа целует мою макушку.

— Граждане-провожающие, просим покинуть вагон. Через три минуты поезд отправляется. — кричит проводница, продвигаясь по проходу спального вагона.

— Пап, я всё помню! — торопливо заверяю отца. — Буду звонить каждый день. Люблю вас!

— Хорошего отдыха, девочки!

— Пока! — кричим мы с Лизкой и выдыхаем, когда он наконец покидает вагон и машет нам с той стороны окна.

Но окончательно напряжение покидает меня только тогда, когда поезд плавно трогается, и мы отъезжает от перрона со стоящим на нём отцом.

— Так кто, ты говоришь, решил поехать с нами? — с лёгким прищуром спрашиваю у подруги.

— Масянь, мой Глебушка, и его друг Лёнька. С парнями веселее же, — щебечет Лиза, игнорируя мой убийственный взгляд. — И не так страшно. Все свои. И потом, ты знаешь нашу ситуацию. А так — целый месяц свободы вместе с любимым!

Ситуацию я знаю, да. Пусть у Лизки и не такой строгий отец, а мать и вовсе компанейская, в отличие от моей интеллигентной мамы-поэтессы, но, узнав о наличии у дочери-школьницы двадцатилетнего парня-технаря, они были, мягко говоря, не в восторге.

Да и было от чего: Глебушка крайне смазлив и самонадеян, не пропускает ни одной юбки, даже меня — серую мышь и гадкого утёнка — умудрился облапать как-то на вечеринке. Я наглядно показала парню, почему изменять Лизе — плохая идея, и, кажется, он внял.

Что уж говорить о его компании! Такие же жалкие пацаны, мнящие себя эксклюзивными мачо! И одного из этих «мачо» позвали специально для меня!

Спустя полчаса, когда мы переодеваемся в комфортную одежду и собираемся включить сериал, раскладывая на столике еду, к нам в купе СВ приходят парни. Они заряжены по полной: с бутылкой шампанского для нас и бутылкой текилы для себя.

А когда мы все порядком навеселе, Лизка откровенно вешается на своего парня, а тот и рад запустить руки под её кофточку.

— Какая мерзость, — бубню себе под нос, и Лизка оскаливается.

— Так прогуляйтесь с Лёнькой до вагона-ресторана, — вижу мольбу в её взгляде и уступаю.

Мы оставляем их наедине. В вагоне приглушен свет, все готовятся ко сну.

— Пойдём в ресторан? — Лёня мажет по мне масляным взглядом. — Чё в проходе топтаться… Гы… Или можно пойти в наш плацкарт, но там особо не разгуляешься, сама понимаешь.

Что он подразумевает под своим «разгуляешься», я не знаю и уверена, что не хочу знать.

— Пойдём в ресторан, — вздыхаю я.

Мы следуем в указанную проводницей сторону, вагон за вагоном, минуя тамбуры. В одном из них, прямо в подвижной части на стыках, между двух дверей, этот придурок решает позажиматься со мной.

— Ну что ты такая холодная, малышка? — хохочет Лёня и проводит языком по моей ушной раковине. — Нам целый месяц развлекаться вдвоём, так, может, не будем откладывать неизбежное и познакомимся чуть ближе?

— Ага, познакомимся, — ухмыляюсь я и скольжу рукой вниз по его телу.

Мачо замирает в ожидании острых ощущений. Что ж, с удовольствием ему их предоставлю!

Сжимаю в ладони его причиндалы и резко тяну на себя, словно пытаюсь завести бензопилу или газонокосилку, и парень взвывает от боли.