Плохой парень (ЛП)

Жаль, что на мне нет свитера. Теперь я чувствую себя глупо.

Она кивает и машет рукой в сторону свободного места рядом со мной.

— Ничего, если я посижу здесь? — Я снова в замешательстве, но она не ждет, пока я придумаю ответ, просто садится и кладет ноги на скамейку перед собой. — Послушай, мне плевать на тебя и Йена.

Мое лицо-маска шока.

— Все равно?

Она смеется.

— Я только начала здесь. Почему меня должно волновать, кто с кем встречается? Я просто подумала, что он горячий, вот и все.

— Но за обедом ты сидишь с Четверкой первокурсниц…

— Я сижу с ними, потому что это лучше, чем сидеть в одиночестве.

— О.

— Да, но это уже как-то надоело. С этого момента я подумываю о том, чтобы обедать в библиотеке в одиночестве. По крайней мере, тогда мне не придется слушать, как Гретхен спрашивает Бьянку, есть ли в майонезе калории.

Я смеюсь. Есть шанс, что я недооценила Эшли. Представьте себе.

— Ну, как супружеская жизнь? — спрашивает она, продолжая разговор.

Я подавляю усмешку. И все же блаженство сочится из моих пор.

— Все было хорошо. — Мой тон ровный и холодный.

Она видит, что я сдерживаюсь.

— Просто хорошо?

Как будто она взяла кирку для моего самоконтроля.

— О'кей, это действительно потрясающе — я имею в виду, лучше, чем я думала.

— Я очень рада. Вы двое вместе очень милые. И, эй, извини, что я украла твою чашку с пудингом на днях. — Она улыбается.

Ее извинения значат больше, чем она думает. Я была готова унести этот инцидент с собой в могилу. Протягиваю ей руку для рукопожатия.

— Друзья?

Она улыбается и соглашается.

— Мне бы этого хотелось.

Я решаю рискнуть.

— Ты случайно не смотрела «Западное крыло»?

Ее лицо светится.

— Обожаю это шоу!

֍֍֍

Я жду, когда Йен закончит в спортзале. Сегодня наша месячная годовщина. Это большое дело, и я собираюсь соблазнить его, когда мы вернемся домой. Класс Зумбы, который я только что взяла, должен помочь в этом. Я чувствую себя гибче.

Йен выполняет подход на тренажере для бицепса, а я стою в нескольких ярдах от него, пот стекает по моему телу, пока я пытаюсь держать себя в руках. Его руки такие сексуальные. Его лицо — точеное совершенство. Если бы мы не были уже женаты, я бы потребовала, чтобы мы немедленно отправились в здание суда. Может быть, мы даже не доберемся до дома. Может быть, мужьям и женам позволено найти уединенные участки парковки спортзала.

Его взгляд скользит по мне, и я улыбаюсь.

— Почти готово, — произносит он одними губами.

Нет, Йен. Даже близко.

Глава 25

Йен

Сэм говорит, что наша новая жизнь все еще кажется ей нереальной. Она боится, что однажды проснется в своей старой квартире, на своей крошечной кровати, без меня. Я понимаю. В течение трех лет мы были лучшими друзьями, которые тайно любили друг друга. Три года — долгий срок, чтобы подавить в себе страсть. У меня вошло в привычку игнорировать свои чувства к Сэм, и эта привычка стала моей второй натурой. Нам приходится медленно перестраивать наши мозги.

— Напомни мне еще раз, — сказала она однажды вечером, когда мы чистили зубы бок о бок. — Ты любишь меня, любишь? Не просто как друга?

В нашей жизни есть новизна, которая делает каждую повседневную задачу захватывающей. Сэм быстро указывает на них:

— Мы идем в магазин за продуктами для НАШЕГО дома! Мы выбираем растение, чтобы поставить его в углу НАШЕЙ спальни! Мы планируем отпуск, который проведем как МУЖ И ЖЕНА! ЙЕН, ЭТО ПИСЬМО АДРЕСОВАНО МИССИС ФЛЕТЧЕР! — Ее энтузиазм заразителен.

Каждый день создает новый уровень стабильности. Эти первые несколько месяцев в роли молодоженов пролетают по мере того, как заканчивается учебный год. Срок аренды ее квартиры заканчивается. Мы получаем совместный банковский счет. Мы говорим о том, когда мы хотим иметь детей, и сколько их у нас будет.

— Это довольно просто решить, — заявляет она.

— Как это?

— Ну, если у нас будет один ребенок в год, пока мне не исполнится сорок пять, это составит восемнадцать — это хорошо, дюжина с половиной, — заявляет она с невозмутимым лицом.

— Эй, эй, эй, — протестую я. — Это безумие!

— Почему это? — Сэм сохраняет невозмутимое лицо, так что я повышаю ставку.

— Потому что один ребенок в год означает, что ты даешь себе целых три потерянных месяца между беременностями. Я подумал, что мог бы просто забраться на тебя в послеродовой палате, и это должно дать нам…

— А-а-а, стоп, стоп, стоп. Я шучу. Давай начнем с одного, и если мы не испортим его слишком сильно, мы сделаем это снова.

Родители Сэм устраивают сегодня званый ужин, чтобы объединить семьи. Это будет дерьмовое шоу. Прошло почти полгода с тех пор, как мы сбежали, и этот ужин — способ ее родителей загладить свою вину... вроде того. Мама Сэм по-прежнему звонит каждые несколько дней и спрашивает, не согласится ли она принять участие в небольшой (триста человек) церковной церемонии. Сэм говорит «нет», и ее мама каждый раз воспринимает это как личное оскорбление.

— Я знаю, это кажется бессердечным, но я уступала ее требованиям всю свою жизнь. Я больше этим не занимаюсь. У меня была свадьба, о которой я мечтала. Ничто не могло превзойти ее. Мы бежали, спасая свои жизни!

— Согласен.

— Хорошо, хорошо, — говорит она, когда мы идем по дорожке к дому ее родителей. — Поэтому, когда моя мама неизбежно спросит об этом снова, сегодня вечером, ты должен прикрывать мою спину.

Я киваю — не то чтобы это имело значение, потому что ее мама не спросит Сэм об этом сегодня вечером. Ее мама заботится только о внешности, и она никогда не станет ссориться с Сэм на глазах у моих родителей, которые, судя по всему, уже внутри. Я слышу мамин смех за милю.

Сэм открывает дверь и видит их: две пары, которые не могут быть более разными. Ее родители — невысокие и худые люди. Они одеваются в цвета хаки и крем, в одиночку поддерживая бежевый тренд. Мои родители немного полнее и широко улыбаются. Как и у нас с Сэм, между ними есть небольшая разница в росте. Сегодня на маме розовое платье, а папа надел свою самую красивую гавайскую рубашку.

В ту секунду, когда мы входим в дверь, моя мама подбегает и заключает Сэм в смертельные объятия. Сэм сжимает мою руку, как будто пытается передать сообщение с помощью азбуки Морзе: пожалуйста, ОСТАНОВИ, помоги мне ОСТАНОВИТЬ, не могу дышать, ОСТАНОВИ.

— Ты выглядишь такой красивой! Ты светишься! — Ее голос падает. — Ты ведь не в положении, правда?

— Мам, — предупреждаю я.

Она отступает, но продолжает держать протянутые руки Сэм.

— Прости, прости. Принимаю желаемое за действительность!

Мама Сэм похлопывает ее по плечу.

— Привет, дорогая.

— Привет, мам.

— Я, ммм… — Ее мама задерживается на мгновение, чтобы внимательно рассмотреть внешность Сэм. — Мне нравится, что ты сегодня сделала со своими волосами.

Ей трудно говорить комплименты. Волосы у Сэм растрепанные и вьющиеся. В отличие от нее, волосы ее мамы были собраны в тугую прическу, которая дергает ее кожу на лбу, так что она постоянно выглядит удивленной. Она похожа на директрису школы-интерната, куда посылают трудных подростков.

Ее отец хлопает меня по плечу, и мы пожимаем друг другу руки.

— Как поживаешь, Йен?

— Хорошо, сэр. Спасибо.

— Хорошо заботишься о моей дочери?

Его вопрос может показаться формальным, но его тон — нет. Из них двоих с ее отцом гораздо легче справиться. Он просто хочет, чтобы Сэм была счастлива. За этим ужином из четырех блюд происходит самое странное: наши родители становятся друзьями. Наши мамы прекрасно ладят друг с другом. Я думаю, это потому, что моя мама могла поговорить с туфлей и назвать ее своей подругой. Она отклеивает слои миссис Абрамс, как высококвалифицированный психиатр. «Итак, расскажи мне побольше о своем детстве!»