Плохой парень (ЛП)

― Боюсь, что нет. Она все еще плачет из-за того, что ты не наденешь платье ее бабушки и не обвенчаешься в церкви.

Я откидываю голову на подушку и улыбаюсь, вспоминая чудовище, висящее в одном из верхних шкафов дома.

― Я бы не надела это платье, даже если бы у меня была традиционная свадьба.

Он наклоняет голову рядом с моей, и мы вместе смотрим в потолок.

― Именно это я ей и сказал.

― Пап?

― Да?

― Возможно, я совершаю огромную ошибку.

― Вполне возможно.

― Или я принимаю лучшее решение в своей жизни.

― А кто скажет? ― Он задумчиво кивает.

Я опускаю глаза и вижу в его руке сложенный голубой носовой платок. Помню, как он носил его, когда я была ребенком. Он складывал его в аккуратный квадратик и засовывал в передний карман костюма. Его инициалы вышиты в нижнем углу, и когда отец замечает, что я смотрю на него, он раскрывает ладонь.

― Что-то старое, что-то взятое взаймы и синее. ― Он предлагает его мне. ― Лучшее, что я мог сделать за короткий срок.

Глава 20

Йен

Я нашел нашего служителя в Крейглисте. Формально он раввин, но, когда я объяснил ему нашу ситуацию, он согласился поженить нас с Сэм в музее. Меня это устраивает. Мне все равно, как мы поженимся. Если каким-то образом обратимся в иудаизм, так тому и быть. Шаббат шалом.

Последние несколько дней пролетели незаметно. В перерывах между преподаванием и тренировкой я строил планы на пятницу. Когда позвонил родителям, чтобы рассказать о свадьбе, после того как мама перестала плакать, она сказала мне, что всегда знала, что я сделаю что-то подобное.

― Как только ты что-то задумывал, ты это делал! Никаких вопросов. Когда ты хотел научиться ездить на велосипеде, ты выходил на подъездную дорожку со шлемом и наколенниками и продолжал пытаться, пока не проехал мимо всех остальных детей в округе.

Они хотели приехать на церемонию, но не могли так быстро уйти с работы, поэтому я сказал им, что буду держать телефон в кармане рубашки, чтобы они все слышали.

Они сейчас на телефоне.

Я опускаю подбородок.

― Проверка, проверка. Ты меня слышишь?

― Громко и ясно! ― кричит в ответ папа.

Раввин насмешливо посмотрел на меня.

Сейчас 16:45. Мы с раввином в музее, стоим в вестибюле, где гости ждут следующего звездного шоу внутри планетария. Высокий куполообразный потолок освещен, как ночное небо. Даже сейчас в комнате довольно темно и тесно. Мне будет трудно увидеться с Сэм. Она действительно маленькая.

― Она уже там? ― спрашивает мама.

― Нет.

― Опиши ее нам, когда увидишь! ― настаивает она.

Такое чувство, что я ждал, целую вечность. Мне действительно не следовало приезжать так рано, но я хотел разведать местность и убедиться, что все готово. После этого пошел в туалет… нашел перекусить... побродил по музею. Я потерял счет времени, которое простоял здесь, и не хочу снова проверять свой телефон. Если сейчас уже за 16:50 и Сэм здесь нет, я не хочу знать. А пока все еще надеюсь, что она придет.

В планетарий вливается еще одна группа гостей, и их место занимают другие. Раввин переминается с ноги на ногу, и я думаю, что он сердится на меня за то, что я заставил его ждать так долго, но потом оглядываюсь, и он одаривает меня жалостливой полуулыбкой.

― Милый, она уже там? ― спрашивает мама.

― Вы должны слушать, а не говорить. Я собираюсь повесить трубку, ребята, если вы спросите меня еще раз.

Я уже вспотел. Не могу поверить, что Сэм собирается бросить меня в день нашей свадьбы. Этого не должно было случиться. Мы должны были быть дикими и сумасшедшими. Я не хочу рассказывать ей скучную любовную историю. Для нас есть миллион звезд, раввин и комната, полная орущих детей. Она подходит нам лучше, чем любая часовня. Я ловлю себя на том, что мысленно умоляю: «Пожалуйста, приди, Сэм. Пожалуйста, приди». Может быть, мне следовало позвонить ей по дороге сюда, просто чтобы узнать, где ее голова, но я намеренно дал ей дистанцию. Не хотел влиять на ее решение. Не хотел, чтобы она чувствовала себя плохо, если передумала проходить через это.

Сэм нужно пространство и время, чтобы приспособиться к происходящему. Последние семьдесят два часа, вероятно, были для нее ужасными. Я представляю, как она расхаживает по квартире и дергает себя за волосы. Не удивлюсь, если она появится совершенно лысой ― если она появится.

Дерьмо.

Теперь я и сам сомневаюсь. Это было так глупо. О чем я только думал, когда предлагал пожениться? Мы можем найти новую работу. Мы можем снова стать просто друзьями, если это означает, что я смогу сохранить Сэм в своей жизни. Я буду держать свои руки и мысли при себе. Если она не хочет быть со мной, я могу это принять. Но потерять Сэм совсем? Нет. Нет судьбы хуже этой.

Небольшая толпа детей кричит и убегает от своих сопровождающих у входа в вестибюль, а затем прямо за ними входит Сэм.

Святой… Воздух вырывается из моей груди. Волна мурашек пробежала по моему телу. Я борюсь с желанием прижать руку к сердцу.

― Йен! Почему ты так тяжело дышишь? У тебя сердечный приступ или она там?!

― И то, и другое.

― Как она выглядит?

― Она... она…Я думаю…

Моя мама раздражена отсутствием у меня связи между мозгом и ртом. Все мои синапсы исчезли.

― Что на ней надето?!

Мы с Сэм встречаемся взглядами, и она замирает, увидев меня. Там есть беспокойство ― беспокойство и развлечение. Она сжимает губы, чтобы скрыть улыбку. Ее голова наклоняется в сторону, и она пожимает плечами, как будто: «Да, я здесь, хотя это абсолютно безумно».

Я плакал дважды в своей взрослой жизни. Первый ― когда сломал берцовую кость во время футбольного матча. Это было так больно, что я потерял сознание. Это второй раз. Я полный идиот, когда смотрю, как она идет ко мне. У нее нет четкого пути. Ей приходится лавировать между детьми, которые бегают как сумасшедшие, и взрослыми, которые совершенно скучают. Одна дама отступает назад и чуть не падает на нее, прежде чем извиниться.

― ЙЕН! ― в отчаянии кричит мама. ― Что на ней надето?!

Я осматриваю ее тело.

― Белое платье... кружевное.

― Пышное?

― Прямое.

Не знаю, как ей удалось так быстро его найти, но, похоже, оно было сделано специально для нее. Верх платья облегает, V-образный вырез опускается к груди, кремовая кожа сияет под ночным небом. Нижняя половина обволакивает ее ноги, когда она идет.

― У нее волосы подняты?

― Нет. Они распущены, волнистые и длинные, самая яркая вещь в комнате.

Несколько ребят останавливаются и смотрят на нее, когда она проходит мимо. Одна девочка спрашивает:

― Мама, она сказочная принцесса?

Я вытираю щеки тыльной стороной ладони, смахивая слезы самым мужественным образом. Это бесполезно. Сэм тоже плачет, плачет и смеется, приближаясь ко мне. Когда она подходит ближе, я, наконец, замечаю, что она держит красную розу, которую я оставил на ее столе, с синим носовым платком, завязанным вокруг нее.

― Привет, ― робко говорит она.

― Привет.

― Мне нравится твой смокинг.

― Мне нравится твое платье.

Ее глаза расширяются от комплимента, а затем она опускает взгляд, разглаживая рукой ткань.

― Я нашла его в консигнационном магазине. Тридцать долларов.

― Мило.

― Держу пари, ты выглядишь так красиво, Сэм! ― кричит мама.

Сэм вздрагивает и оглядывается, пытаясь понять, откуда раздался голос. Я похлопываю себя по нагрудному карману смокинга.

― Мои родители тоже хотели быть здесь.

Она смеется и наклоняется вперед, пока ее рот не оказывается на одном уровне с телефоном.

― Здравствуйте, мистер и миссис Флетчер!

― Зови нас мамой и папой! ― кричат они в унисон. ― Если хочешь!

Раввин делает шаг вперед и представляется Сэм. Мы с ним говорили о логистике, и он знает правила. Мы не можем долго здесь торчать. Это не может быть полноценной церемонией.