Плохой парень (ЛП)

Я открываю рот, чтобы поспорить еще немного, обрушить на него доводы разума, но я слишком ошеломлена, чтобы подобрать слова. Открываю и закрываю рот, как рыба.

― Реально, что бы изменилось? ― говорит он, все еще глядя вперед. ― У нас уже есть подписка на питание и учетная запись Netflix. На самом деле, если ты не выйдешь за меня замуж, я изменю свой пароль.

Что ж, он действительно держит меня там… НЕТ!

― Мы не можем пожениться! ― кричу я, драматично вскидывая руки. ― У нас даже секса не было!

― Да, ну, это мы можем исправить, ― говорит он, демонстрируя намек на ухмылку. ― Эти окна довольно тонированные.

Черт бы побрал это восхитительное лакомство. Их мороженое такое густое, что я даже не могу вылить его ему на голову.

Наконец, Йен поворачивается ко мне лицом, и я поражена кобальтово-синей пылью и чем-то еще: ЛЮБОВЬЮ. Он берет мои руки и кладет их на центральную консоль. Этого не может быть. Меня трясет. Это похоже на настоящее предложение... за исключением того, что машина рядом с нашей ревет рэп-музыку так громко, что их бас сотрясает наши окна. Позади Йена ржавый мусорный контейнер и несколько изящных граффити, говорящих мне: «Соси член». В поле зрения нет ни одного лепестка розы или зажженной свечи.

― Но, если честно, разве это не единственная причина, по которой ты против? ― спрашивает он, проводя большим пальцем по моим костяшкам. Мое сердце колотится в груди. Я чувствую, что в любую секунду могу безудержно разрыдаться.

― Я не знаю. ― Качаю головой и пытаюсь отдернуть руки, но Йен не отпускает.― У меня не было времени по-настоящему взбеситься.

Он решительно качает головой.

― Я не собираюсь давать тебе время. Не думай. Орео или M&Ms?

― Орео

― Лето или осень?!

― Осень.

― Татерс-тотс или картофель фри?

― И то, и другое!

― Ты хочешь выйти за меня замуж, да или нет?

― ДА!

Потом я перепрыгиваю через консоль и целую его так крепко, что он падает на спину и бьется о стекло. Дети в рэп-машине кричат нам, чтобы мы сняли комнату.

Глава 18

Сэм

Час спустя мы входим в офис окружного клерка, с одетыми на пальцах пластиковыми кольцами, которые мы обменяли на два четвертака в продуктовом магазине через дорогу от Соника. Я ожидаю, что, как только мы окажемся внутри, начнется настоящий шум ― воздушные шары, серпантин, белые занавески, ― но мне кажется, что мы стоим в очереди в отделе транспортных средств, когда серьезная девица по имени Этель называет наш номер.

Мы садимся в ее кабинке, и я под кайфом от сахара и любви. Этель, с другой стороны, явно скучала по вечерней чашке кофе. Она дважды смотрит на часы, прежде чем, наконец, признать нас.

― Назовите свои имена для протокола.

― Привет! Привет! Я Сэм... Саманта Абрамс. Это мой жених, Йен Флетчер. О БОЖЕ, МОЯ ФАМИЛИЯ БУДЕТ ФЛЕТЧЕР! Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ПЕРВОЙ НА ПЕРЕКЛИЧКЕ!

Все поражает меня сразу.

Я ВЫХОЖУ ЗАМУЖ!

И СОБИРАЮСЬ СТАТЬ ЖЕНОЙ ЙЕНА!

Я нервничаю и улыбаюсь так сильно, что у меня болят щеки. Йен смеется и берет меня за руку. Он не трясется, как я, но гораздо ближе к энергетическому уровню Этель, чем к моему.

― А-б-р-а-м-с? ― спрашивает Этель, направляя свои очки на экран компьютера.

Я наклоняюсь вперед и почти кричу:

― Да!

Все, что я говорю, увенчано улыбкой и знаком объяснения. Она могла бы спросить меня, умерли ли мои прадедушка и прабабушка, и я бы ухмыльнулась от уха до уха и воскликнула: «ЕЩЕ БЫ, МЕРТВЫ, КАК ДВЕРНОЙ ГВОЗДЬ!»

― Ф-л-е-т-ч-е-р?

― Да, мэм. ― Йен кивает.

Мэм! Мой жених такой почтительный! Я смотрю на него затуманенными глазами, и он сжимает мою руку. Этель продолжает печатать, стуча по клавишам, как по барабанам. Она, кажется, не в восторге. Она может сказать, что мы обручились всего час назад? Очевидно ли, что это спонтанно и глупо?

Что, если она задаст нам вопросы, чтобы убедиться, что мы влюблены, и мы ответим по-разному? Йен, Сэм предпочитает мужчину сверху или женщину сверху во время совокупления? ОН НЕ ЗНАЕТ! Внезапно мне жарко, и я потею. Паникую, как будто это свадьба по грин-карте. На самом деле Этель спрашивает только о том, связаны ли мы каким-либо образом или кто-то из нас просрочил выплату алиментов, но это не мешает мне лгать ей о наших отношениях, просто на всякий случай.

― Он сделал это грандиозное, сверхъестественное предложение, вертолеты и все такое. Билл Мюррей был там!

Она ворчит, продолжая печатать.

― Вообще-то мы встречаемся уже три года, ― хвастаюсь я. ― Вот, почему я так эмоциональна.

Этель смотрит на меня поверх очков.

― Поздравляю. ― В ее голосе не слышно поздравления. ― Кто-нибудь из вас уже женат?

Я растерянно моргаю.

― Я только что сказала вам, что мы встречаемся уже три года.

Она вздыхает и в третий раз смотрит на часы.

― Я должна задать все вопросы в списке. Да или нет?

― Нет, ― отвечаем мы в унисон.

Вот тебе и романтика. Этель печатает бланки, шлепает штампы и как можно быстрее выталкивает нас за дверь. У нас в руках разрешение на брак манильского цвета и строгий приказ ждать семьдесят два часа, прежде чем связать себя узами брака. Для меня это новость. Я думала, что мы получим лицензию, заскочим в здание суда и закончим все это к обеду. Семьдесят два часа кажутся целой жизнью ― конечно, достаточно времени, чтобы высокий уровень сахара исчез, и мы поняли, насколько все это совершенно иррационально. Я не хочу думать. Хочу продолжать играть в игру Йена. Хочу выйти замуж прямо сейчас!

Я думаю, Йен чувствует это, потому что он молчит, пока мы возвращаемся к его машине. Он открывает мою дверь, и как только мы оба садимся, я снова беру его за руку. Ему трудно выбраться с парковки и вернуться на дорогу, пока я держу его, но не могу отпустить. Это единственное, что удерживает меня на земле.

― Может, поедем в Вегас? Там нет никакого периода ожидания.

― Нам понадобится семьдесят два часа, чтобы добраться туда и обратно. Давай просто подождем здесь.

― Но я чувствую, что мы должны продолжать двигаться! Это действительно происходит?

Йен кивает и поворачивается на сигнал светофора.

― Это не какая-то изощренная шутка с твоей стороны? Потому что на самом деле ты мог бы сделать это гораздо лучше, чем я.

― Не говори так. Ты красивая и забавная.

― ЧТО?!

Одно дело ― сделать предложение руки и сердца, и совсем другое ― назвать меня красивой и смешной. Я не уверена, какой из них важнее.

― Йен Флетчер считает меня красивой, ― говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. ― Вау.

― Угу. Постарайся не выглядеть такой ошеломленной. Хочешь, я заскочу в Оук-Хилл, чтобы взять твой велосипед?

― Да, пожалуйста.

― Что будем есть на ужин? Хочешь, отпраздновать по-китайски?

― Да! Курица с кунжутом. Подожди, черт, мне надо ехать к родителям. Сегодня утром они вернулись из круиза, и я пообещала поужинать с ними, чтобы они могли показать мне фотографии. ― Черт возьми. ― Я могу отменить?

― Нет. Ты их почти не видишь.

Такой понимающий.

― Почему бы тебе не прийти, и мы вместе поделимся с ними новостями? ― спрашиваю я, надеясь, что он не бросит меня на произвол судьбы.

― Думаю, это неплохая идея. Как, по-твоему, они это воспримут? ― Он пожимает плечами.

― Если последние несколько дней и научили меня чему-то, так это тому, что совершенно бесполезно пытаться предсказывать будущее. Давай просто покончим с этим.

֍֍֍

Я намеренно игнорировала очевидный исход. Мои родители, Дженин и Томас, очень скучны и старомодны. Мама не разрешала мне стричься, пока мне не исполнилось семь. Я не могла пользоваться косметикой, пока не стала достаточно взрослой, чтобы купить ее для себя. Они не пьют алкоголь. Они критичны, и я обычно стараюсь избегать их, в то же время, не вычеркивая их полностью из своей жизни. Когда неожиданно появляюсь на ужине с Йеном на буксире, они ведут себя очень расстроено.