Страница 35 из 36
Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказавшись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империалистических держав, новые государства неизбежно следовали по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.
Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Великобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе, – отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 г. Ульманис и Мейеровиц признали "необходимость экономического проникновения со стороны какой-либо державы и выразили твердое пожелание, чтобы этой державой была Англия".
На состоявшейся в июле 1925 года конференции посланников Латвии в Риге была принята резолюция, в которой говорилось: "Поскольку Англия является врагом России и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, привлекать в Латвию английские капиталы и стремиться получить в ней займы".
Но одновременно с Великобританией усиливала экспансию в Прибалтику Германия. При этом Германия опиралась на немецкое меньшинство в трех республиках. 27 декабря 1920 года министерство иностранных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говорилось: "Прибалтийские немцы должны стремится к сотрудничеству с господствующими нациями окраинных государств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Германии".
Продвижение в Прибалтику рассматривалось в германских правящих кругах как трамплин для экспансии в Россию. 26 января 1921 года в министерстве иностранных дел Германии состоялось совещание по экономическим отношениям с Латвией. На совещании было сказано, что "Германия ничего не боится так сильно, как быть обойденной или опоздать при занятии позиций, с которых она могла бы начать завоевание России мирными средствами".
Помимо конкурентной борьбы за овладение Прибалтикой ведущие державы Запада занимали различные позиции относительно будущего трех республик. Если Великобританию и Германию устраивало сохранение у них статуса номинальной независимости, что позволяло им укреплять свои позиции в этом регионе, то позиция Франции и США была иной. Эти державы не оставляли надежд на скорую реставрацию дореволюционных порядков в России. Так министр иностранных дел Польши Сапега писал польским представителям за рубежом 10 сентября 1920 года, что Франция считает прибалтийские государства "временным и неизбежным злом" и "будущей добычей возрожденной России".
Аналогичную позицию занимало и американское правительство. Последнее упорно старалось спровоцировать вооруженный конфликт на советских границах Прибалтики с тем, чтобы развязать оттуда новую интервенцию против Советской России. Так, 9 августа в Государственный департамент было направлено письмо Юнга о возможности советского нападения на прибалтийские республики. Следствием этого явилось прибытие в Балтийское море американского крейсера "Питтсбург", а также военных судов "Брум" и "Брукс". 6 и 24 декабря 1920 года Юнг направил новые телеграммы в Государственный департамент об угрозе советского нападения. В последней телеграмме он утверждал, что в середине января 1921 года ожидается нападение Красной Армии на Эстонию и Латвию.
Позиция двух влиятельных держав Запада заставляла правительство Латвии искать, с одной стороны, поддержки Великобритании, а, с другой стороны, укреплять военно-политические связи с другими лимитрофами. Министерство иностранных дел Латвии информировало своего представителя в Великобритании о том, что союз возможно большого числа государств является необходимой гарантией на тот случай, если в России будут установлены прежние порядки и новое правительство России начнет добиваться восстановления "единой и неделимой". Поэтому, говорилось в письме министерства, "мы не возражали бы против заключения союза новых государств от Белого до Черного моря; наоборот, если возникла бы возможность заключить такой союз… мы бы его энергично поддержали бы".
Это предложение было поддержано Эстонией на конференции трех прибалтийских стран, а также Польши и Финляндии в Булдури 6 августа 1920 года. На этой конференции был выработан ряд статей военного соглашения, предусматривавшее, что оно направлено против России. При этом под "Россией" подразумевалась "любая военно-политическая организация, которая возникла или могла бы возникнуть на территории России. На конференции было также признано желательным заключение военного договора между Польши, Эстонии, Латвии и Литвы, направленного против Германии. (Финляндия категорически отказалась стать участником такого договора.)
Разногласия между западными державами проявлялись и в других областях. Если Франция стремилась связать три республики союзом с Польшей, находившейся под сильным влиянием Парижа, то Англия настаивала на создание политического блока Прибалтийских стран со скандинавскими странами. Однако французские планы создания блока Польши и трех прибалтийских республик наталкивались на сопротивление Литвы, настаивавшей на возвращение Польшей Вильнюса и Виленской области.
Считая независимость прибалтийских государств "временным явлением", Франция не спешила с их признанием де-юре. Лишь разгром белых армий заставил французское правительство несколько изменить свою позицию. Журнал "Эроп нувель" писал: "Нет больше генералов, которых можно было бы признать, поэтому признают новые государства". Министр иностранных дел Латвии писал посланникам страны: "Единственной антибольшевистской силой остались новые государства, которые Франции, естественно, пришлось признать". 26 января 1921 года Верховный совет стран Антанты по предложению Франции признал независимость Эстонии и Латвии.
Латвийский посланник в Лондоне Бисениек писал в Ригу, что одной из причин признания Францией Эстонии и Латвии было желание французского правительства создать "сплошную полосу буферов между Германией и Россией от моря до моря".
Лишь США долго возражали против признания Латвии и Эстонии, исходя из необходимости реставрации "единой и неделимой" России под властью белых генералов. Правда, 28 июля 1922 года правительство США приняло решение о признании Латвии и Эстонии де-юре, но при этом не исключая возможности восстановить России в дореволюционных границах.
Созданию прочного антисоветского блока "от моря до моря" мешали разногласия между прибалтийскими государствами и Польшей. Не удовольствовавшись захватом Виленской области, Польша претендовала на шесть волостей юго-восточной Латвии, а то и на весь юг республики. Поэтому не только Литва, но и Латвия выступала против участия Польши в общем военно-политическом союзе. Однако ничто не помешало заключению 7 июля 1921 года договора о военном союзе между Эстонией и Латвией.
12-13 июля 1921 года в Риге состоялась конференция министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. На ней Литва пыталась привлечь две другие прибалтийские республики к ее конфликту с Польшей на своей стороне, но потерпела в этом неудачу.
Через несколько дней 25-30 июля в Риге состоялась другая конференция с участием представителей Эстонии, Латвии, Финляндии и Польши. Литва отказалась в ней участвовать. Очевидно на ней вновь был поставлен вопрос о создании антисоветского военно-политического блока. Информируя своих посланников за рубежом после этой конференции, министерство иностранных дел Латвии подчеркнуло, что слухи об агрессивных намерениях России не могут быть приняты всерьез; напротив, приходится опасаться, что Польша и Румыния сами могут спровоцировать конфликт с Советской страной.