Страница 34 из 36
Большие надежды в независимой Латвии возлагали на экспорт льна. В мае 1920 года журнал "Экономистс" писал: "В настоящее время трудно использовать лес, поэтому на первое место становится использование льна". Для этих соображений были известные основания. В 1909 – 1913 году на Латвия приходилось 16,3% мировых посевов льна и 13,3% производства льноволокна. Представитель Латвии на Парижской мирной конференции Я. Сескис писал 27 августа 1919 года министру иностранных дел Латвии Мейеровицу: "В особенности следует экономить лён, который здесь на Западе ценится, по-видимому, наравне с золотом". Сескис предлагал использовать состояние войны с Советской Россией для того, чтобы "захватить в пограничных с Латвией районах России запасы льноволокна, которые можно было бы реализовать на Западе, получив в обмен вооружения".
Министр финансов Латвии Р. Каллиенс заявлял: "Лён – это основа государственного хозяйства Латвии, поэтому делается всё возможное, чтобы восстановить и расширить площади подо льном, которые в вихре войны значительно уменьшились". Эти усилия принесли свои плоды. В 1920 – 1923 годах Латвия заняла 4-е место в мире после РСФСР по производству льна. В 1921 – 29 годах на долю Латвии приходилось от 9% до 11,5% посевных площадей мира, занятых подо льном. В те же годы на Латвию приходилось около 8% мирового сбора льноволокна. В 1920 году – 66% латвийского сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности направлялась в Англию. Из льноволокна, ввозимого в Англию, 31% приходилось на Латвию.
Однако зависимость от экспорта льна поставила экономику Латвии в уязвимое положение. В 1921 году произошло падение цен на лён и сокращение его закупок. В 1922 – 23 году внешние закупки льна увеличились и наблюдался рост льнообрабатывающей промышленности в Латвии. Но в 1924 – 1929 году экспорт льна в Великобританию неуклонно сокращался.
Как отмечал Варславан, "Латвия, имея возможность продавать льноволокно в другие страны по более высоким средним ценам, все же поддерживала устойчивый удельный вес экспорта в Англию сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности. В этом находила отражение неравноправие экономических отношений и зависимость буржуазной Латвии от Великобритании".
На Великобританию приходилось более 40% латвийского экспорта сырья и полуфабрикатов, при этом значительное место занимали лесоматериалы. Большую долю в импорте Латвии занимало и сливочное масло, главным потребителем которого являлась Германия (78%). Всего на долю Англии и Германии приходилось две трети экспорта Латвии. В то время, как Англия главенствовала в латвийском экспорте, Германия доминировала в латвийском импорте.
После 1913 года существенно изменилась роль Прибалтики как транспортной артерии, связывавшей Россию с Западом. В 1913 году на латвийские порты приходилось 56,2% внешнеторгового оборота России на Балтийском море. При этом 82% стоимости товаров, вывозимых через эти порты, были произведены в России за пределами Латвии, и лишь 18% – в самой Латвии. После Первой мировой войны Латвия оказалась оторванной от России. Прежняя система хозяйства была нарушена и транспорт Латвии работал с существенной недогрузкой. Если в 1913 году число судов, посещавших порты Латвии, составляло 5289 (их тоннаж был 3 591 195 тонн), то в 1929 году число таких судов было 3841, а их тоннаж насчитывал 1872 790 тонн. Место России в морском транспорте Латвии заняла Англия, хотя Германия успешно конкурировала с "владычицей морей". Одновременно Германия играла активную роль в развитии железнодорожного транспорта через Прибалтику в РСФСР.
После 1917 года иностранный капитал постарался занять место российского в экономике Прибалтике. Значительной частью российской собственности завладели англичане и немцы. Так 42,1% пайщиков Крегнольмской мануфактуры жили в Англии, 38% – в Германии. 4,5% – в Дании, 2,9% – в Чехословакии, 2,7% – во Франции, 1,3% – в Швейцарии, 5,2% пайщиков жили в Латвии, Мексике, США, Финляндии, Австрии и Норвегии. Лишь 1,2% пайщиков проживали в Эстонии.
"Эстонская энциклопедия" писала в 1933 году: "Влияние иностранного капитала в промышленности Эстонии велико. Он преобладает в текстильной и бумажно-целлюлозной промышленности, в телефонной фабрике и цементных заводах; посредством иностранного капитала создана вся частная сланцевая промышленность… Инвестированный в промышленность иностранный капитал достигает примерно 50 миллионов крон, составляя круглым счетом половину балансовой стоимости всего недвижимого и движимого имущества промышленных акционерных обществ". В 20-е годы в экономике Эстонии решающую роль играл английский капитал, а в 30-е годы все более усиливалось влияние Германии.
Иностранный капитал господствовал и в экономике Литвы. Шведский капитал скупал спичечные фабрики, строил бумажную фабрику. Германский капитал направлялся в металлообрабатывающую и полиграфическую промышленность. Английский и голландский – в бумажно-целлюлозную и полиграфическую промышленность, американский – в текстильную.
Английский капитал занимал 2-е место по вложениям в экономику Латвии, уступая лишь германскому.
Финансовый капитал крупных зарубежных держав занимал господствовал в банках Прибалтики. Удельный вес капиталов банков США, Англии, Германии и других иностранных держав составлял 60 процентов в сводном балансе всех частных банков Латвии.
Велика была и долговая зависимость от Запада прибалтийских государств. В начале февраля 1923 года правительство Англии потребовало от Латвии возмещения расходов на содержание ряда латышских воинских формирований в Сибири в период колчаковщины, оплаты за содержание английских представителей в Латвии в 1919 году и платы за транспортировку латышей из Дальнего Востока и Архангельска в годы Гражданской войны. К этому времени долговые обязательства Латвии перед Англией превысили 2 миллиона фунтов стерлингов и составляли около 70% всех внешних долгов Латвии. За американские продовольственные поставки в Латвию в годы войны, республика была должна США более 5 миллионов долларов.
Займы, взятые Эстонией в странах Запада в первые годы своего независимого существования, стали тяжелым бременем для небольшой республики. 68% военных долгов приходилось на долю США, 20% – на долю Великобритании. Хотя Эстония ежегодно платила США огромные суммы для погашения долга, ее задолженность не уменьшалась, а вследствие неуплаты по процентам в кризисные годы, увеличивалась. Так долг Эстонии Соединенным Штатам составлял в 1922 году 58 171 тысяч крон, а в 1934 – 65 041 тысяч крон. Сепре замечал: "Этот долг был достаточно крупным, чтобы держать в подчинении такую небольшую страну, как Эстония".
К тому же импорт в Эстонию из развитых стран мира превышал ее экспорт. Так Эстония ввозила из США товаров (хлопок, смазочные масла, автомашины, тракторы) на 22 миллионов крон, а вывозила своих товаров на 1 миллион крон. В результате в 1920 – 1925 годах были истрачены все резервы золота и инвалюты Эстонии. О. Сепре писал: "Большая часть золотого запаса буржуазной Эстонии утекла за границу уже в начале 20-х годов… Экономика страны оказалась на краю гибели. Курс эстонской марки катастрофически упал".
В 1927 году Эстонии был предоставлен заем Лиги наций. На деле деньги были предоставлены английским банком "Мидлэнд". Финансовым советником при Эстонском банке на правах комиссара стал Уолтер Уильямсон, который фактически руководил всей финансовой и экономической политикой Эстонии".
С первых же дней своего независимого существования оказалась опутанной долгами и Литва. В товарообороте Литвы господствовали Германия и Великобритания, на долю которых приходилось 70-80% импорта и 40-60% экспорта. Американский капитал проникал в Литву в основном через зажиточную литовскую эмиграцию. Ей принадлежала значительная часть капитала в Международном и Кредитном банках. Американцы-выходцы из Литвы господствовали в Литовском и Земельном банках. Членом правления Международного банка был А. Сметона.