Страница 3 из 9
– Вы видели посторонних людей в воскресенье вечером? – спросил Воловцев у дворника, когда опросил всех соседей.
– Я как раз снег лопатой сгребал, – показал он в сторону большого сугроба в самом углу двора. – Холодно мне было, ну я и зашел в дворницкую, чтобы малость согреться. Кипяток в кружку заливаю и в окно смотрю, а тут из дома вышел господин в двубортной шубе, крытой черным кастором, и в большой бобровой шапке. Я к нему приглядываться стал, вроде бы среди наших жильцов нет такого. А он, проходя мимо дворницкой, поднял воротник шубы. Так я его лица и не разглядел.
Воловцов вновь опросил соседей судебного пристава Щелкунова, но согласно их показаний никто из них гостей в тот день у себя не принимал. Напрашивалось предположение, что приходил господин в двубортной шубе и меховой шапке единственно к Щелкунову. Вернее, не приходил, а проник в его квартиру, воспользовавшись настоящими ключами.
Вернувшись в дворницкую, Воловцов сказал дворнику:
– Вот что, батенька, вы мне поподробнее расскажите о том человеке в шубе, – присел он на шаткий стул. – Какого он роста, широк ли в плеча, какая походка… Может еще что-нибудь вспомните.
– Я его вначале, стало быть, принял за их благородие Владислава Сергеевича, господина Щелкунова то есть, – принялся охотно пояснять дворник Бубенцов. – У него точно такая же шуба и шапка имеются. И роста он такого же… А потом гляжу, а воротник-то на шубе иной. У Владислава Сергеевича воротник из камчатского бобра, а у господина, что из дому вышел – из польского. Камчатский бобер он такой, с проседью, и в море проживает. У него мех ценнее, а стало быть, дороже. А польский бобер – он по речкам живет, и мех у него поплоше будет… А походка? – пожав плечами, добавил: – Обычная походка.
– А во сколько тот господин из дому-то выходил? – в тон дворнику спросил Воловцов.
– Да почитай в десятом часу будет, ежели, стало быть, не в половине десятого, – чуть подумав, ответил Федосей Бубенцов и принял крайне деловитое выражение лица, как человек, сообщивший значимую вещь, а потому тоже являющийся важной персоной.
– Описать этого человека сможете? – посмотрел на дворника Иван Федорович.
– Чевой-то? – удивлённо уставился на него служитель метлы и лопаты.
– Рассказать о том, как выглядел тот человек, что в десятом часу вечера в воскресенье из дому вышел, сможете? – терпеливо повторил судебный следователь по особо важным делам.
– Ну, а чего не смочь-то? Смогу, стало быть, – изрек Федосей Бубенцов и выдал: – Он был со спины похож на Владислава Сергеевича. А с переду, стало быть, нет…
– Что значит: «с переду нет»? – уже не столь спокойно спросил Воловцов. – Он был старше или моложе Щелкунова?
– Чай, чуток постарше, – заключил дворник.
– А какое у него было лицо?
– Ну, обнокновенное. С усами, стало быть, – последовал ответ. – Как у барина положено.
– Полное, худое?
– Чевой-то?
– Лицо, спрашиваю, полное или худое у него? – похоже, начал заводиться Иван Федорович.
– Обнокновенное…
Дальше допрашивать дворника не имело смысла. Да и не было необходимости. Все, что надлежало узнать в первую очередь, было установлено: этот усатый и со спины похожий на Щелкунова, но летами старше его, наведывался, скорее всего, в квартиру судебного пристава. Причем открыл этот некто квартиру Щелкунова предположительно настоящими, а возможно, собственными ключами пропавшего судебного пристава. Это означало, что усатый и есть преступник или является его сообщником. А отсюда вытекают два варианта: либо Владислав Сергеевич был уже мертв, либо он удерживался злоумышленниками с целью вытребовать у него деньги, ценные бумаги или какие-то документы, представляющие ценность для самих преступников.
Г Л А В А 2
ТРИ КАТЕГОРИИ ЖЕНЩИН
Эмилия Бланк, прехорошенькая девица небольшого росточка и девятнадцати лет от роду, вошла в комиссионерскую контору первого разряда «Гермес» с милой улыбкой благодетельницы, собирающейся совершить значительное пожертвование в пользу бедных сирот или престарелых вдов. Прошелестев платьями мимо двери с табличками «Отдел заказов», «Бухгалтерия» и «Касса», девица смело подошла к двери с табличкой «Директор». Негромко стукнув для приличия пару раз, девица отворила дверь и уверенно прошла в небольшой кабинет, где за столом восседал крупный седовласый мужчина с большим ртом и глубокими морщинами на лбу, оставленными неисчислимым количеством разгульных ночей, каковых могло бы быть значительно меньше, не имей он разудалого характера. Настроение его было, кажется, прескверное. На вид мужчине было около пятидесяти лет. По его лицу и взгляду, что он бросил на вошедшую гостью, разбирающийся в физиогномике человек уверенно заключил бы, что этот господин большой любитель женского полу. И что к пятидесяти годам это увлечение не только не умалилось, но кратно усилилось, превратившись в некоторый приятный род занятий…
– Вы директор этого заведения? – милым голосом пропела девица, влажно блеснув из-под черной вуалетки темными проницательными не по годам глазами.
– Да, я директор сего заведения, – добродушно улыбнулся крупный седовласый мужчина, у которого настроение с появлением Эмилии Бланк быстро поменялось в лучшую сторону. С удовольствием разглядывая ладную фигурку посетительницы и ее хорошенькое личико, он со всей почтительностью добавил: – Слушаю вас внимательно, сударыня… Всецело к вашим услугам.
Девица слегка смутилась, что, впрочем, было простым лукавством с ее стороны, и произнесла чисто ангельским голоском:
– Я по поводу объявления в «Московском листке». Вам ведь нужен управляющий в магазин галантерейных товаров, что открывается на следующей неделе? Я бы с удовольствием заняла это место. Смею вас уверить, что я справлюсь не хуже мужчины…
– Гм, – последовал ответ. – Неожиданное предложение.
Седовласый директор комиссионерской конторы первого разряда продолжал разглядывать девицу, явно получая от созерцания ее фигуры немалое эстетическое удовольствие. Опытные по части женского полу мужчины – а седовласый и большеротый директор-комиссионер по имени Рудольф Залманович Вершинин был именно таковым – с одного взгляда определяют к какой категории относится женщина, попадающаяся им на глаза. Таковых категорий, как считают эти мужчины, всего три: доступные женщины; женщины, доступные со временем; и недоступные женщины (хотя при должном рвение и наличии свободных средств таковых не бывает). Причем приоритетными для значительной части таких мужчин являются две категории женщин: доступные и доступные со временем.
С доступной женщиной понятно: получить удовольствие с минимумом денежных и временных затрат – кто ж от такого откажется! Категория женщин «доступные со временем», можно и потрудиться, если уж она прехорошенькая. Постучать копытами, подобно боевому коню перед схваткой, потратиться на подарки, а там желанный плод сам упадет в руки. А вот брать штурмом недоступных женщин, рассчитывая на успех, здесь должен быть кураж и подобающее настроение.
Многих опытных мужчин привлекают недоступные женщины именно из-за их недосягаемости. Взять такой Шлиссельбург зачастую становится единственной мечтой мужчины, а для некоторых превращается в смысл жизни.
Рудольф Вершинин был из тех мужчин, что предпочитали исключительно доступных женщин и не желали терять время на обхаживание прочих их разновидностей (чего же бить кулаки в грудь, ежели в достатке имеются дамы попроще?). Безошибочно почувствовав, что перед ним именно такая, причем молоденькая, свеженькая и удивительно прехорошенькая, он уже принял решение, как ему надлежит поступить. Правда, перед этим не лишне поиграть в строгого начальника…
– Хотя… Почему бы и нет? Вуалетку поднимите, – произнес Рудольф Залманович таким тоном, словно в приказном порядке настаивал оголить грудь.
Эмилия не сразу, но покорно исполнила просьбу-приказ директора комиссионерской конторы. Вершинину понравилось слегка затяжная пауза между его просьбой и исполнением; выдержана ровно настолько, чтобы он ощутил некоторое сопротивление и одновременно готовность к следующему шагу. «Если она будет так же покорно исполнять и приватные просьбы, – подумалось ему, –буду считать, что мне наконец-то улыбнулась фортуна».