Страница 40 из 41
— Я там такое видел, зря не пошли, — рассказал я.
— Что? Само обморожение сидит прямо там? — пошутил Андреич.
— Не, наверное, там внутри поезд и люди, ожидающие, когда он тронется. Но тронулся только ты, когда полез туда, — засмеялся Блюм.
Нужно было идти домой, сушить вещи. По пути обратно мы зашли в магазин, больших маркетов тут не было, был маленький, зато цены в нем были явно немаленькие, овощи, фрукты, все стоило раза в два дороже, чем в Твери. Не то чтоб я обнаружил большие скидки на ту же рыбу, а ведь выход к Белому морю, судя по карте, был не так далеко. Дома мы жарили картошку, обычно жареное я не ем, тем более с какими-то консервами, но не вижу ничего страшного в том, чтобы разок перекусить подобным, тем более в приятной компании.
— Эх, так и хочется вспомнить Черногорию, — с ностальгией сказал я.
— Помните, как мы нашли парк возле школы? — спросил Андреич.
— Это когда вы купаться собрались? — уточнил Блюм.
— Ага, вода-то тогда ледяной оказалась, — сказал я.
— Они на зиму отопление моря отключают, — пошутил Блюм.
— Так вот почему билеты поздней осенью такие дорогие! — усмехнулся Андреич.
— Ахаахх, точно! — согласился я.
— Но все же согласитесь, что ощущения, когда только в отель заехали — непередаваемые, — спросил Блюм.
— Да, помню, сел покурить у входа, знаю, что в России сейчас грязь, снег, а тут в футболке сидишь, а тебя солнышко греет, — вспоминал Андреич.
— Ну, вас может и грело, а я в этот момент пытался администратору сказать, что кондиционер не работает, дубак редкостный в их домах, — не согласился я.
— Так от жары прячутся, — сказал Блум.
— На нас некоторые смотрели с широко открытыми глазами, идем по улице в зимних куртках, — предался воспоминаниям я.
— Я сам на себя так смотрел, хахах, — засмеялся Андреич.
— С самолета же, чай не из Африки прилетели, — сказал Блюм.
— А гранаты помните? — вспомнил Андреич.
— А то, я такое на всю жизнь запомнил, в России по сто рублей, а тут на ветках бесплатно висят, ждут, когда их сорвут, — с теплотой сказал Блюм.
— Растили явно не для тебя, — предположил я.
— Так я и взял один всего, — оправдывался Блюм.
— Твоя правда! — подтвердил я.
— Завтра Новый год, что делать будем? — спросил Андреич.
— А какие варианты? — уточнил Блюм.
— Днем — кататься, вечером пьяным валяться, — пошутил Андреич.
— Я в деле!
— Будто тут можно отказаться, — сыронизировал Андреич.
На следующий день с утра мы сходили за продуктами, традиционно не было ни салатов, ни нормальной еды, но таков уж путь, мы заказали какую-то пиццу, да, мне предстояло и ее есть, все же Новый год, суши на случай, если еды не хватит, и отправились выбирать вино. Собственно, Андреич и Блум всегда брали красное полусладкое, я брал сухое, классическая схема не изменилась. В любом случае, когда у кого-то кончалось, он уже особо не строил из себя любителя того или иного сорта. После пошли кататься, купили два сноуборда на двоих, ну, то есть не купили, а взяли напрокат, фотографий наделали больше, чем по времени катались, было вполне понятно, учитывая детский опыт на скейте, как на доске ехать, но было непонятно, как замотивировать себя еще раз подняться хотя бы метров на сто повыше. Тогда мы наконец-то решили воспользоваться подъемником. Скажу честно, в нем мне ехать совершенно не понравилось, около 15 минут тебя поднимают в кабинке, которая ходит ходуном, но ладно бы только это, окна заморожены полностью и тебе особо ничего не видно, из-за этого ты не можешь сфокусироваться на чем-то, что не дергается, и тебя начинает мутить. Ехать на нем обратно я решил точно отказаться, лучше уж кубарем с горы. Наверху было намного прохладнее, и дул сильный ветер. Было несколько трасс, которые напоминали рампы для скейта, на них мы и пробовали кататься, боясь, как бы не вылететь куда-то и не поехать вниз, все же опыта было ноль, так что рановато было такие поездки себе устраивать. Повыкладывались там пару часов, потом решили, что пора спускаться и готовиться к новогодней ночи. Я, как и говорил, решил спуститься по трассе, Андреич и Блум пошли со мной. Это был долгий путь, но довольно легкий, снег был утрамбован теми, кто съезжает, а вниз идти всегда легче, чем подниматься.
Дома мы расставили все на стол, включили телевизор, пожалуй, это было единственное новшество в нашем праздновании, ведь Интернета нормального не было, вай-фай в снятой квартире грузил посредственно, поэтому чтобы что-то болтало на фоне, решено было оставить включенным этот чудо-ящик, который уже, казалось, затерялся где-то в истории. По телевизору показывали сюжеты, которые сняли блогеры к Новому году, там увидел знакомое лицо, оно, конечно, постарело, но татуировка на шее указывала, что это был он.
— Эй, смотрите, это не Вечный? — спросил я.
— Какой еще Вечный? — не понял Блум.
— Да блогер, смотрели его лет 10 назад, — пояснил я.
— Не помню такого, — сказал Андреич.
— Это который все время ныл и ничего больше не делал? — уточнил Блум.
— Типа того, — ответил я.
— Я думал, он помер уже, — произнес Блум.
— Я тоже так думал! — подтвердил я.
— Сделай погромче, — попросил Блум.
Из телевизора донеслось: «В этом году я и моя команда съездили в несколько детских домов, чтобы подарить подарки и рассказать о пагубном действии алкоголя и веществ».
— Во заливает, сам же пил, как не в себя, — возмутился я.
Из телевизора продолжилось: «После нескольких лет саморазрушения я понял, что счастья это не приносит, поэтому попробовал сменить тематику мыслей, контента и перешел на полный ЗОЖ, чистота тела — чистота мыслей, теперь мы активно продвигаем программы за трезвую жизнь, в пример ставим нас самих».
— Что ж, не помер и делать что-то начал, кажется, это тоже успех, — сказал Блум.
— Я просто рад, что он жив, мне казалось, что он спился и где-то под забором издох, но нет, все же получил, что заслужил, даже по телевизору показывают и не в качестве фрика, — продолжил мысль я.
— Ну, наливаем, — скомандовал Андреич.
Когда мы выпили, Блум стал щелкать каналы и остановился на «Адультмульте».
Тут я не поверил своим глазам — шла первая серия моего мультсериала.
— Это же мой мульт, мой сценарий, по моему комиксу! — восхитился я.
— Да ладно? Тебя теперь и по телевизору крутят! — не поверил Андреич.
— Что ж, это успех! — подтвердил Блум.
— Да подожди ты, успех, еще неизвестно, понравится ли людям, — с сомнением произнес я.
— Да не парься, кому что-то может не понравиться в новогоднюю ночь, — успокоил меня Андреич.
— Точно, она полна чудес, так что и твое схавают, — поддержал Блум.
— Вот уж подбодрили, — сказал я.
Мы налили еще по бокалу и опрокинули. До Нового года оставалась минута.
— Вот сейчас понял! — произнес я.
— Что понял? — спросил Блум.
— Что счастье здесь, — ответил я.
— Десять! — начал отсчет Андреич.
— Девять! — поддержал его Блум.
Потом все вместе мы уже считали:
— Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один! С Новым годом!
Мы чокнулись бокалами.
— Друзья, я бы хотел сказать тост, — начал я.
— Давай скорее, есть хочется, — поторопил меня Блум.
— Почту за честь, если отныне мы будем честно говорить друг с другом о проблемах, это самое важное, не нравится — давайте говорить об этом, а не копить обиды, чтоб снова не разбежаться.
— Отличный тост, может, тогда с себя и начнешь? — спросил Андреич.
— Давай. Осенью мой психолог сказала мне, чтобы я записал все, что меня беспокоит, на бумагу, там, кстати, многое есть про вас, потом дам почитать, если хотите, теперь это уже не так важно, я написал что-то вроде книги, разбив все по главам, по паршивым ситуациям, если можно так сказать, — продолжил я.
— То есть ты теперь еще и книги пишешь? — спросил Блум.
— Нет, это для личного пользования, — уточнил я. — Так вот, я решил перечитать все это дело, чтобы потом выкинуть или сжечь, избавиться от груза, проще говоря, такой психологический прием, пошел в бар…