Остров вчерашнего дня

– Сэр, вы хотите знать, что я искала в вашем саквояже? Так вот, буду с вами откровенна: револьвер!

Не только его, конечно, вернее, даже совсем не револьвер, но с правдой Нина решила повременить.

Потому что в этой литературной вселенной, как ей отчего-то думалось, все временили с правдой, и она решила не быть исключением.

Потому что ни портативной печатной машинки, ни особой бутылки, ни цианида, ни сургуча судья с собой не вез.

Хотя сургуч и цианид он мог транспортировать в небольшой, не замеченной ею коробочке или вообще в кармане пальто, положив в обыкновенный конверт.

А вот бутылку и тем более пишущую машинку он в кармане пальто везти вряд ли мог.

Но он мог элементарно сделать так, чтобы все эти необходимые для его жутких задумок предметы были доставлены на остров Альбатросов загодя, действуя через того же Морриса.

Простая, но все объясняющая мысль.

Опешив, судья уставился на нее, а потом, брякнувшись обратно на мягкое сиденье первого класса, столь разительно отличающееся от деревянного в третьем, сдвинул в сторону покоившееся рядом с ним свернутое летнее пальто, поверх которого возлежал котелок, и извлек скрытый этими вещами массивный том в дорогом кожаном переплете.

Нина заметила золоченые буквы: «Francis Bacon. The Colours Of Good And Evil». И чуть ниже цифры, вероятно, дату написания сего трактата: «1597».

Ого, судья, потенциальный маньяк-убийца, почитывал в свободное от убийств время философа Фрэнсиса Бэкона – одну из его работ под названием «Цвета Добра и Зла».

А философ тот был погребен в церкви Святого Михаила в Сент-Олбансе. Городке, где она вышла в этот мир, где убили Веру Клейторн и где родился автор «Маленького альбатроса», реальный писатель Морпурго – также Майкл, то есть Михаил.

Уф, и что это значит? Нина понятия не имела.

Наверное, судья морально готовился к уничтожению десяти вышедших сухими из мутной водицы собственных неразоблаченных злодеяний убийц.

Уоргрейв на глазах у Нины раскрыл трактат философа Бэкона, и Нина увидела то, что много раз видела в различного рода криминальных фильмах: внутри, в особой контурной выемке прямо в книжных страницах, покоился револьвер.

– Вот и мой револьвер, милая барышня. С шестью зарядами. Дополнительной амуниции я не брал. Вы удовлетворены?

Нина не ожидала от судьи подобной честности – театральной и от этого весьма и весьма подозрительной.

А будет ли он столь же откровенен, если она попросит его продемонстрировать ей место хранения сургуча, бутылки и цианида.

И в особенности печатной машинки.

– Более чем, Ваша Честь. Теперь я знаю, что вы везете с собой револьвер. На остров Альбатросов, ведь так?

Судья, усмехнувшись узкими бескровными губами, проскрипел:

– Милая барышня, я удовлетворил ваше любопытство, весьма, смею думать, непраздное, теперь моя очередь. Кто вы и отчего вам нужно знать, везу ли я с собой револьвер?

Принимая правила игры судьи, Нина в тон ему ответила:

– Ваша Честь, это ведь два вопроса, поэтому отвечу только на первый, а на второй после того, как вы ответите на мой, уже заданный. Меня зовут Вера Клейторн.

Не говорить же, что на самом деле она Nina Petrovna Arbenin, то есть теперь, конечно, пусть и без штампа в паспорте и смены фамилии, Nina Petrovna Dorn.

Она внимательно наблюдала за реакцией судьи – ведь если он и есть маньяк-убийца, зазвавший «альбатросов» на одноименный остров, то должен выказать свое удивление или вообще выдать какую-то реакцию.

В особенности если он понял, что она назвалась именем той, каковой отнюдь не являлась.

Интересно, а судья мог быть убийцей Веры? И не в будущем, там, после совершения всех иных злодеяний на острове, а в прошлом: в третьеразрядном пансионе в городке Сен-Олбанс в графстве Хартфордшир?

Нина уставилась на руки судьи – нет, в пансионе она видела руки молодого еще человека, а не эти, с набухшими венами, сморщенной кожей и пигментными пятнами.

Перстень-печатка у судьи, в самом деле, имелся, но на нем был какой-то античный воин в шлеме, а вовсе не перевернутая восьмерка.

Знак математической бесконечности.

Может, у него, конечно, куча перстней, или хотя бы эти два, но там, в пансионе, она видела руку иного человека, отнюдь не Уоргрейва.

Однако судья не выказал никакой реакции – вообще, что само по себе было так же крайне подозрительно.

Или нет?

– Благодарю, милая барышня. Что же, продолжим нашу увлекательную игру, вы задали вопрос, я отвечу на него, чтобы вы потом ответили на мой, также уже озвученный. Да, я еду на остров Альбатросов, хотя не понимаю, как вы об этом пронюхали. И, кстати, о том, кто я такой. Я ведь помню вас, мы столкнулись с вами в книжной лавке на Паддингтоне. Вы ведь там следили за мной, милая барышня?

Нина, понимая, что ни звать проводника, ни тем более полицию Уоргрейв не намеревается, решив вести свою собственную, наверняка опасную, игру, парировала:

– Ваша Честь, столько вопросов, и все без соблюдения порядка очередности. Отвечаю на ваш уже заданный: мне надо знать, везете ли вы с собой револьвер, потому что у меня такое задание.

И мило улыбнулась судье, который, пошевелив узкими губами, ответил:

– А вы, милая барышня, не такая простая, какой кажетесь. И сдается мне, что никакая вы не Вера Клейторн.

Ну точно, он имел представление, как выглядит настоящая Вера, и раскусил ее. Он – убийца с острова Альбатросов.

И из романа Агаты Кристи (или все же Ариадны Оливер?) «Десять негритят».

– А предваряя ваш вопрос, милая барышня, о том, как я узнал, дам вам бонусный ответ: потому что вы иностранка! Говорите бегло, но с явным акцентом.

Как мило, что британцы норовят каждый раз провозгласить это, как будто она сама не в курсе.

– Ваша Честь, вы крайне любезны. То, что я говорю с акцентом, причем, как не менее любезно отметили, сильным, я, естественно, до вашего замечания понятия не имела. Премного благодарна.

Несколько мгновений они помолчали, и Нина наконец произнесла:

– Хорошо, нарушим правила нашей игры, которую отложим на потом.

Если это потом, конечно, еще будет.

– Ваша Честь, я, как и вы, еду на остров Альбатросов. И мой клиент нанял меня в качестве… в качестве детектива для того, чтобы я еще до появления на острове всех гостей выяснила, везет ли кто с собой оружие и если да, то какое именно.

Звучало не очень убедительно, но что в данной ситуации сумело бы развеять сомнения крайне подозрительного судьи Уоргрейва.

В особенности если он и был убийцей?

Вот именно, вероятно, вообще ничего, так что версия была не лучшая, но и не самая плохая.

Пусть этот ушлый крючкотвор еще докажет, что она говорит неправду.

– Кто ваш клиент? – заявил судья тоном, каким наверняка обычно вел допрос во время заседаний, и Нина ответила:

– А почему я должна вам говорить?

Судья осклабился.

– Потому что, милая барышня, иначе я вызову проводника, а потом и полицию. Я – судья в отставке, я – столп общества, я – добропорядочный пожилой джентльмен, а вы – крайне подозрительная инородка!

И, не исключено, серийный убийца.

Во всяком случае, в самом недалеком будущем.

– Крайне рада за вас, Ваша Честь, но, уверена, что никого вы не вызовите. Потому что если бы хотели, то уже бы вызвали. Я ведь тоже еду на Негри… я хотела сказать, конечно, на остров Альбатросов.

Снова молчание, во время которого судья крайне внимательно изучал ее с ног до головы, как мясник рассматривает животное, которое предстоит забить.

Или маньяк свою жертву.

– Ну хорошо, – прервала Нина затянувшуюся паузу, – моего клиента зовут… Eu. R. Dudd.

Наконец-то в черепашьем лице судьи Уоргрейва что-то изменилось – он облизал тонкие губы и переспросил: