Страница 106 из 128
Ашарх не нашелся, что сказать Саркозу. Старейшина тем временем, так и не дождавшись ответа, потянулся к глиняному блюдцу, стоявшему на самом краю заваленного бумагами стола. В тарелке горкой лежали зеленые мясистые листья, в которых профессор с внутренним содроганием узнал растительный наркотик - зох. Аш достаточно слышал о нем и его свойствах в академии: во времена его обучения многие студенты пробовали эту отраву, желая на краткое время овладеть силой, недоступной им в обычной жизни.
История возникновения и распространения самого популярного дурмана на материке насчитывала всего лишь чуть больше трех столетий. Честь первооткрывателей принадлежала гоблинам одного из двадцати трех могущественных семейств королевства Тхен - клану Беодез из города Скантеф, лекарям, которые и обнаружили растение с необычными свойствами, помогавшими на время не чувствовать любую боль. Но при частом использовании листья зоха вызывали серьезное привыкание, даруя вместе с тем ощущение полной непобедимости. И тогда растение стали повсеместно употреблять: особенно оно ценилось ифритами, которые на время сражений впадали в наркотическую ярость, не чувствуя боли от ран, пока не умирали от кровопотери. Зох разошелся по всему миру подпольными путями - его покупали всегда, несмотря на официальные запреты и казни. В Залмар-Афи за один лист растения могли повесить, но некоторые верующие все равно жевали зох, потому что в Заветах о нем не было сказано ни слова, а запретное лекарство даровало ощущение божьей милости, благодати, сошедшей с вершины Башни на грешную землю.
- Оставлю это на вашей совести... - протянул старейшина, принявшись медленно очищать от кожуры лист зоха. - Значит, вы оба идете из Италана? И в академии, конечно же, знают о вашем маршруте и переходе через перевал, профессор?
- Верно, - внутренне напрягшись, подтвердил Ашарх, - для подобной экспедиции необходимо оформлять множество бумаг, поэтому руководство академии в курсе. И из каждого крупного города я обязан отправлять письменные отчеты о тратах и всех событиях в столицу.
Услышав этот ответ Саркоз скривился, словно пожевал кислого щавеля.
- Допустим, что вы сказали правду. И, допустим, что я вам даже поверил, - сказал комендант, засунув кусочек растения в рот и принявшись тщательно его жевать, слегка прикрыв глаза. Минуту стояла полная тишина, пока на суровом лице мужчины не расцвела легкая улыбка, и только тогда он вновь посмотрел на пленников. - Но почему молчит ваша спутница, профессор? И кто она такая?
- Эта девушка - простая наемница, она охраняет меня в дороге, - Ашарх говорил спокойно и уверенно. Они с Лантеей еще вечером пришли к мнению, что акцент хетай-ра мог вызвать ненужные вопросы, поэтому все беседы должен был вести преподаватель.
- Наемница? - с сомнением в голосе переспросил Саркоз. - Не очень-то похоже. Карлай, ты осмотрел их вещи?
- Да, старейшина! Веревки, еда и одежда. С девушки сняли несколько ножей и кинжалов, но ничего серьезного, - отчеканил капитан.
- Для наемницы слишком тощая и слабая. Любой разбойник с большой дороги завалит такую голыми руками... Но все же, отчего вы еще ни слова не сказали нам, девушка? - обратился к Лантее комендант, отирая платком уголки своих губ, где остались следы зеленого сока зоха.
- У нее дефект речи, старейшина. С детства шепелявит из-за тяжелой болезни. И стесняется этого. Поймите ее, - сразу же ответил за свою спутницу Ашарх.
- Я вас уже выслушал, профессор. Теперь помолчите хотя бы минуту, - раздраженно проговорил Саркоз, покачав головой. - Девушка, назовите ваше имя. Откуда вы родом?
- Меня зовут Рут Лантея, старейшина. Я родилась в Па'Лу, у подножия Ровалтийского нагорья.
В Залмар-Афи первое имя ребенку всегда давалось по региону, в котором он появлялся на свет, и после это имя всю жизнь говорило о человеке гораздо больше, чем сам он мог о себе сказать. Но и преследовало оно его постоянно: сколько бы городов и краев ни оставлял человек за своей спиной, судили о нем всегда по месту рождения. Так северяне презирали степняков, которые в своей жизни не знали ничего, кроме засухи и лошадиного навоза, а южане брезговали общаться с бледнолицыми жителями севера, считая их ленивыми отъевшимися на плодородной почве гордецами. Профессор и сам еще в академии часто сталкивался с нелюбовью к своей персоне, которая основывалась исключительно на его первом имени и смуглой коже, выдававшей в нем дитя жарких степей, населенных одними коневодами и бедствующими крестьянами. Выбрав для легенды Лантеи самый северный город страны, где большинство жителей были белокожи и светловолосы, Аш уповал на то, что к ее внешности не возникнет вопросов.
- Неудивительно, что вы так похожи на полярную лисицу, - пробормотал комендант, склонив голову набок, прищурившись и изучая хетай-ра. - И как долго вы там жили?
- Большую часть жизни. Лишь совсем недавно я подалась в столицу, - уже не так уверенно добавила Лантея. Ей пришлось додумывать легенду буквально на ходу, поскольку подобные вопросы они с профессором не обсуждали.
- Я сам долгое время жил в Па'Лу, хоть родом совсем не из этих мест. Только неотложные дела да близость Кастановских топей с толпами гнуса и заставили меня оттуда переехать южнее в свое время. Но товарищей там у меня осталось немало, - объяснил Саркоз, растянув губы в снисходительной улыбке. - Всегда приятно встретить человека из дальнего края, в котором давно не бывал. Досюда сведения добираются медленно, особенно из северных регионов. И мне любопытно узнать, по-прежнему ли там в городском храме главенствует старший жрец Рут Лорго?
Хетай-ра явственно замялась, понятия не имея, что ей следовало отвечать на подобный вопрос, так как она, естественно, никогда в своей жизни не слышала ни о Рут Лорго, ни о том, что вообще происходило в городе Па'Лу, и чем жило его население. Прекрасно понимая замешательство спутницы, Ашарх тоже заволновался, но все же старался не подавать вида, как он испуган.
- Э... Рут Лорго уже скончался, - быстро выпалила Лантея первую мысль, пришедшую в голову. - Упал с лошади и проломил себе голову. Вот так вот. И теперь там новый старший жрец...
- Упал с лошади? - переспросил старейшина, а его брови взлетели вверх. - С чего бы это восьмидесятилетний старик-затворник, выходящий из своей кельи только на службы, решил забраться на лошадь?..
У профессора сердце застряло в горле. Всего прискорбнее было то, что он никак не мог помочь девушке выпутаться из паутины вранья в тот момент.