Страница 5 из 18
Мальчик не ошибался. Вовсе не тревога о его магическом образовании заставила Конрада подняться так рано, и про встречу воспитанника с товарищами он вспомнил совершенно случайно. Виттельсбаху всю ночь снились тревожные сны, лишь косвенно связанные с историей ребёнка. Проснувшись до света, маг решил не лежать бесцельно в постели, а придумать себе какое-нибудь занятие. И этим делом стал Теодорих.
Но сейчас, когда тот ушёл, мужчина опять оказался в плену тяжёлых дум. Не в силах им противиться, он занял кресло перед камином, и в памяти его вновь замелькали обрывки прошлой жизни.
Глава 3
Оказавшись у стен Либенштайна, Конрад вызвал хозяина, и иллюминас пригласил гостя внутрь.
Убранство магического жилища выглядело незамысловатым, и ничто не указывало, что его владелец – потомок морганатической ветви королевской династии. Лёвенштайн давно отказался от титула и привилегий, считая, что простота жизни даёт больше возможностей для правильного восприятия действительности. Виттельсбах соглашался с ним: он тоже не придавал значения своему происхождению, да оно ничего и не значило для современного мира.
Лёвенштайны (нем. Löwenstein) – морганатическая ветвь дома Виттельсбахов, владевшая франконскими (Франкония – истор. область на юго-востоке Германии) графствами Лёвенштайн, Вирнебург, Вертхайм-на-Майне.
Иллюминас миновал семидесятилетний рубеж. Волосы до плеч, усы и небольшая борода его были совершенно седы, а одеяние радужного цвета, похожее на рясу, придавало некоторую схожесть с православным священником. Обладающий огромной магической силой, но альтруистичный и добрый Рудольф Лёвенштайн всегда помогал страждущим, что привлекало к нему и светлых, и тёмных магов. Многие из последних, найдя понимание и поддержку в «Филии луцис», остались преданными ей навсегда.
К такому-то человеку и пришёл Виттельсбах, уверенный, что тот поможет и ему. Он пересказывал разговор в Эренфельзе, не замечая в тревоге, что из угла комнаты за ним следят две пары глаз: одна недоброжелательно, другая восхищённо.
– Одну минуту, Конрад, – прервал того Рудольф, – позволь представить тебе наших друзей из России – Владимира Фёдорова и Игоря Чижова. Думаю, им тоже стоит обо всём знать. Господа, перед вами Конрад фон Виттельсбах.
Со стоящих поодаль кресел поднялись двое волшебников. Один из них, лет двадцати отроду, не отличался красотой. В нём, худом, как жердь, с ногами избыточной длины, коротко стрижеными сальными волосами коричневого цвета, носом картошкой, толстыми губами и слишком высоким лбом поражали глаза – бархатисто-карие, умные и тёплые, с ресницами, как у девушки, длинными и загнутыми вверх. Он с готовностью пожал руку Конрада.
– Много слышал о вас, герр Виттельсбах, и счастлив познакомиться! – так радостно приветствовал того юноша, что маг даже растерялся от столь неожиданного проявления чувств.
Второй – мужчина под пятьдесят был высок, крепок, коренаст, цвет его коротких волос напоминал соль, смешанную с перцем. Голубые глаза на правильном лице с подозрением рассматривали мага. Не протягивая руки, он с сарказмом поинтересовался:
– Любопытно, что же подвигло советника наитемнейшего Морсатра помогать светлым?
– Прошу учесть, что советник Морсатра ни перед кем не обязан отчитываться в своих поступках, – спокойно ответил Виттельсбах, но в голосе его прозвучал металл.
– Господа, довольно, – осуждающе произнёс иллюминас, – сначала дело, а пикировку оставим на потом.
Внезапно смутившийся русский крепко сжал ладонь колдуна.
– Простите меня, Конрад. Я недоверчив, но сердце подсказывает, что вы – достойный человек. Кроме того, Игоря не обмануть.
Он махнул в сторону молодого волшебника.
Мягкая улыбка появилась на губах мага. Ему понравился этот немолодой великан, и он не стал продолжать ссору.
– И я прошу простить мою попытку ответить ударом на удар. Хотелось бы верить, что это не отразится на наших отношениях.
Фёдоров удивлённо смотрел на Конрада, чьё суровое лицо словно засияло изнутри.
– Он не тёмный, – отвернувшись, пробормотал Владимир.
А Лёвенштайн, кинув быстрый взгляд на гостя, согласно наклонил голову.
Мужчины немедля начали организовывать спасательную операцию. Послав зов, они вызвали и ввели в курс дела ещё нескольких человек. Виттельсбах, хмурясь, смотрел на новоприбывших. Его тревожило и раздражало поведение двоих: Уве Шефера – человека непонятного возраста с безликой внешностью, не желавшего понимать, почему большая группа филиев должна защищать ничем не выдающуюся семью, и Вольфганга Хоппа, доказывающего соратникам, что никому из сервиноктисов верить нельзя. Маг начал опасаться саботажа. Он не знал Шнайдеров, но не хотел, чтобы те погибли.
– Послушайте, вы, – резко поднявшись, сказал он, – господа светлые. Неужели вам настолько безразлична судьба несчастных, что я – слуга ночи должен настаивать на их спасении? По-моему, каждому нормальному человеку ясно, что своих надо защищать, какими бы малозначительными для общества они ни казались.
– Поганый сервиноктис будет мне указывать, что говорить и делать?! – взорвался Хопп. – Когда тёмные ублюдки убивали моих родителей, к ним на помощь не поспешил никто. По вашей вине я остался сиротой…
– По моей лично? По вине находящихся здесь филиев? Какое отношение к этому имеем мы? А Шнайдеры, при чём тут они? Или ты считаешь, что родители других детей непременно должны разделить судьбу твоих? В поддержку?
Хопп поднялся и, угрожающе сжав кулаки, направился к Виттельсбаху. На лице того не дрогнул ни один мускул, он просто стоял и ждал. Вокруг мгновенно замолчали. Когда же филий собрался поразить противника, маг едва заметным движением кисти и тихо произнесённым заклинанием пригвоздил нападавшего к месту. Иллюминас положил Конраду руку на плечо, удерживая, и, махнув другой, освободил незадачливого волшебника.
– Вольфганг, как смеешь ты нападать на пришедшего помочь?
– Это человек сервиноктис! – рявкнул Хопп.
– Пусть. Но он прав. Ты – светлый ведёшь себя, как поклонник мрака. Я отстраняю тебя от операции. Не хочу, чтобы, руководствуясь своей неразборчивой ненавистью, ты ударил нашего друга в спину.
– Так он уже и друг?!
Лицо филия исказилось от ярости, и, грязно выругавшись, он исчез.
– Фанатик, – спокойно произнёс Фёдоров. – А от них больше вреда, чем пользы. К сожалениию, он так быстро ушёл, что я не успел дать ему совет: избегать нелепого единоборства с более сильным противником.
Жестом пригласив присутствующих занять места, Владимир опустился в кресло.
– Карл будет не один, – сообщил Конрад, – на такие задания идут, по крайней мере, трое. А вас шестеро…
– Пятеро, – произнёс русский, – Игорю туда нельзя. Он – легентем церебрум и не вынесет мыслей боя.
Легентем церебрум (лат. legentem cerebrum – читающий мозг) – маг, умеющий считывать мысли.
Виттельсбах ахнул:
– Это же редчайший дар, – пробормотал он ошеломлённо, – последний из полноценных легентемов…
– Да-да…
Фёдоров кивнул.
– Последний был рождён пять веков тому назад.
Смутившийся от всеобщего внимания Чижов залился краской и убежал в угол.
– Вот почему Игорь поверил мне, – задумчиво произнёс чародей, – он прочёл мои мысли.
– Не совсем так, – признался тот. – Если нет зрительного контакта, я вижу нечётко, но улавливаю общий фон.
– Итак, нас пятеро, – вернул собеседников к проблеме Лёвенштайн, – более чем один на один. Ты, Конрад, как я понимаю, умываешь руки?
Маг покачал головой.