Ядам и Лилит

С рыбой в тот день повезло, а с охотой – нет. Вождь и юноши принесли длинноухого. Этим Тойби не накормить, но вместе с тремя крупными рыбами, грибами и орехами мы не остались голодными. Братья, не дождавшись, когда женщины разотрут зёрна, уснули там, где сидели. Вождь не отрывал взгляда от пламени. К нему подсел Ып-гУ.

– Ты учишь парней, как добывать разную дичь. Это правильно, им нужно набираться опыта. Но посмотри на них: они толком не сумели поесть! Ты вконец загонял их, вождь. Если завтра вы пойдёте на охоту, то не принесёте даже длинноухого, потому что ты загонял не только их, но и себя. Я предлагаю вам завтра идти с семьёй. Отдохнёте – и ты продолжишь учить братьев. А завтра отправь вперёд опытных охотников. Мы выберем место для стоянки и добудем чего-нибудь посытнее длинноухого. Решение за тобой.

Какое-то время вождь смотрел на заснувших юношей, потом кивнул.

– Пусть ваша охота будет удачной.

Затем к нему подошли четверо молодых мужчин.

– Вождь, мы прежде дежурили у огня поодиночке, – начал один.

– Тем более справимся в паре, – подхватил второй.

– У нас больше времени для сна, чем у тебя, – добавил третий. – Зачем тебе дежурить самому?

– Если ты доверяешь нам, – закончил четвёртый.

– Кому мне ещё доверять? Перенесите братьев на их спальные места и приступайте к дежурству. – Он поднялся и побрёл к своему месту.

Старая ми-а бросила на меня быстрый взгляд, и я пошла за ним. Но, когда пристроилась рядом, он уже спал.

На следующий день вождь и юные охотники шли вместе с нами. Женщины, перемигнувшись, позвали братьев собирать грибы. К ним присоединились двое молодых мужчин, дежуривших в первую смену. Мальчик постарше под руководством старухи увлечённо выискивал злаки. Матери передали малышей под мою опеку, и мы возобновили вчерашнюю шумную игру.

Вождь смотрел на нас, слушал детский визг, и на его губах появилась улыбка – первая с того дня, как заболела моя ми-а. Устав гоняться за мной, мальчики запросились на руки. Вождь переглянулся с одним из молодых мужчин. Они одновременно подскочили ко мне, подхватили детей, усадили себе на плечи и помчались наперегонки. Малыши завизжали так, что у меня заложило уши.

Нас догнали отставшие собиратели грибов. Они вновь ничего не нашли, зато юноши, исключившие себя из жеребьёвки, выглядели такими счастливыми, что даже суровая старуха заулыбалась. Малышей передали матерям, а я присоединилась к компании, опять отправленной на поиски съестного.

Стояла середина лета, было много грибов, орехов, съедобных клубней и злаков. Даже если бы охотники ничего не добыли, нам не пришлось бы ложиться спать натощак. Но они добыли кабана! И, когда мы дошли до стоянки, успели его освежевать. Братья с восхищением смотрели на старших охотников и сглатывали слюну. Заметив это, вождь отрезал им по куску.

– Ешьте! Вчера вы остались полуголодными.

Юноши впились зубами в сырое мясо.

Это был очень хороший день. На завтра еды хватало, и охоту вождь отменил. Никому не нужно было подниматься до рассвета, и мы засиделись у огня. Стемнело, заснули дети, а люди не расходились. Как никогда прежде мы чувствовали себя семьёй. Каждый заботился о каждом, поэтому все были довольны – мальчики и юноши, женщины и мужчины, молодые и те, что постарше, здоровые и увечные. Мы сидели возле огня в молчании. Вождь смотрел в пламя, как обычно, но все чувствовали, что его сердце с семьёй, а не в могильном гроте. Он больше не отрезан от людей своим горем, не пытается усталостью заглушить тоску, а думает о Тойби.

Я подняла глаза к небу. Всё ярче сияли звёзды – духи умерших охотников. Среди них дух Кы-А. Мой друг где-то там среди звёзд создаёт звуки, проникающие в сердца, поэтому нашей Тойби так хорошо сейчас. Наливался светом ночной очаг. Каждую ночь дух моей ми-а нашёптывал: «Утешь его сердце, а-ми! Скажи ему правильные слова… Я буду светить и хранить вас».

Когда вождь направился к своему спальному месту, я догнала его и тронула за ладонь.

– Теперь я могу родить ребёнка. Пойдём подальше от всех…

Он вздрогнул:

– Э-вА?

Наверное, в темноте он видел лишь мои волосы – очень светлые, почти белые, как у ми-а. Все в Тойби звали её Светловолосой, и только вождь называл Э-вА – Зимнее Солнце. Я однажды спросила его, почему. Он улыбнулся в ответ: «Что зимою желанней, чем солнце?»

– Я хочу назвать Э-вА свою дочь и хочу, чтоб у неё была твоя улыбка. Помоги мне исполнить это желание, пока ты ещё мой муж, – прошептала я. – Луна идёт на убыль, давай не будем терять ни одной ночи.

Я сказала ему правильные слова.

Вождь взял две шкуры, и мы спустились к реке. Он бросил одну шкуру, расстелил вторую и уложил меня на неё. Развязав ремни, скинул с себя накидку.

Женщины говорили, что мужчины нетерпеливы, их природа требует быстрее войти в женское тело, не дожидаясь, пока оно раскроется. Тело девочки к этому не готово, поэтому в первый раз всегда больно и неприятно. Со страхом готовясь к боли, я спросила:

– Что нужно делать?

Услышав в моём голосе дрожь, муж лизнул меня в губы.

– Ничего.

Он лёг на бок, опёрся на левый локоть, и притянул меня к себе. Левую ладонь положил мне под голову, пропустил пальцы свозь мои волосы и стал поглаживать мой затылок. Это успокаивало. От его правой ладони, лежавшей у меня на спине, шло тепло. Он медленно водил ладонью вдоль моей спины, мне становилось всё теплее, и я перестала сжиматься. Каждое его прикосновение было мягким, и я удивлялась, как твёрдые пальцы охотника могут касаться так мягко? Потом он изменил положение и присел, оставив левую ладонь у меня под головой. Ощутив скольжение его языка по своей коже, я стала подрагивать уже не от страха, а от удовольствия. Если мужская природа требовала торопиться, то он шёл против неё. Он не спешил, и я забыла, что мне должно быть больно и неприятно. Моё тело раскрывалось, как цветок на рассвете. Над нами сияла половина луны, и в её бледном свете я видела нежную улыбку моей ми-а.

Когда я открыла глаза, едва светало. Вождь закутал меня в шкуру, поднял на руки и стал подниматься по склону. Заметив, что я проснулась, сказал:

– Ты поспишь у огня, Лил-Ыт, а мне пора будить парней.

– Зачем их будить так рано? Ведь ты отменил охоту.

– Нужно найти хорошее место для следующей стоянки. Чем раньше мы уйдём, тем скорее вернёмся.

– Возьми меня с собой!

– Мы пойдём быстро, ты устанешь.

– Пока ты – мой муж, я хочу быть всё время с тобой!

– Давай договоримся, Лил-Ыт: твоим мужем я буду ночью, а днём – вождём Тойби.

– Завтра ты уйдёшь на охоту, и я останусь с семьёй. Но сегодня же ты не охотишься! Почему мне нельзя пойти с тобой?

Какое-то время он сомневался, затем поставил меня на ноги.

– У тебя есть копьё?

Я кивнула. Палка с обожжённым остриём для подколки рыб у меня имелась, хотя главным образом она служила мне посохом при ходьбе.

– Возьми его. В пути держись возле меня и не отставай ни на шаг. – Он протянул мне обломок орлиной кости, выпавший на берегу из моей накидки. – Память о Кы-А доверь моей матери.

Когда я приблизилась к месту, где спала старуха, она уже проснулась.

– Как прошла твоя первая ночь с мужем, а-ми? Он завершил твоё посвящение?

– Я иду с ним, – сказала я вместо ответа и подала ей осколок кости. – Сохрани для меня это.

– Что ж, – хмыкнула старая ми-а, – если ты напросилась с ним, и сын согласился, значит, всё вышло неплохо.

Я благодарно лизнула её в щёку. Она рассмеялась:

– Вижу, тебе понравилось!

Солнечное утро обещало погожий день. Братья были в восторге от того, что я иду с ними. Вождь попросил их объяснять мне важные для охотника знаки, и они старались вовсю.

– Смотри, Лил-Ыт! Здесь, на пне, лисица пометила территорию.

– А поужинала она мышью.

Юноши указывали на три тёмные валика с ноготь длиной, соединённые тоненькой перетяжкой. Из лисьего помёта торчали клочки серой шерсти.