Темная война

Самцы и старухи спрятались в логовах, защищая входы, пока охотницы вели обстрел с частокола.

Выживших захватчиков охватила паника. Они поняли, что угодили в смертельную ловушку, и теперь пытались из нее выбраться. Большинство погибали, не успев перебраться через частокол.

Марике стало интересно, планировала ли мать подобное с самого начала, или они получили подарок от Всеединого? Не важно. Нападение отразили, и стойбище его пережило. Дегнанам ничто не угрожало.

Не угрожало – на какое-то время. Были и другие кочевники. И они могли воспринять поражение как повод для кровной мести.

За частоколом свалили в кучу семьдесят шесть трупов кочевников. Семьдесят шесть зловеще оскаленных голов украсили собой колья – как предупреждение каждому, решившемуся снова атаковать стойбище. Лишь девятнадцать членов стаи погибли или же их добили из-за ран – в основном старухи и самцы, слишком слабые или плохо вооруженные. Удалось захватить немало превосходного оружия.

Скилджан повела группу охотниц в погоню за сбежавшими кочевниками, которые были ранены или слишком слабы, чтобы прорваться за частокол. Скилджан считала, что сумеет расправиться с ними без особого риска для себя или своих охотниц.

Мудрые постановили, что траурный обряд следует серьезно сократить. Не было ни лишних дров для погребальных костров, ни времени для церемоний, обычных в тех случаях, когда кто-то из Дегнанов воссоединялся с Всеединым. Чтобы достойно проводить столь многих, потребовалась бы неделя. И перед ними в очереди была еще троица погибших возле скалы Стапен, до сих пор не оплаканная.

Тела решили сложить в пристройках у частокола, пока у Дегнанов не найдется время, чтобы отдать почести мертвым. На таком холоде они все равно не испортятся.

Марике вдруг пришло в голову, что в случае долгой осады они могли бы послужить и другой цели. Да и груда вражеских трупов, сваленная снаружи, могла стать вызовом, в котором содержался некий подтекст, еще не осознанный ею в полной мере.

Впрочем, отвращение к граукенам, которое ей внушали, было столь сильным, что при одной мысли о чем-то подобном ее затошнило.

Она вызвалась подняться на вышку, чтобы посмотреть вслед уходящей Скилджан.

После того как мать скрылась за вершиной близлежащего холма, идя по горячим следам кочевников, смотреть стало не на что. Самцы бродили вокруг, отрезая головы врагам, приводя в порядок ограду и о чем-то неразборчиво переговариваясь. Щенята постарше мучили нескольких кочевников, слишком тяжело раненных, чтобы убежать, и пинали тела, проверяя, не нуждается ли кто-нибудь в последнем поцелуе ножа. Самой Марике крови не хотелось.

Она и так ее уже пролила, и этого вполне хватило.

Но если бы не кровавый снег, день мало чем отличался бы от любого другого зимнего дня. Как всегда, ревел и стонал ветер, высасывая тепло с яростью вампира. Ярко блестел снег там, где его не истоптали и не залили кровью. Потрескивали на морозе деревья в близлежащем лесу. Пронзительно кричали летуны, кружа над головой при виде богатой поживы, и по снегу скользили их тени.

Где нечего терять, нечего и желать. Мудрые столь часто учили щенят этим словам, что уже почти никто их не слушал и не запоминал.

Старухи приказали устроить засаду в открытом поле. Они посадили там двух опытных лучниц и притащили несколько трупов туда, где стервятники чувствовали бы себя в безопасности. Когда они спустились на пиршество, лучницы их перебили, затем прибежали щенята и унесли тушки в логово. Самцы дали им остыть, после чего разделали и добавили к имевшимся запасам еды.

Работы вполне хватало, чтобы занять лапы, но не мысли. Один за другим, иногда тайком, Дегнаны поднимались на частокол, с тревогой глядя на восток.

Скилджан вернулась далеко за полночь, при свете Кусаки, нагруженная трофеями и захваченным оружием.

– Сбежать удалось пятерым, не больше, – с гордостью объявила она. – Мы преследовали их до самого ручья Тэрне, приканчивая по одному. Если бы мы осмелились забраться дальше, может, расправились бы со всеми. Но слишком уж близко был дым костров.

И снова все собрались в логове Скилджан. Снова охотницы, старухи, а теперь даже несколько самцов, которых сочли достаточно надежными, обсуждали, что делать дальше. К удивлению Марики, перед собранием выступил Хорват, хотя он ничего особенного не сказал, кроме того, что самцы логова готовы взять в лапы оружие. Как будто у них имелся выбор.

– Оружия у нас теперь достаточно вместе с захваченным, – встав, заметила Побуда, – так что даже щенкам можно дать по хорошему ножу. То, что случилось сегодня, не должно повториться. Никто из Дегнанов не пойдет с мотыгой против копья. Распределим добычу, чтобы лучшее оружие получил тот, кто лучше всего умеет им пользоваться. И пусть так и остается, пока опасность не минует.

Побуда была второй в стае после Скилджан. Марика знала, что та сейчас произносит слова, которые вложила ей в уста Скилджан, – несмотря на всю свирепость, Побуда никогда в жизни не думала самостоятельно. Скилджан намеревалась прекратить возможную ссору из-за добычи еще до того, как та начнется, – или, по крайней мере, ее отсрочить. С грызней и перебранками следовало подождать, пока кочевники полностью не уйдут из Верхнего Поната.

Никто из глав логов не возражал – даже Логуш, которая не питала к Скилджан ни малейшей любви и часто спорила с ней чисто из чувства противоречия.

– Побуда говорит разумно, – сказала Скилджан. – Да будет так. Я видела среди трофеев несколько щитов и десяток мечей. Отдадим их охотницам на внешнем частоколе. – Она оскалилась, довольно ворча. – Усложним жизнь и облегчим смерть любителям карабкаться по лестницам.

Подняв меч, она исполнила короткий боевой танец, изображая, будто пронзает кочевника, атакующего ее снизу.

Марика удивленно уставилась на меч. Этого длинного клинка она во время схватки не видела. Он мерцал в свете очага, отбрасывая красноватые отблески. Ее пробрала дрожь.

Она впервые увидела оружие, предназначенное исключительно для убийства себе подобных. Любое другое использовалось главным образом для охоты.

– Но нового оружия все равно не хватит, – продолжала Скилджан. – В этом можно не сомневаться. Слишком много пролилось крови. Мы посмели уничтожить тех, кого послали уничтожить нас. Если хваленый верлен кочевников, правитель над многими стаями, в самом деле столь безумен, как говорят, он этого не оставит. Не сможет. Ибо даже небольшое поражение подорвет его власть, ослабит хватку, которой он держит охотниц, что следуют за ним. Любая неудача для него подобна смерти. Так что завтра или послезавтра мы снова увидим кочевников. Он явится сам с куда большими силами, чем сейчас, – может, даже со всей своей ордой.

По рядам метов пробежал полный гнева и страха ропот. Скилджан отошла в сторону, предоставив Мудрым высказать свое мнение.

– Жаль, что мы ничего не знаем про этого верлена, – прошептал Кублин Марике. – И почему нам обязательно нужно быть врагами? Интересно было бы выяснить, кто он такой, какова на самом деле его цель? И почему он не может – как любая охотница – просто взять, что надо, и уйти?

Марика озадаченно взглянула на него. Что бы это значило?

Первой заговорила Мудрая Рехтерн.

– Мне почти нечего сказать, – заявила она, – но у меня есть вопрос. Где кочевники Жотака раздобыли мечи? А? Мы захватили двенадцать мечей, и все они принадлежали охотницам в расцвете сил. Мечи прекрасной работы. Но мы, живущие между севером и городами, где производят подобное оружие, никогда не видели таких клинков. Собственно, мы знаем про мечи лишь из героических эпосов, которые рассказывают нам Саэттл и другие. И снова вопрос: где кочевники раздобыли столь прекрасное оружие, предназначенное исключительно для убийства метов?

Марика поняла, что все ее выступление носит лишь риторический характер. Никто не ответит ей со знанием дела или даже умозрительно. Старуха хотела просто поднять вопрос, посеять семя в преддверии лета.