Номинар

Меня вырвало из сна или полудрёмы. Я попробовал встать и ощутил себя стариком: колени ныли, а в спине защемило нерв от неудобной позы, в которой я просидел неизвестно сколько. Акки отпустил мою голову и протёр глаза.

– Мне надо домой, – тупо сказал я, не понимая, почему именно туда.

В образе Мойры было нечто знакомое: наша квартира. Да, она сейчас там. Одна, в темноте.

– Мэло, сядь, – попросил Акки, не обращая внимания на мою тревогу. – Нам нужно серьёзно поговорить.

Если бы не мерцающие тусклым пламенем волосы, в скудном свете флюр нельзя было бы различить выражение его лица.

– Поговорим завтра. Что-то не так с Мойрой.

Я не догадался вызвать её и выругал себя за паникёрство. Акки прав, нужно сесть и спокойно всё выяснить. Но садиться я не стал, а попробовал дотянуться до своей девушки – и ничего не вышло. Из моего ИИ исчезла такая функция, я словно забыл, как ею пользоваться. Попробовал выйти в интегрированный мир, и вновь не получилось. Будто меня разбил паралич: конечности вижу, а пошевелить ими не могу.

– Какого хрена?! Твоя эгида отрезала меня от ИИ!

– Нет, только от мира ИИ. Своим браслетом можешь спокойно пользоваться.

– На хрена?! Это что за защита такая? Как теперь работать с ней? Мне Рэк голубиной почтой станет заказы присылать или хромой Кува будет таскать записки?!

Пока я злился на потерю одного аспекта повседневной жизни, напрочь забыл о другом, не менее важном.

– Ничего не произошло. – Акки резко поднялся, крутящийся стул глухо упал на пол. – Успокойся, – велел он и подошёл ближе.

В своих попытках утихомирить меня Акки больше подливал масло в огонь, чем реально внушал спокойствие.

– Я иду домой! – окончательно психанул я и чуть не свалился на пол, будучи не в силах вздохнуть.

Я не сразу понял, куда делся воздух из моей грудной клетки, и скорчился от застрявшей в солнечном сплетении боли. Попытки восполнить потерянный кислород кружили голову. Акки бил не в полную силу, иначе бы я уже выхаркивал внутренности. Едва я решил, что меня на ровном месте посетили неестественно правдоподобные галлюцинации, мой друг принялся обшаривать внутренние карманы моей куртки. Осознание того, что он ищет спрятанный транквилизатор, привело меня в чувство.

Из последних сил я схватился за манжеты его пальто и нанёс удар коленом в живот. На мою удачу он, как и я, не ожидал такого поворота событий. Но Акки пришёл в себя быстрее, чем я надеялся.

– Что происходит?!

– Выслушай меня, – произнёс друг и в его словах звенел прямой приказ. – Ты никуда не пойдёшь, пока мы не поговорим.

– Нет у меня времени! Что-то не так с Мойрой, – медленно пятясь к двери, возразил я. – Я должен…

– Остаться, – закончил за меня спятивший друг. – Ты обещал, Мэло. Я прошу тебя. – Его голос утратил ледяной и непоколебимый тон, когда он произнёс последнюю фразу.

– Это я тебя прошу! Мне надо идти! – Гнев разом стёр всю боль и неуверенность.

– Это опасно, – холодно ответил Акки.

Я не верил своим глазам, наблюдая за тем, как он подходит всё ближе с полной решимостью остановить меня любым способом.

– Я бы всё тебе объяснил, если бы ты был готов выслушать.

Со всей комнаты начали слетаться флюры: Акки решил усыпить меня с помощью гипноза, а не грубой силой, если я проявлю сопротивление.

Грёбаный день!

Белёсые светлячки медленно кружили вокруг, завораживая своим танцем: они поочерёдно гасли и вспыхивали, заставляя сознание медленно вливаться в свой размеренный вальс. Глаза Акки меняли цвет в ритм свечения.

Если я дам себя отвлечь, то точно произойдёт нечто непоправимое.

Эта уверенность была выжжена в моём сознании. Я представил самое худшее: Мойру на месте мужчины с площади. Едва картина сегодняшней смерти наложилась на образ любимой, я в отчаянии бросился на друга.

Его нужно остановить любой ценой!

Не знаю, о ком именно я подумал, об Акки или о вирусе, но последнее, что отпечаталось в памяти, – это широко распахнутые разноцветные глаза и недоумение, смешанное с глубокой горечью.

Мы оба повалились на усыпанный истлевшей бумагой пол. Толстые кабели, путающиеся под ногами, смягчили падение. Правую руку обожгло чем-то горячим.

– Нет, – вырвалось бесполезно отрицание, а затем меня заело: – Нет, нет, нет…

Клинок, трансформировавшийся из нейробраслета, глубоко засел в груди Акки. Я хотел его вырубить, вколоть транквилизатор, если получится. Я не собирался убивать друга. Только остановить.

И я остановил.

Почему браслет понял мои мысли буквально и трансформировался в холодное оружие на предплечье? Кроме Стражи, никто не способен превращать нейрочастицы в оружие. Так не может быть. У меня не могло получиться. Никогда не выходило. Почему сейчас вышло?! Это же была случайность.

Лезвие исчезло под рукавом, будто его и не было. Кровь начала бить из открытой раны с новой силой. Она струилась сквозь мои онемевшие от ужаса пальцы, безуспешно пытающиеся остановить её.

– Прошу… верь… мне… – Акки не смог договорить, кровь подступила к горлу.

Отвратительный булькающий звук вырывался из его груди.

– Элиен! – я орал точно умалишённый, будто мог до него докричаться через Завесу. – Элиен!

Я схватил с пола несколько газет и прижал их к груди Акки, они сразу промокли и превратились в бесполезные сырые комки. Паника накрыла и не давала возможности соображать трезво.

– Акки, ты слышишь?! Вызови скорую! Немедленно вызывай, сволочь!

По его виду невозможно было понять, слышит он меня или нет. Он с мучительными хрипами пытался набрать ртом воздух.

Страх оставить Акки одного едва не пересилил голос разума. Я выскочил из его апартаментов и понёсся искать любую живую душу. От сада шла пожилая женщина, она толком не успела меня испугаться, когда я буквально набросился на неё с криками вызвать скорую вон в те апартаменты. Женщина ошарашенно закивала и прошептала: «Сейчас». На рукавах её голубой куртки остались окровавленные отпечатки моих ладоней, но напуганная женщина их не заметила.

Я ринулся обратно к другу.

– Прошу, – молил я Акки, стоя на коленях над ним и удивляясь, откуда в человеке столько крови.

В номинаре, поправил я сам себя.

Я пытался остановить кровотечение не только руками и газетами, но и проклятиями в адрес всего живого, включая самого себя. Когда кровотечение начало утихать, я уже было обрадовался, пока не обратил внимание на разлившееся вокруг тёмное озеро. Глянцевая поверхность топила в себе свет флюр и любую надежду на благополучный исход.

Акки вновь попытался заговорить, прилагая к этому нечеловеческие усилия.

– Молчи, всё будет хорошо, – приказал я в надежде, что он послушается.

– Прости, – произнёс он тихо, но до дрожи отчётливо.

В неясном свете флюр его глаза стали одного цвета с волосами и лужей крови, собравшейся под ним.

– Всё хорошо, – я попытался утешить друга и не дать ему понапрасну растрачивать свои и без того угасающие силы.

Где скорая?!

Секунды растягивались в минуты, для меня время словно остановилось, а для Акки, наоборот, неслось со всех ног.

– Верь… я… ах… – в его горле булькало и звуки тонули в подступающей к горлу крови, – твой… – Каждое следующее слово давалось ему с трудом, но он находил в себе силы и упрямство продолжать перечить моим просьбам помалкивать. Акки попытался коснуться моего лица. – Брат.

Из глаз предательски бежали слёзы, падая на его грудь, они смешивались с остывающей кровью. Акки смотрел на меня с такой болью и сожалением, будто умирал я, а не он. Его рука обмякла. Я не заметил этого, вцепившись в неё.

Дверь рассыпалась, в неё вбежала группа медиков в белоснежных костюмах. Кто-то достаточно сильный подхватил меня и силой оттащил от Акки. Я перестал сопротивляться, всё вокруг казалось кошмарным сном. Самым ужасным, какой смогло придумать моё воображение. Я пытался зацепиться за любую мысль, лишь бы не думать о смерти Акки, и нашёл якорь – Мойра. С ней точно что-то было не так. В животе предостерегающе гудел улей рассерженных ос.