Страница 7 из 15
Вдруг послышалось далëкое хлюпанье. Офи замер, хлюпанье слышалось всë отчëтливей. Офи ощутил бег мурашек. В эту секунду от сероводородной вони пошла кругом голова. Глаза резко закололо от набежавших слëз. Сквозь муть из тьмы вынырнул огонёк. Далёкий огонёк шлёпал по воде и приближался вместе с неумолимым предчувствием опасности. От страха у Офи по позвоночнику пробежал холодок, ногти непроизвольно впились в кожу ладоней. Шлепки по воде усилились. Огонёк превратился в две красные точки и побежал быстрее! Монстр…
Перед глазами Офи поплыл свет и тьма. Всë вокруг смазалось и превратилось в яркое пятно. Выход сиял лучами Денеба. Офи полетел по ручью спотыкаясь. Бежать быстрее мешала тошнота. От страха Офи казалось, что он летит впереди самого себя. Позади нарастал рокот чудовища, от которого впились по всей коже тучи кусачих насекомых. Ноги не слушались от ужаса.
Офи вылетел наружу, шлëпнулся в грязь, затем вскочил и побежал. В зажатой от страха ладони застыла горсть песка. Офи пробежал шагов сто и обернулся, ожидая увидеть чудище, летящее на него. Но за спиной лежал спокойный пляж. В туманной дымке из трубы спокойно продолжала течь водица.
Офи не мог разжать правую ладонь. Если Монстр был наяву, то почему он жив?
Послышался топот, его окружил десяток тревожных глаз. Голос Запа прозвучал у уха:
– Что ты видел?
Лёгкие Офи рвались. Он до сих пор задыхался от страшного бега:
– Ничего, – с одышкой выговорил он:
– Как ничего? – послышались возгласы.
Контрабандисты таращились, парень который подначивал, с превосходством усмехался.
– Ничего, говорю! – заявил Офи и встал в полный рост. Он как мог, старался выглядеть уверенным, – Как я вас разыграл дураков?!
Офи рассмеялся в удивлённые лица:
– Зап, а теперь с тебя оговорённые двадцать пять процентов!
– Идиот! – рявкнул Зап.
Компания зачертыхалась на чëм свет стоит. Люди Запа, ругая Офи, потеряли интерес к нему и стали расходиться. Зап поморщился.
– Уговор есть уговор…
Офи, перебирая всë ещë ватными ногами, зашагал в конце колонны, которая потянулась к судну. Ладонь до сих пор была стянута судорогой. Офи попытался разжать и понял, что камешек, застрявший в песке, слишком правильной формы. Он раскрыл кулак и застыл как вкопанный. Из пригоршни песчинок на него смотрел искусственный человеческий глаз.
Глава 4. На дне
Очень сложно убедить заблудшего в праведности Пути. Вы потратите всю свою жизнь, чтобы доказать дураку обратное. Если он того недостоин, лучше – оставьте! Сама жизнь образумит его, а если нет, то не будет ему и спасения.
– Грапп Феро "Корни истины"
Киму так и не удалось найти Малену. Он прожил полтора месяца в сточной трубе, у собственного дома, куда не мог попасть, но жëнушка там не появилась. Удалось выяснить только, что дом продан: на его глазах туда въехала жить молодая пара. Ким забросил свою слежку и, вспомнив о любимой забегаловке Малены, решил устроиться работать туда.
Ресторан находился в нескольких кварталах от башни ТНН, поэтому Киму приходилось осторожничать. Но к счастью после жизни в канаве, он обрёл настолько заросший и тощий вид, что его не узнала даже соседка – хорошая подруга Малены, и его бывшая. Став разнорабочим в ресторане, Ким спокойно выходил на люди и искал глазами жену в толпе. Впрочем, он понимал, что распрощался со всем состоянием. После шантажа Малены Ким собирался покинуть поскорее Топал, оставаться в Тетре было опасно.
А пока он терпел и свыкался с коллективом. Работники приезжали из бедных районов, издалека. Коллектив у Дорса казался паскудным, вернее, он был жестоким и нетерпимым, по сравнению с весёлыми сёстрами Агоры. Женщины горбились и ходили хмурыми, парни сплошь задирались и ржали над шутками, которые Ким не понимал. Разговаривать с ними долго, казалось, невозможно. Они болтали о повышении цен и о новом глупом законе Славного Правительства. Ким не привык к разговорам с обычными работягами и молчал первое время. Коллеги его будто не замечали и продолжали свой напряжённый труд, иногда перекидываясь словечками понятными только беднякам.
Чтобы понять обычных жителей Тетры, ему пришлось вслушиваться и смотреть вместе телевизор. До этого Кима интересовали лишь новости и биржевые сводки, чтобы знать, как поживают его акции. Теперь он слушал новости. А там часто рассказывали о Монстре. Больше всех чудовища боялась пугливая официантка, имени которой Ким никак не мог запомнить. Она боялась входить в подземные станции супервагона и пересела на автобусы. Другие поддерживали её страх и становились молчаливыми, если речь заходила о чудовище, пугающем Тетру. Но страх улетучивался, как только начиналось какое-нибудь телешоу. Работники любили повтыкать в разные дурацкие представления, Ким вместе с ними усаживался на кухне перед экраном, во времена коротких передышек.
Но самым любимым представлением у всех была “Игра навылет”. Игра заключалась в том, что добровольцы делали ставки в прямом эфире. Задавали друг другу вопросы, играя на правду-неправду. Ким до конца не понимал смысла происходящего и смеялся над тем, как ржут коллеги. В игре творилось какое-то безумие. На сцену выскакивал игрок и обвинял во лжи. Тогда у лжеца сгорала ставка и его било током. Било током, видимо, сильно, потому что солгавший дёргался с припадке и кричал от боли, что вызывало ещё большее веселье у работников ресторана. К концу программы ставки резко ползли вверх, и последний кто оставался – снимал весь куш, остальные проигрывали и уходили с помоста еле живыми.
Иногда проигравшие не уходили просто так и дрались. Непременно каждому от обиды хотелось врезать победителю, но их разнимала охрана. Понять досаду было легко. На кону стояли большие суммы, даже по меркам Кима. Кто-то жаловался, что теперь будет спать в мусорке. Кто-то плакал и просил прощения у семьи. Тех кто терял сознание, выносили из студии.
В перерывах показывали сюжеты, где бывшие участники "Игры навылет" скитались под мостами и рассказывали, как разорились в пух. И всё же они надеялись вернуться и победить!
Вернуться можно было, раздобыв денег. Кое-кто проигрывал почку, кто-то глаз… Отрезали даже мужской орган, для трансплантаций желающим его заиметь между ног. Некоторые умирали от операций, и о них тоже снимали сюжеты. Самым проигравшим за всю историю игры считался – Роб Варнава, который проиграл жильё, потом почку, потом заложил органы жены, потом троих детей. Странно, но его так никто и не остановил. Он умер в тюрьме, после того как продал жену в публичный дом. Всё это время он играл. Она сбежала и скрывалась с детьми, но он нашёл и распилил жену (сдав в Марул останки на органы). Марул купила, а потом заявила на него в минпорядка и не выплатила денег. Роба Варнаву искали ищейки минпорядка, но не успели, он продал несовершеннолетних дочерей желающим поиметь мужчинам, а сына бросил под поезд. Его схватили и посадили, но он уже сошёл с ума. Тюремщики заявляли, что Варнава сошёл с ума, не потому что раскаялся, а потому, что в тюрьме он не смог играть и тронулся умом со скуки.
**
Киму от “Игры навылет” становилось дурно. Он в целом с каждым днём ощущал, как неумолимо тупеет. Грубость ума вызывали то ли непрерывные идиотские телешоу, то ли тяжёлый труд. Но мысли в голове стали мешаться и метаться как испуганные зверьки. Ким стал горбиться и бегать по залу, заныла непрестанно спина. Но и остальные работники выглядели не лучше.
Ким заметил странность. Он с усердием трудился на Агоре, но там испытывал радость от трудов, а в забегаловке ему становилось только хуже. Дорс кричал на него, повар был недоволен, сотрудники посмеивались. Ким чувствовал себя униженным и стал ждать каждой ночи как спасения, чтобы забыться и уснуть. Однажды ему приснилась Фиона, которая склонилась над ухом и сказала – “Работать, от слова – раб”. Ким проснулся от ужаса и до утра не мог уснуть. В это мгновение ему показалось, что он понял смысл слов.