Страница 5 из 17
– Я.
– Меня зовут Аркадий, я помощник Владислава Викторовича Лисовского.
Лисовский был адвокатом Давида. Точнее, одним из гвардии адвокатов, работавших на него и его бизнес. Но, что куда важнее, он был его другом. С тех времен, когда Давид еще не был признанным гением с баснословными суммами на банковских счетах.
– Очень приятно. Чем могу помочь?
– Завтра состоится оглашение завещания…
– Сразу скажу, – опережая события, влезла я. – Все документы Давида переданы его сестре. У меня не сохранилось ни копий, ни, тем более, оригиналов.
– Я звоню по другому вопросу.
– Какому же?
– Давид Александрович упоминал вас в своей последней воле. Поэтому вам необходимо присутствовать на оглашении. Завтра в двенадцать в нашем офисе…
– Думаю, это ошибка, – не сдержала удивления я и вновь перебила звонившего. – Я не являюсь членом семьи или…х-м-м…
Найти подходящее слово и не использовать легкомысленное и обязывающее «любовница» оказалось не так просто. К счастью, Аркадий пояснил деликатно:
– Давид Александрович упомянул в завещании всех наемных работников, проживавших в особняке. И вас в том числе.
Наемные работники. Читай прислуга. Что ж, зато понятно, как меня занесло в перечень посмертных распоряжений Терновцова.
Под диктовку Аркадия я записала адрес и обещала быть. Но, признаться, собиралась сослаться на какую-нибудь вескую причину и прогулять сие мероприятие.
Однако на следующее утро за час до оглашения мне позвонила Нина и напомнила о встрече. Теперь соскочить было невозможно.
Чертыхаясь, я бросилась собираться. Сегодня с самого утра собирался дождь и заметно похолодало, что определило мой выбор. Быстренько натянув джинсы и футболку с веселеньким цветочком, я затянула волосы в хвост, влезла в кроссовки и, на ходу застегивая куртку, помчалась к машине.
В офис адвоката я прибыла за десять минут до назначенного времени. Вздохнув с облегчением, вошла в приемную. Аркадий нервно чертил шагами комнату. Секретарь монотонно барабанила пальчиками по клавиатуре, не обращая на него внимания. Оказалось, я приехала последней и все меня ждут.
Я расстроилась. А потом удивилась. Сродни такого не бывало, чтобы жены, то есть вдовы, куда-то являлись вовремя, а не то что заранее.
Аркадий уверенным шагом заспешил куда-то по коридору. Я послушно затрусила следом. Пройдя этаж насквозь, мы оказались перед дверью в просторный конференц-зал, основную часть которого занимал большой овальный стол. Во главе стола чинно восседал Лисовский.
С Давидом они были ровесниками. Но на его фоне Лисовский выглядел видавшим виды чемоданом. Он исправно посещал спортзал, старался ограничивать аппетит и вести умеренный образ жизни. Но бесконечно нервничал на своей работе. А за ее пределами не имел занятия или человека, которые бы наполняли его сердце радостью и силой.
Однако, справедливости ради, стоит сказать, что присущий ему аромат власти нравился многим. И, судя по выражению лиц части присутствующих дам, даже очень.
Аркадий открыл дверь в конференц-зал и любезно пропустил меня первой. Все взгляды тут же сосредоточились на мне. И среди разодетых в наряды от кутюр женщин, мои джинсы и футболка с дурацким цветочком казались невероятно нелепыми. Но обескураживало не это. А их взгляды. Я почувствовала себя голой и совершенно незащищенной. На кой черт я приехала сюда?!
– Присаживайся, – кивнув на пустующий стул рядом с собой, велела Нина.
Я послушно плюхнулась рядом, спрятав руки под столешницу. Еще не хватало, чтобы вдовы заметили, мое волнение. Им только дай почувствовать кровь…
Совладав с собой, я быстро огляделась. Помимо вдов и сестры Давида, приехали Геннадий и Юра, Наташа и Люба. Поймав мой взгляд, мне едва заметно улыбнулась Юлька. Она возглавляла PR-службу Давида и, по сути, была его правой рукой.
Рядом с Ольгой сидел с самодовольным видом ее полудурошный сынок, Руслан. В простонародье Русик. Редкой наглости и глупости человек. Годиков ему было аж тридцать восемь, но за мамину юбку он держался столь же крепко, как и в три. И при этом бесконечно вляпывался в какие-нибудь идиотские авантюры, твердо убежденный, что мама все разрулит. Но, что хуже всего, он был невероятно щедр и изобретателен на пакости ближним и это делало его опасным. Женщины его не любили. Точнее, терпели те, кто деньги ценил больше него самого. И он ненавидел их в целом, а меня в особенности, ибо однажды получил коленом по самому дорогому.
По правую руку от адвоката устроился Глеб, единственный сын Давида. Пожалуй, он и завещание сконцентрировали на себе весь интерес присутствующих. Не считая недавнего юбилея Давида, Ольга и Стелла не видели его многие годы, Лика и Лена не встречали никогда. Мне также знать его не надлежало, но познакомиться пришлось. Впрочем, присутствующим знать об этом излишне.
Глеб стал сосредоточением всеобщего внимания не только из-за попыток присутствующих предугадать, что оставил Давид своему единственному ребенку, и не столько из-за слухов об их сложных отношениях. Терновцов-младший был примечателен сам по себе.
После развода родителей, он был отдан на попечение бабушек и дедушек и жил на две страны, практически не видя ни мать, ни отца. А достигнув школьного возраста был передан на воспитание учителям элитной частной школы в Англии. С самого детства он был предоставлен себе и мог рассчитывать только на себя.
Получив блестящее образование, он отправился в свободное плаванье, отказавшись от всякой денежной поддержки семьи. И к тридцати годам, без всякого участие со стороны состоятельных и влиятельных родителей, он стал долларовым миллионером. Индустрия высоких технологий почитала его и покланялась ему столь же самоотверженно и рьяно, как и сфера искусства его родителям.
Глеб же относился к успеху и деньгам равнодушно. Вел достаточно замкнутый образ жизни, не искал роскоши и знакомств. Вокруг его имени ходило множество слухов, но они были столь невероятны, что больше походили на выдумку.
Он перенял стать своего отца, но был чуть уже в плечах. Простая белая рубашка из тонкого хлопка на выпуск намекала на отличную фигуру, а руки с четко очерченными мышцами на недюжинную силу. Его темные волосы вились также упрямо, как и у его матери и то и дело падали на глаза. Легким привычным жестом он отбрасывал их назад и все повторялось вновь. Его смуглая кожа стала еще темнее от солнца дальних стран. Ярких губ почти не касалась улыбка. Он был серьезен и собран с ранних лет. По-девичьи пушистые ресницы скрывали темно-карие гипнотические глаза. И не многие решались смотреть в них, все больше избегая взгляда.
– Итак, – чинно произнес Лисовский и выразительно посмотрел на меня. – Наконец, все мы собрались…
Вредности ради, я показательного подняла руку и, элегантно изогнув запястье, посмотрела на часы. До назначенного времени оставалось еще три минуты. Юлька широко улыбнулась. Глеб и Нина усмехнулись одинаковой усмешкой.
– Как вы знаете, – хмыкнув, продолжил Лисовский. – Наш дорогой Давид доверил мне озвучить его последнюю волю. По распоряжению покойного, завещание должно быть озвучено строго при всех упомянутых в оном.
– То есть, если бы мы не пришли, вы остальным ничего бы не сказали? – влезла Лена. Ольга презрительно фыркнула:
– Твое отсутствие точно никого бы не огорчило. Я вот даже не уверена, верил ли Давид в необходимость твоего существования или считал жадной до дармовщины мухой.
– Это я муха?!
И понеслось. От поднявшегося визга стал методично подпрыгивать стакан с водой на столе адвоката. Мне же стало понятно его плохое настроение. Вдовы явились задолго до назначенного часа и успели изрядно поскандалить, убив тем самым множество нервных клеток господина Лисовского.
Очередной визг одной из вдов, заставил содрогнуться всех вокруг. Я же порадовалась, что сижу у самой двери. Смоюсь раньше, чем разразится буря.
Но тут Нина треснула ладонью по столу с такой силой, которую попросту невозможно было заподозрить в столь хрупкой женщине. И тихим голосом полным абсолютного спокойствия, приказала: