Тайны Эдема

Следователи считали, что яд был добавлен в виски. Однако на бокале были найдены только отпечатки жертвы и кухарки. Последнее не удивительно, ведь посуду в доме моет именно она. На бутылке же были обнаружены лишь отпечатки самого Давида.

Складывалось впечатление, что убийца присоединился к Давиду в беседке и за разговором незаметно подмешал яд. Учитывая общую рассеянность Давида, вызванную сильными препаратами, что он принимал, и почти пустую бутылку виски, он ничего не заметил. Доза яда была колоссальна. Смерть практически мгновенна. Убийца действовал наверняка.

Скопировав данные с диктофона, я переслала их по электронной почте. Адреса отправителя и адресата были однодневками. Все, как учили классики шпионажа.

Очистив память диктофона, я вернула его на место. Покинула кабинет и направилась на кухню. Меня слегка потряхивало. Не мешало бы выпить горячего чаю.

Но поставив чайник, я увидела бредущую по дорожке Нину. Она направлялась к Сиреневой беседке. Подумав, я присоединилась.

Присела рядом с ней. Воспоминания вновь опутали меня, а слова все куда-то исчезли.

Нина заговорила, не отрывая взгляда от дивного вида – он был последним, что увидел ее брат.

– Чего ты боишься, Лиза?

– Сплетен. Злых разговоров. Бесконечного шушуканья по углам.

– Я сделала все, чтобы этого не случилось, – равнодушно сказала она. – Следствие на контроле в самых высоких кабинетах. Огласка практически исключена.

– Журналисты…

– Это забота Юльки, -отрезал Нина, в голосе прозвучали стальные нотки. – Не твоя.

– Что тогда моя забота?

– Быть начеку. Не зевать, когда все начнется.

– А если ничего не начнется? – не сдержалась я. – Давида нет. Убийца своего добился.

– Разве? – прищурилась Нина.

Я отвернулась. Это было нечестно. Ведь именно я закрывала его веки. Организовывала похороны. Даже за тем, что он хорошо выглядит в гробу проследила тоже я. Разве можно сказать, что убийство не удалось?

– У всего есть причина. Скоро мы ее узнаем. Ждать осталось не долго.

Ее слова были тихи и спокойны. Она твердила их как мантру. Мне же вдруг подумалось, что младшая сестра Давида, всегда до предела рациональная и продуманная, от горя не в себе. Такое случается. Мне ли не знать?

Горе ломает всех.

Разница лишь в том, что кто-то научается жить с ним и находит в себе силы идти дальше, а кто-то – нет. И иногда на этом пути побеждают те, в ком силы, казалось, на пол наперстка.

Мы ничего о себе не знаем. Пока не дойдем до черты. Или, что страшнее всего, пока не переступим ее, и не настанет момент нового выбора.

Куда теперь?

Оставив Нину, я спустилась к реке. Возвращаться в особняк не было ровным счетом никакого желания. Обычно даже во время прогулок, я ходила довольно быстро. Но сейчас тянула каждый шаг. Всеми силами замедляя неизбежное возвращение.

Река сегодня была смирной, даже игривой. Шелестя касалась волнами огромных камней, берега и неслась дальше. Берег в этом месте был высок и крут, спускаться вниз решился бы только тот, кто имеет пару жизней про запас.

Я остановилась на самом краю. Закрыв глаза, подставила лицо солнцу. Приятный ветер едва касаясь развивал мои волосы.

– Прячешься?

Вздрогнув, я резко обернулась. Потеряв равновесие, пошатнулась. Глеб тут же оказался рядом и с силой ухватил меня за талию.

Я поспешно отстранилась. Сказала смущенно:

– Прости.

– Ты прости. Не хотел напугать.

– Что ты здесь делаешь? – не придумав ничего лучше, спросила я.

– Шел за тобой.

Он сказал это так просто и буднично, будто преследовать девиц по лесам – норма жизни.

– Я не собиралась прыгать с обрыва, если тебя это беспокоит.

– Не беспокоит, – пожал он плечами. – В твоих мозгах я не сомневаюсь.

– Ты просто бог комплиментов.

– Я технарь, – виновато улыбнулся он. – Лирика мне не по вкусу. Но, если хочешь, могу загуглить пару рейтинговых фраз. Из тех, что нравятся, как минимум девяносто семи процентам женщин.

– Обойдусь.

– Злишься?

– Не на тебя.

– Понимаю.

– Ты ведь не просто так пошел за мной? Чего ты хочешь?

– Почему мне кажется, что этот вопрос ты повторяешь непрерывно последние два дня?

– Тебе не кажется.

Глеб задумался. Мне стало неуютно рядом. Но уйти я даже не подумала. Не находя больше ничего приятного в уединении с природой, ждала.

– Я считаю, что смерть отца как-то связана с киностудией.

Признаться, подобное мне в голову не приходило. По сути, трезвых, не навеянных сиюминутными эмоциями и впечатлениями, идей у меня не имелось. Зато подозреваемых хоть отбавляй – целый дом набился.

– Отравление – женский метод. Так говорят.

– Любишь детективы?

– Только в кино и книгах.

– И только с хэппи-эндом?

– Скверных историй и в жизни хватает.

– И то верно.

– Так, почему киностудия?

– Для всего нужна причина, – пожал он плечами. – Говоря на языке сыщиков – мотив.

– Любовь?

– Проще, – усмехнулся он. – Деньги.

Логика Глеба была понятна. История стара, как мир. Убийца позарился на чужое. Следуя на поводу у собственной алчности пролил чужую кровь.

Но остался не с чем. Столь желаемое богатство (а в данном случае, киностудия – львиная доля всего наследства) ушло к другому. Причем, вполне законно и непоправимо.

Примечательно другое. Будь мотивом преступления любовь или алчность, круг подозреваемых не менялся. Любая из жен Давида могла унаследовать киностудию. Так же, как и сестра.

– Они все зависели от него, так? Я имею ввиду, в материальном плане.

– Я бы так не сказала. По словам Стеллы, клиенты купают ее в деньгах. Лика, если верить прессе, не только одна из самых многообещающих актрис, но и в числе самых высокооплачиваемых. Ольга и Юлька работают на киностудию, верно. Но, если что-то не заладится, Юлька без труда найдет аналогичную должность. Она, что называется, нарасхват. Ольга? Не знаю, если честно. Наверное, за столько лет на высокой должности что-то скопила.

– Зависят, причем полностью, – кивнул Глеб. Усмехнулся моему недоумению. – Каждая из них в фаворе, уверенно стоит на ногах, получает солидные деньги. Но одно слово отца и все лопается как мыльный пузырь. Фортуна медиума изменчива. Сегодня верующие предпочитают одного пастыря, завтра – другого. Покажи им новый фокус или просто намекни на него, перебегут в миг. Отцу такая штука под силу. По сути, чтобы разрушить ее карьеру, ему бы даже с дивана не пришлось подниматься. С Ликой тоже самое. У нее есть роли и контракты, пока он того желает. Супер-профи Юлька – стопроцентная безработная, если он даст ей плохую характеристику. Кому нужен пиарщик с подмоченной репутацией? А Ольга…С ней и того проще. Она достигла пенсионного возраста. Киностудия на общих основаниях может проститься с ней в любой момент. И тогда останется только проедать запасы. Если они есть, конечно.

– Ты жесток.

– А ты наивна.

– Давид не поступил бы с ними так.

– Блажен, кто верует. Ты понятия не имеешь, кем был мой отец. Видишь только то, что он желал тебе показать.

– А ты? Ты знаешь его?

– Достаточно, чтобы жить реальностью, а не иллюзиями.

– Я не буду с тобой спорить. Но и ты меня не разубедишь.

– Даже и пытаться не стану. Ты прозреешь сама. Причем, довольно скоро. Ведь уже многие вещи кажутся тебе не теми, что были еще вчера. Не так ли?

Я отвернулась в досаде. Глеб усмехнулся. Ну и самомнение!

– В таком случае, можешь и меня в свой список смело внести. Ведь, пожалей он, я бы тоже лишилась работы и, как следствие, источника дохода. Чем же не повод для убийства?

– Нет, ты – не вариант.

– Это почему еще?

– Слишком просто.

Не выдержав, я стремительно зашагала вдоль берега. Я надеялась, что Терновцов-младший, побоясь уронить корону, не пойдет за мной. Но ошиблась. Он шел со мной рядом и поглядывал с раздражающей улыбочкой. Примерно, как на нерадивое упрямое дитя, что совсем не хочет слушать взрослых.